Убийство в частной клинике
Шрифт:
— Каким образом?
— Да любым… Подмешал гиосцин, когда делал инъекцию.
— Он не делал уколов.
— Ну тогда кто? — спросила Анджела. — Я имею в виду, у кого была такая возможность?
— У Филиппса — он готовил состав для инъекции и сам колол. У сиделки — она оставалась наедине с больным. У Рут, само собой. У Бэнкс — она готовила и делала инъекцию. У Томса, который делал инъекцию, хотя и не готовил ее, и который, если Филиппс и старшая сестра сказали правду, несколько минут находился в операционной один. Он колол большим шприцем и другой, по его собственному выражению, никак не сумел бы спрятать в руке. У Джейн Харден также было время опустошить шприц и наполнить гиосцином.
— Кто из медиков находился в операционной до начала операции?
— Все медсестры. Полагаю,
— А у Робертса нет? — спросил Найджел.
— Он сразу прошел в наркозную палату, где с ним находилась сиделка сэра Дерека.
— Не повезло тебе, дорогой! — бросила Анджела. — Похоже, он единственный человек, кто не мог убить О’Каллагана.
— Следовательно, это он и есть, — заметил Батгейт. — Если у человека железное алиби — это повод для того, чтобы полиция навострила уши.
— У меня, наоборот, обвисают, и я начинаю умильно мурлыкать. Но, вероятно, ты прав. Вряд ли это можно считать алиби. Робертс находился на месте преступления. У него только не было шприца и лекарства для впрыскивания.
— И мотива тоже, — добавила Анджела.
— Значит, надо искать, — не отступал Найджел.
— Этим я и займусь, — пообещал Аллейн. — Есть один маленький золотничок, на который стоит обратить внимание. Вам приходило в голову, насколько благоприятствовала убийце мизансцена, если смертельная доза наркотика введена во время операции? Как только больного укатили из операционной, ее начисто отмыли. Не осталось ничего: все вылизано, стерилизовано — шприцы, лотки, инструменты, пол, столы. Даже ампулы, в которых находилось лекарство, выброшены. Невозможно представить такого места, где было бы удобнее заметать следы. — Аллейн встал и посмотрел на часы.
— Он хочет, чтобы мы ушли, — спокойно произнесла Анджела.
— Сейчас только одиннадцать часов, — возразил инспектор. — Я хотел вас попросить кое-что для меня сделать.
— Что именно? — в один голос спросили молодые люди.
— Сходите вечером на митинг левых.
— Сегодня?
— Я с удовольствием, — быстро согласилась Анджела. — Где он состоится? В какое время? Что нам там делать?
— Будет тебе материал для статьи, Батгейт, — усмехнулся инспектор. — Господин Николас Какаров, агент боевых советских пропагандистов, проводит собрание в Ленинском зале на Солтэроу-стрит в Блэкфрайарс. Ленинский зал — помещение, переделанное из склада. Господин Какаров — новообращенный мелкий чиновник из Кракова. Не сомневаюсь, что Какаров — псевдоним. Какаров из Кракова слишком интересное совпадение, чтобы походить на правду. Вам не кажется? Во всей этой компании есть нечто нереальное. Насколько мне известно, их не признает ни Россия, ни иная уважающая себя страна. Истинные советские товарищи, если оставить в стороне их предрассудки, по-своему кристально честные. Эти же — шуты гороховые, незаконнорожденные отпрыски мирового пролетариата. Видите ли, на митинг собирается пойти сестра Бэнкс. Следовательно, необходимо и нам. Когда маскируюсь, я чувствую себя глупо, и Бэнкс может раскрыть мой камуфляж, что совсем не в духе великой традиции. Поэтому вы устроитесь с ней рядом и станете завоевывать доверие. Приглашения вам дал некто мистер Марк Баркер, его на митинге не будет. Он сочувствующий из англичан, но в настоящее время за решеткой за продажу запрещенной литературы. Имеет книжный магазин на Лонг-Эйкр. Не говорите о нем, иначе непременно запутаетесь. Разнюхайте, что у дамы за душой. Притворитесь горячими сторонниками идеи. Пусть это она поймет из вашего разговора друг с другом и сама предложит познакомиться. Если сумеете это сделать артистично, изобразите радость по поводу смерти О’Каллагана. А теперь минуту подождите — мне надо позвонить Фоксу. Почитайте брошюру — может, что-либо из текста пригодится для вашей болтовни. — Аллейн достал из стола книжицу в ярко-красной обложке «Советское движение в Британии». Автор — Марк Баркер.
Анджела и Найджел сели рядом и принялись читать. Инспектор позвонил Фоксу, который в это время находился в Скотленд-Ярде.
— Привет, Братец Лис. Новости есть?
— Здравствуйте, сэр. Боюсь, у меня для вас не много новостей. Инспектор Бойз поработал с родословной жертвы. Там кое-что набралось. Отец сэра Дерека был, как говорится, с приветом — очень странным престарелым джентльменом. Двоюродный дедушка вообразил себя родней королевской семьи и довольно своеобразным образом порешил себя садовничьим ножом. Двоюродная бабушка затеяла какое-то религиозное дело, но ее быстро успокоили. Кажется, ей нравилось прилюдно раздеваться.
— Вот как? А что с Рут?
— Сразу после того, как вы мне позвонили, я заглянул в ее дом под предлогом, что мне необходимо осмотреть бак горячего водоснабжения, и выпил чаю с поварихой и горничной. Они оказались разговорчивыми дамами и охотно распространялись о l’affaire O’Callagan [9] . — Фокс предпринял один из своих экскурсов во французский язык. — Они хорошо относятся к Рут, нет сомнений, но считают ее немного эксцентричной. Она была очень привязана к брату и совершенно сбрендила из-за того фармацевта — Гарольда Сейджа. Он ее частенько навещает. Горничная сказала, что, по ее мнению, они крутят амуры. Мисс О’Каллаган принимает много лекарств.
9
О деле О’Каллагана (фр.).
— И запивает мятной содовой. Что-нибудь еще?
— Ценная информация, сэр: мистер Сейдж — коммунист.
— Ну и ну! Вот это изюминка, Фокс.
— Я бы сказал, еще какая! Везде оставляет левацкую литературу. Повариха показала мне брошюру — писанина Марка Баркера.
Аллейн посмотрел в дверь кабинета, где Найджел и Анджела склонили друг к другу головы над книжицей в обложке алого цвета.
— Как по-вашему, мисс О’Каллаган симпатизирует его взглядам? — спросил он.
Фокс задумчиво высморкался.
— Похоже, что нет. Нина, так зовут служанку, заявила, что мисс О’Каллаган пыталась повлиять на него и направить в другую сторону. Она сказала, подчеркнув, что это только ее мнение: если бы сэр Дерек узнал, что у них происходит, его бы удар хватил.
— Вполне вероятно. Вы хорошо поработали, Фокс. Имеете успех у дам.
— В помещении для прислуги я чувствую себя в своей тарелке, — усмехнулся полицейский. — А эта повариха — дамочка очень даже ничего. У вас ко мне все, сэр?
— Все, если у вас больше нет сплетен. До скорого.
— Хорошо, сэр. Au revoir [10] .
— Пока, старый греховодник.
Аллейн вернулся в кабинет и пересказал суть того, что услышал от Фокса.
— Постарайтесь что-нибудь разнюхать об этом Сейдже — свете очей мисс О’Каллаган. Не исключено, что сегодня вечером он тоже будет там. Подождите, я только переоденусь. Всего пять минут. Попросите Василия вызвать такси, а сами пока что-нибудь выпейте.
Он исчез в крохотной гардеробной, и оттуда послышалось громкое мелодичное насвистывание.
10
До свидания (фр.).
— Дорогая, — заметил Найджел, — все как в былые времена: мы с тобой на тропе войны.
— Только не вляпайся, как в прошлый раз, в неприятности!
— Тогда так получилось, потому что я был сильно влюблен и не мог ни о чем думать.
— Неужели? А теперь любовь прошла?
— Ты так считаешь? Правда?
— Найджел, сейчас не время для пикировки.
— Согласен.
В гостиной воцарилась тишина, только слышалось насвистывание инспектора. Он выводил мелодию: «Эй ты, Робин, храбрый Робин, ты доволен ли женой?» [11] Вскоре он вернулся, разительно переменившись: подбородок вымазан, в дурно сшитом костюме из дешевой шерсти, в убогом крикливом плаще, с кепкой на голове, из-под которой на лоб выбивалась челка, с безобразным шарфом на шее и в остроносых ботинках.
11
Шекспир У. Двенадцатая ночь, акт IV, сцена 2.