Убийство в ЦРУ
Шрифт:
Он пожал плечами:
— Может, да, может, нет, только и ты причастна к обоим случаям. И с Хотчкиссом встречалась. Он знает, что ты дружила с Барри, что тебе известно о ее завещании, по которому руководителем агентства делался Хаблер. Не знаю, Коллетт, просто я думаю, что лучше обезопасить себя, чем на том свете локти кусать.
— Глупо все это, Верн. Я ведь могу и к маме снова уехать.
— Нет, мне нужно, чтоб ты была здесь.
Она взглянула на его худощавое точеное лицо и поняла: он никакую не любезность ей предлагает, а отдает приказ. Поднявшись с кушетки, она подошла к окну и стала смотреть
— Пойду обмоюсь, — сказал Уитли. — На утро у меня кое-какие встречи назначены. Ты чем займешься?
— Определенных планов нет. Надо позвонить кое-кому и…
— И съехать из гостиницы. Так?
— О’кей. Звонить могу?
— Можешь все, что хочешь. И давай уж сразу и прямо: ты живешь здесь, но это вовсе не значит, что тебе придется спать со мной.
Она не смогла удержаться от улыбки.
— Ты и вправду думал, что я могу предположить такое?
— Не знаю, я только хочу, чтоб это было понято.
— Есть, чтоб было понято, сэр!
— Не строй из себя умного парня.
— А ты, уж сделай милость, не корчь из себя мужского шовиниста.
— Слушаюсь, мэм! Буду стараться!
Услышав шум воды в душе, она взяла в гостиной телефон и позвонила маме.
— Коллетт, ты где пропадаешь? Я столько раз звонила тебе в гостиницу и…
— Со мной все о’кей, мам, просто некоторые планы поменялись. Когда увидимся, я тебе обо всем подробно расскажу. У тебя что-нибудь случилось?
— Нет, только звонил мистер Фокс. Это ведь он тебе так понравился, да?
— Да. Что он хотел?
— Сказал, чтобы ты позвонила ему, что это очень важно. Я обещала известить тебя, но застать все никак не могла.
— Все в порядке, мам. Я ему утром же позвоню. Что еще нового?
— Ничего. Твой дядя Брюс упал вчера ночью. Руку сломал.
— Какой ужас! Он в больнице?
— Следовало бы, да он не хочет там оставаться. Вечная беда с такими выпивохами, как он. Не может лечь в больницу, потому что там не выпьешь. Руку ему упрятали в гипс, а самого отправили домой.
— Я позвоню.
— Было бы мило с твоей стороны. Он ведь такой хороший человек во всем, кроме выпивки своей несчастной. Проклятие да и только.
— Мам, мне надо бежать. Попозже позвоню. Между прочим, я несколько дней поживу на квартире у брата Верна.
— С ним?
— С Верном? Ну…
— С его братом.
— Что ты, нет! Он в Африке снимает по заказу. Верн будет здесь, но…
— Будь осторожна.
— С Верном?
— Я не это имела в виду, просто…
— Буду осторожна.
— Передай ему от меня привет. Он славный мальчик.
— Передам. — Она дала матери телефонный номер квартиры.
Уитли вышел из душа, обернув вокруг пояса большое мохнатое красное полотенце. Волосы у него были мокрые и рассыпались по лбу до самых глаз.
— Ты кому звонила? — спросил он.
— Маме. Тебе от нее привет.
— Ванная в твоем полном распоряжении.
— Благодарю.
Она прикрыла за собой дверь в ванную, повесила на нее изнутри халат и включила душ. Радио внутри душевой было настроено на станцию, передававшую легкий рок. Кэйхилл сквозь воду и клубы пара дотянулась до настройки и нашла станцию УКВ, по которой транслировалось «Адажио для струнных» Самюэля Барбера в исполнении Нью-Йоркского филармонического оркестра. Она прибавила звук, убрала руку, встала перед зеркалом и, отерев запотевшее стекло ладонью, уставилась на собственное отражение.
— Из рук вон, — выговорила она. — Все валится из рук вон.
Мучительная притягательность музыки завлекла ее под душ, она расслабилась в потоке горячей воды и, когда тело привыкло к ней, подставила под струи лицо. Вода смывала усталость и уныние, а Коллетт в это время раздумывала над своим решением — его решением — остаться с ним. Наверное, не стоило бы. Никакой в том нужды. Никакая опасность ей не грозила.
Как бы между прочим подумала: а с чего это Уитли так заинтересовался? Ну, конечно… и как же она, дурочка, сразу-то не сообразила: это ж для него тема, статью можно написать, глядишь, и пребольшую. Она нужна ему рядом, чтоб в случае чего дать побольше материала, поскольку знала и Мэйер, и Хаблера. Она — вне всяких сомнений — больше разузнает про все, что связано с их гибелью, а он воспользуется тем, что она узнает. Ее не рассердило то, что он собирается ее использовать. Даже успокоило, говоря по правде.
Взяв с белой полукруглой полки пластиковый флакон, она налила в пригоршню шампуня и принялась истово втирать его в волосы. Мытье принесло облегчение: Коллетт чувствовала себя готовой начать день. Она позвонит Хэнку Фоксу, затем съездит в агентство Барри Мэйер, где хорошенько порасспросит сотрудников. Еще просили позвонить Марк Хотчкисс и Эрик Эдвардс. День обещал быть занятым, но это ее только радовало. Слишком долго она пребывала в нерешительности, разрываясь между ролью озабоченной, горюющей подруги и негласного следователя. Пора свести все воедино, сделать все, что от нее зависит, урвать законную неделю отпуска и отправиться обратно в Будапешт, где (плевать на обилие интриг!) все же есть ощущение системы и порядка.
Коллетт не услышала, как открылась дверь. Поначалу всего на дюйм, потом шире. Уитли сунул голову в ванную и негромко позвал:
— Коллетт.
Вода и музыка заглушали для нее все остальное.
— Коллетт, — произнес он громче.
Она, скорее почувствовав, чем услышав его, глянула через прозрачную стенку душевой кабины и увидела, что он стоит за нею. Стоило ей открыть рот, как горячая вода тут же полилась в горло, и Коллетт зашлась в кашле.
— Коллетт, у меня трусики есть чистые, возьми пару. И еще носки.
— Что? Трусики?
— Ага. Извини, что влез. — Он вышел и закрыл дверь.
Кэйхилл быстренько покончила с мытьем, вышла из душа и встала недвижима — сердце ее колотилось, губы дрожали. «Трусики, — выговорила она. — Чистые трусики». Напряжение спало, и, вытирая волосы, она уже смеялась. На корзине для белья он оставил пару чистых, похожих на плавки трусов и белые спортивные гольфы. Она надела их, натянула через голову платье, в котором была вчера, и пошла в спальню, где он заканчивал одеваться — джинсы, водолазка, вельветовый пиджак.