Убийство в сердце империи
Шрифт:
– Хорошо, тогда спрошу конкретнее. Приобрел ли убитый что-нибудь в вашем салоне. Поймите правильно, если да, то вполне возможно, что именно это и стало причиной убийства.
– Как вам сказать, высокий господин пришел, чтобы приобрести желтый бриллиант, но у меня их сейчас нет… – Этцель напрягся.
– Простите, что вы сказали? Желтый бриллиант?
– Да, он предоставил мне все документы от Ритуальной Комиссии, но, как я уже сказал, камней у меня сейчас нет. Их необходимо заказывать. Вы же знаете, какой сейчас дефицит на рынке.
Это обстоятельство, действительно было известно полицейскому. После утери Рудных и Каменных Гор в Европе желтые бриллианты стали большой редкостью. Только Высокие Дома, имея долгую историю и соответствующее состояние, имели достаточно камней, чтобы продолжать род и не нарушать Закон. Те же, кто был лишен всех прелестей
– Мне известно, что недобросовестные торговцы торгуют бриллиантами из-под полы.
– Поверьте, господин полицейский. Мой ювелирный магазин торгует только официальным товаром.
– Тогда почему убитый шел сюда целенаправленно?
– Откуда мне знать?
– У меня с десяток свидетелей, которые подтвердят, что эльф шел именно к вам.
– Я повторяю, мне это неизвестно. Если у вас на этом все, я, пожалуй, продолжу свою работу.
– Сдается мне, что сюда он шел, зная, что здесь он сможет получить желтый бриллиант. – Этцель подошел к ювелиру настолько близко, насколько позволяла разделяющая двух мужчин витрина.
– У вас на руках ничего нет, старший комиссар. Вы ничего не можете доказать.
– Как представитель закона – нет, – эльф хищно улыбнулся, он не любил пользоваться инструментарием бессмертного, но этого ювелира, кажется, иначе было не прижать. – Я действительно не могу доказать, что вы причастны к нелегальной торговле, но как у представителя Дома Крупп, у меня есть сомнения в честном ведении бизнеса и после одного моего звонка сюда нагрянут наши независимые аудиторы на предмет проверки вашего магазина.
– Не у одного тебя есть друзья, остроухий! Ничего мне не будет, – маски были сброшены. В пустом зале стояла звенящая тишина. Этцель был удивлен таким развитием событий, но сумел не подать виду.
– Да хоть бы ты подтирал зад главе Совета, смертный! Это битва, которую тебе не выиграть! – несмотря на громкие слова, ситуация была патовой. Этцель, действительно, рано или поздно задавил бы выскочку, но на это могло уйти слишком много времени, а этого полицейский не мог себе позволить. – Слушай сюда, Беккер, мне все равно, что там у тебя в сейфе и как ты ведешь свои дела. Единственное, что мне нужно знать, эльф ушел вчера отсюда с камнем или без? – ювелир задумался. Несколько секунд он разглядывал точеное лицо полицейского.
– Один камень, огранка и размер для ритуала. Когда он выходил, он был жив и здоров, – спокойным голосом произнес Беккер.
– Это все, что мне нужно было знать, – Этцель развернулся на пятках и уже через плечо бросил: «Доброго дня, господин Беккер».
– Доброго дня, старший комиссар Мальтхоф, – не оставшись в долгу, ответил ювелир. У обоих вонзились в память портреты друг друга. Полицейский и ювелир приобрели сегодня по новому врагу.
Несмотря на перепалку, Этцель был окрылён прорывом в деле. Наконец, у него появилась деталь, необходимая для построения дела. Итак, Онезорг приезжает из Целендорфа в Шарлоттенбург вчера ближе к вечеру, вполне вероятно после работы, и покупает здесь контрабандный желтый бриллиант; его принимают или сразу на выходе или по дороге к транспортному средству. Не пешком же он шёл?! Хотя сам Этцель и практиковал многочасовые прогулки, вряд ли кто-то еще из эльфов настолько любил этот город. Оставался, конечно, еще общественный транспорт. Здесь недалеко была станция метро, но повстречать бессмертного в метро было почти так же невозможно, как и увидеть остроухого в угольном забое. Где-то неподалеку стоял автомобиль или на худой конец мотоцикл Онезорга. Предпочтительнее был автомобиль, ведь там могли храниться дополнительные улики. Однако, найти стального друга убитого без опознавательных знаков было делом гиблым. Шарлоттенбург – место густонаселенное, недаром Этцель так долго искал парковку. Скорее всего Онезорг поэтому попался на глаза местным жителям, он сам припарковался где-то, возможно, даже в нескольких кварталах отсюда. Комиссар негромко щелкнул пальцами для активации переговорного устройства у себя в ухе.
– Коммутатор, старший комиссар Мальтхоф. Предоставить справку о личном транспорте Мар-Ямина Онезорга.
– Старший комиссар Мальтхоф, полицейский доступ разрешён. На имя Мар-Ямина Онезорга не зарегистрировано ни одного транспортного средства. Конец справки.
Этому поверить комиссар не мог. Он дошёл до своего автомобиля, где ему думалось лучше всего. Что-то подсказывало ему, что Онезорг добрался до Шарлоттенбурга на машине. Такси или частных извозчиков он исключил. Это было не в духе бессмертных, хотя и стоило бы отправить запрос, на всякий случай. Откуда еще мог появиться незарегистрированный автомобиль? Взгляд эльфа пролежал по приборной панели, на которой тут и там бросались в глаза фирменные цвета Берлинской полиции – серебро и небесно-голубой… Ну черт возьми! Конечно! Онезорг мог воспользовался услугами гаража своего работодателя, а именно ОКЗ! Радость от озарения сменилась на горечь от воспоминаний о разговоре с Кильдером. Вопрос с осмотром дома убитого можно было решить, но нельзя сказать, что решение было по душе полицейскому. Сегодня ночью должно было пройти внеочередное собрание его Дома: убийство эльфа в столице заслуживало отдельного обсуждения. К счастью, на собрании будет присутствовать представитель Совета. Если Этцелю удастся заручиться поддержкой его Дома и представителя Совета, то он сможет надавить на пилигримов. Обыкновенно, комиссар игнорировал приглашения на эти виртуальные заседания – дела Домов, как и дела корпораций его мало интересовали. Пустословию и бахвальству он предпочитал сон или посещения виртуальных клубов, где он мог посетить родные душе места. Теперь же ему придётся предстать перед сородичами, а между тем косы некоторых из них уже были в метр длинной. Без сомнения, они примут его как равного, но при любой возможности будут напоминать ему его «неверный путь» и «ребячество», а ему ничего не останется как снести все эти унижения и мило улыбаться родственникам, смиренно прося их о помощи. Унижаться Этцелю никак не хотелось, но другого пути он сейчас не видел.
Настало время вернуться на Цёргибельплатц, сдать машину и сесть за отчет. В кабинете он наверняка встретится с Аннализой и она будет зла… как минимум недовольна, хотя этот эпитет вряд ли подходит к взрывному нраву напарницы. Так или иначе предстоял серьезный разговор и в этом разговоре Этцель не сможет быть откровенным.
***
– Эта линия защищена?
– Насколько возможно.
– Хорошо, что тебе стало известно?
– Ювелир под ударом. Сегодня приходила полиция.
– Что с каналом доставки?
– До конца неизвестно, следует проявить осторожность, если ювелир под колпаком, то мы рискуем разоблачением. Предлагаю на несколько дней приостановить операцию.
– Время играет против нас. Надо торопиться. Известно что-нибудь о том, кто приходил?
– Старший комиссар Мальтхоф. Первое отделение криминальной полиции. Бессмертный.
– Бессмертный?
– Так точно. Дом Крупп.
– Да еще из Дома. Будь он неладен. Откуда он взялся? Присмотрись к нему, узнай над чем он работает, но и не забывай про задание.
– Есть.
– Отбой.
***
Поднимаясь из гаража, Этцель проигрывал в голове возможные варианты разговора с Аннализой. Сложно было представить, в какой ипостаси она сейчас находится – валькирия или хримтурс? Этцель улыбнулся собственной увлеченности игрой, которую он сам себе придумал. Ему было уже пятьсот лет. Пять долгих веков он влачил свое существование на этой планете. Первые друзья из людей, к которым он прирос всей душой, не просто истлели, о многих из них нельзя было найти и строчки в архивах, их внуки и правнуки тоже покинули этот свет. Не было никого, кто бы помнил о них, а он… он все еще жил. Перерождение дарило бессмертному испытать эмоции заново, но не отбирало память. Раз за разом эльф учился жить, любить и горевать. Каждый раз он помнил о том, что с ним происходило до ритуала. Снова и снова он переоценивал свои действия и поступки, которые он совершал столетия назад, заставляя страдать о том, чем раньше гордился. Dura Lex, sed Lex. 5
5
Закон суров, но он закон (лат.)