Убийство в состоянии аффекта
Шрифт:
– Она вела себя как обычно?
Дама пожала плечами:
– Думаю, да, как обычно.
– Вообще она спокойно жила? Тихо? Музыку по ночам громко не включала? Шумные компании у нее не собирались? Драк, скандалов не было?
– Я не помню такого! – отрезала дама.
– Гости к ней часто приходили?
– Я не слежу за ее гостями.
(«О, благословенные старушки из коммуналок! О, всезнающие бабуси у подъездов хрущевок! О, всевидящее око вахтерши! Как вас мне не хватает…»)
– Но иногда вы
– Может быть. Я не помню.
– А накануне ее смерти вы ее одну встретили?
– Да, она была одна. Больше вопросов нет?
Дама с достоинством захлопнула дверь перед носом Турецкого.
«От этой пользы мало, – подумал „важняк“. – Надо попытать счастья у других».
Дверь под номером сто двадцать шесть распахнулась быстро. У Турецкого даже сложилось впечатление, что его визита ожидали, подглядывая в глазок.
На пороге стоял подросток лет шестнадцати. У его ног настороженно замер мощный ротвейлер. Пес смотрел снизу вверх на горло Турецкого, словно примерялся к прыжку.
– Не бойтесь, он не кусается, – заявил подросток.
В опровержение его слов ротвейлер глухо зарычал и показал белоснежные клыки.
– Следователь по особо важным делам Турецкий, – произнес «важняк», сверху вниз глядя на пса и сравнивая его и собственные мускульные возможности.
– А вы знаете, что не имеете права допрашивать меня без согласия моих родителей? – нагло улыбнулся подросток. – А их нет дома.
– Что, хочешь вызвать своего адвоката? – подыграл ему Турецкий.
– Нет. Вы должны вызвать инспектора по делам несовершеннолетних и допрашивать меня в его присутствии.
– Так что, вызвать?
– Смотря что вы собираетесь у меня узнать.
– Ты знал соседку из сто двадцать пятой?
– Ту, что выскочила сегодня из окна? – небрежно махнул рукой подросток. – Знал. В лицо, конечно.
– Она ведь очень красивая была, – намекнул Турецкий.
– Да, ничего, – снисходительно согласился собеседник. – На фотках они лучше выходят.
– Кто – они?
– Ну, эти красотки, модели.
– Ты знал, что она была фотомоделью?
– Да. Она мне говорила.
– Ты с ней разговаривал?
– Иногда.
– Заходил к ней?
– Нет. Пару раз компактами обменивались, я просто постоял в дверях.
– А как вы познакомились?
– Ну как? Просто поболтали раз в лифте о погоде, – хмыкнул подросток.
«Точно, он слышал, как я говорил с соседкой», – подумал Турецкий.
– А больше ты с ней нигде не встречался?
– Один раз, случайно, в одном месте.
– В каком?
– В «Кафе на Ордынке». Это ночной клуб. А что?
– Ты с ней туда ходил?
– Нет, конечно. Я со своей компанией пришел, она там была. Кивнули друг другу – вот и все.
– Она одна была?
– С какой-то девицей. Тоже модель. Красивая: метр весемьдесят, рыжая, волосы пушистые, глаза серо-голубые, кожа белая. Грудь – третий размер.
– Тебе бы фотороботы составлять, – похвалил Турецкий.
– А что, могу, – небрежно пожал плечами подросток. – Я эту ее подружку где-то уже видел, в каком-то журнале. Найти?
– Пока не нужно. Когда ты встретил Полину Лебедеву в «Кафе на Ордынке»?
– На прошлой неделе в пятницу.
– А в последний раз когда ее видел?
– В последний? – парень задумался.
Турецкому показалось, что до него только теперь дошел смысл слов «в последний раз». Лицо подростка посерьезнело, даже погрустнело.
– Наверное, вчера. Да, точно, вчера.
– Вчера? Во сколько?
– Я из школы возвращался… В начале третьего. Она газеты из своего ящика вынимала.
– Писем ей не было, ты не видел?
– Нет, кажется. Она обычно письма рассматривала, стоя у ящиков. Читала, от кого… Нет, вчера она только газеты вытащила и пошла пешком по лестнице, а я на лифте поехал.
– Пешком? На одиннадцатый?
– Да, – подтвердил парень. – Она часто пешком ходила. Для тренировки.
Дверь сто двадцать четвертой открылась, и на площадку выглянула давешняя пожилая дама. Увидев, что Турецкий разговаривает о чем-то с сыном соседей, она очень неодобрительно хмыкнула и демонстративно застыла в дверном проеме, стараясь не пропустить ни одного слова.
Турецкий понял, что пора откланиваться.
– Слушай, ты толковый парень. Ты не знаешь, Лебедева с кем-нибудь из соседей по дому общалась?
Толковый парень задумался. Соседка покашляла, словно у нее запершило в горле. Ротвейлер переключил внимание на новый живой объект. Турецкий прочел его мысли: «Если эта старая ведьма дернется в нашу сторону, я успею прокусить сонную артерию этому типу в серых штанах и завалю бабку на полпути к нашей двери…»
– Мне кажется, она дружила с актрисой с пятого этажа, – назло старой соседке сообщил подросток. – Там у нас в сто восьмой живет известная актриса, в кино часто снималась. В старом, еще совковом… В лицо знаю, а не помню, как зовут.
– Старая актриса?
– Да, старая. Лет сорок, наверное, – искренне ляпнул подросток.
«Мне в его возрасте тоже все сорокалетние казались старыми сморчками», – подумал Турецкий, бодро сбегая вниз по лестнице на пятый этаж. – Только бы была дома, – подумал он о «старой» актрисе. – Если не окажется, оставлю записку и заеду вечером".
И сам же себе ответил ехидным голосом, что зря надеется – никто из здешних жильцов Разумовского с Лебедевой под ручку конечно же не видел. И вообще все они глухие и слепые. И ничто их не интересует, кроме своего кармана.