Убийство в старом доме
Шрифт:
— Видите? Я же говорил, что вы очень умная! — кивнул Фрэнк. — Но и инспектор Росс не дурак. Наверное, он тоже подумал о такой вероятности. Я рассказал ему, как Мэдди обожала бульварные романы. Наверное, он уже разослал сыщиков в штатском во все публичные библиотеки в столице, чтобы наблюдали и примечали всех, кто берет почитать «Любовь на границе», «Невесту пирата» и прочую дребедень.
Я по-прежнему молчала, но меня вдруг осенило. Надо было сразу вспомнить об этом, но по глупости я не сообразила вовремя… Я должна как можно скорее признаться тете Парри, что мы с инспектором Россом уже встречались раньше и что мой отец оплатил его обучение. Скрывать от нее такие важные вещи и нечестно, и неразумно, ведь позже тайное все равно станет явным! Но это не значит, что я и Фрэнку обязана во всем признаться —
— Надеюсь, вы понимаете, — продолжал Фрэнк, неверно истолковав мое молчание, — что я первый в списке подозреваемых у нашего инспектора? Более того, я заметил, что не нравлюсь ему.
— Может, вы не были с ним откровенны? — предположила я.
— Ну что вы, Лиззи! Я сразу замечаю, когда кто-то испытывает ко мне неприязнь, пусть даже он всего лишь полицейский, будь проклята его наглость! — Помолчав немного, он продолжал: — Лиззи, надеюсь, вы не испытываете ко мне неприязни? Я знаю, вы меня не одобряете, но это не одно и то же.
Я не знала, что ответить, но Фрэнк, не дожидаясь ответа, отрывисто произнес:
— Я не даю вам спать. Простите меня. Спокойной ночи, Лиззи! — Он встал и вежливо поклонился.
Я тоже встала и так же вежливо ответила:
— Спокойной ночи!
Закрыв за собой дверь библиотеки, я сквозь щель увидела, что Фрэнк Картертон раскрыл оставленный мной гомик стихов и принялся листать его. Я подумала: он всем рассказывает о том, что не проявлял интереса к Маделин, однако обратил внимание на то, что читает теткина компаньонка. Теперь ему интересно посмотреть, что читаю я. Мне стало не по себе. И пусть Фрэнк прав, и я действительно способна разгадывать головоломки; мне хорошо известно, что подобный дар приносит одни несчастья. Насколько проще довольствоваться дворцом и без труда забыть о существовании «мглы пещер гигантских»! Но я так поступить не могла.
Глава 9
Бен Росс
По привычке, ведя следствие, я в конце каждого дня составляю подробный отчет о наблюдениях, сделанных мной во время работы. Если хотите, назовите мои записи дневником. Коллеги, узнавшие о моей привычке, высмеивают меня и называют педантом.
— Как, Бен? Неужели тебе кажется, что ты еще работаешь клерком?
А по-моему, полезно бывает оглянуться назад и не только вспомнить, где и когда я беседовал с тем или иным человеком, но и прочесть записанные мной подробности, которые я заметил в то время и которые ускользнули у меня из головы в вихре дальнейших событий. Моя предусмотрительность уже не раз сослужила мне хорошую службу.
Допускаю, что моя привычка не приносит пользы никому, кроме меня. Представляю, какое веселье поднимется в зале суда, если я, давая свидетельские показания, извлеку из кармана свою записную книжку. И все же я искренне верю, что не за горами то время, когда моему примеру последуют все сыщики, расследующие преступления. Если мы, детективы, не станем прислушиваться к новым веяниям и к достижениям науки, область сыска не продвинется вперед, а нас еще долго будут считать неуклюжими увальнями, не способными связать двух слов. Более того, любой ловкий адвокат на перекрестном допросе сумеет смешать нас с грязью и выставить дураками.
Летом в конце дня я обычно веду свои записи у себя на квартире. Там спокойно. Осенними и зимними темными вечерами мне приходится задерживаться на службе и пользоваться преимуществами газового света. Я стараюсь не обращать внимания на вонь от газа и насмешки сослуживцев.
Просмотрев записи за четверг, день, следующий после того, как я побывал в доме миссис Парри и побеседовал с владелицей относительно ее бывшей компаньонки Маделин Хексем, я понял, что задал множество вопросов, на которые получал уклончивые ответы. После того дня я много думал о Лиззи Мартин. Особенно часто я вспоминал, как рассказывал ей, сколь многим я обязан ее отцу. Мне хотелось передать Лиззи свою признательность, ведь я в самом деле очень благодарен доктору Мартину, и сказать, как я рад видеть ее. Но боюсь, что я вел себя при встрече как напыщенный болван. Должно быть, она сочла меня унылым занудой, особенно по сравнению с таким блестящим молодым человеком, как Картертон.
Картертон все больше не нравился мне по причинам, не связанным со следствием. Я мысленно (не в записках!) велел себе не поддаваться искушению. Вероятнее всего, он — славный малый, любящий племянник и восходящая звезда министерства иностранных дел. Скорее бы его послали соблюдать интересы Британии куда-нибудь в Южную Америку, Японию или необитаемый остров посреди Тихого океана, где он будет вдали от Лиззи, а она — от него.
Но вернусь к своим запискам. Я приказал нескольким констеблям вернуться в Агартаун и допросить тамошних рабочих, которые завершали снос трущоб. Задание оказалось трудным и неблагодарным. Многие рабочие уже бросили работу. Они не хотели отвечать на вопросы, чтобы их фамилии появились в официальном отчете. Некоторые из них, скорее всего, уже имели с нами дело, совершив какие-то мелкие преступления. Наверняка среди землекопов были и такие, кто принадлежал к лондонскому преступному миру; возможно, они еще недавно были законопослушными гражданами, но теперь вращались на границе обычного общества и теневого мира. Такие начинающие преступники иногда тоже подрабатывают на крышу над головой и пропитание. Лондон активно застраивается. Кроме того, не все представители криминального мира — прирожденные мошенники, бродяги и воры, которые не умеют заниматься честным трудом. Наоборот, многие из них когда-то вели добропорядочную жизнь, только судьба им не благоволила. Есть среди них беглые мужья, бросившие жен и детей. Возможно, есть бывшие банковские клерки, погибшие для общества из-за пристрастия к азартным играм и выпивке. Наверняка найдутся разорившиеся торговцы, не умевшие продать свой товар и задушенные кредиторами. В Лондоне без труда может затеряться всякий, кто не хочет, чтобы его нашли. Видимо, на это и рассчитывал наш убийца. Но сам он пока гуляет на свободе…
Итак, я дал своим подчиненным задание и рассчитывал, что оно будет выполнено, хотя я отлично представлял трудности, которые их ожидали. Даже если кто-то из землекопов, сносивших трущобы, что-то видел, он ни за что не признается в том добровольно. Я с самого начала предвидел, что ко мне в гости явится мистер Флетчер, представитель железнодорожной компании. Мистер Флетчер наверняка обвинит полицию в том, что она препятствует возобновлению работ.
Он пришел ко мне в кабинет утром в пятницу, в половине десятого. По утрам мы обычно раздаем задания на день. Я не был готов к встрече с ним. И все же я его принял, пусть и не слишком благосклонно. Он обильно потел. На смену весенней прохладе неожиданно пришла почти летняя жара. Вначале я решил, что Флетчер вспотел от того, что очень спешил в Скотленд-Ярд из Агартауна. Позже выяснилось, что он вне себя от ярости.
— Это неслыханно! — пронзительно завопил он, снимая овальные очки и мигая глазами. Затем он извлек из кармана довольно грязный носовой платок и принялся промокать мокрый лоб. — Мы отстаем от графика! Если мы вовремя не подготовим площадку, ни о каком строительстве не может быть и речи! Инвесторы с нетерпением ждут, когда закончится снос. Все зависит от этого! Вы хоть понимаете, что это значит? Вижу, что не понимаете. Попробуйте поставить себя на место наших акционеров. Они все больше волнуются за свои будущие прибыли! Акционеры донимают управляющих железной дорогой, а те в свою очередь донимают меня!
Срывающимся от волнения голосом он продолжал:
— Вы имеете представление, в какую сумму обойдется строительство? Вам известно, сколько приходится платить рабочим?
— Мистер Флетчер! — перебил его я как можно вежливее. — Я ведь разрешил продолжать снос агартаунских трущоб!
— Вы-то разрешили, — возразил он, — но работа почти не движется! И все из-за ваших подчиненных… Только рабочие начинают сносить очередной дом, как появляется парень в форме и пристает к ним с вопросами. Что ни день несколько землекопов объявляют, что больше не станут работать под присмотром констебля, который ко всему, что делается вокруг, относится с подозрением и не дает никому проходу. Даже до того, как вы прислали к нам своих людей, работы то и дело стопорились. Многие землекопы очень суеверны и не хотят работать там, где нашли труп. Кому же захочется проводить весь день на месте преступления? Поэтому каждое утро мы недосчитываемся нескольких рабочих, которым приходится искать замену.