Убийство в старом доме
Шрифт:
Мой отец в молодости отлично играл в крикет. Когда я была маленькой, если ему не нужно было навещать больных, он иногда в солнечный день выводил меня во двор и учил играть миниатюрной битой, в которую сам играл мальчиком.
Иногда он позволял мне подавать и показывал, как правильно это делать. Мэри Ньюлинг, бывало, подходила к кухонной двери и сердито кричала:
— Доктор! Это неподходящее занятие для молодой леди!
Теперь молодая леди собиралась применить на практике полученные ею неподходящие навыки. К счастью, Флетчер держал меня за левое плечо. Я извернулась и, замахнувшись
— Ну вот, — сказала я Флетчеру, тяжело дыша, — если хотите получить дневник, вам придется самому его искать! Он в том мешочке!
Он выругался и замялся. Я отлично понимала, какой выбор перед ним стоит. В таком тумане он едва ли мог надеяться быстро найти мешочек, если ему вообще повезет найти его до того, как туман рассеется. Кроме того, существовала опасность, что до него мешочек найдут другие; на лондонских улицах потерянные сумочки недолго остаются без хозяина.
Но мой план побега провалился. Флетчер не бросился очертя голову во мрак, но схватил меня за плечо еще крепче.
— Вы поступили глупо, мисс Мартин, — сказал он. — Позже мне придется, конечно, пойти и поискать дневник. Но я не могу допустить, чтобы вы бродили по улицам в такую погоду, дожидаясь, что кто-то найдет вас и отправит к вашему другу Россу. Пошли!
Он потащил меня вперед. Спотыкаясь, я следом за ним поднялась на несколько ступенек. Флетчер порылся в кармане и достал ключ. По-прежнему до боли крепко сжимая мое плечо, он начал отпирать дверь.
Я закричала, позвала на помощь, но он отрывисто заметил:
— Вас никто не услышит. Все соседи сейчас сидят по домам и ждут, когда туман рассеется.
Дверь открылась — я догадалась, что он привез меня к себе домой. Флетчер втолкнул меня внутрь и захлопнул дверь.
— Вперед! — приказал он, толкая меня перед собой в темный коридор.
Я старалась идти как можно медленнее, натыкаясь на все предметы мебели. Наконец мы прошли в еще один дверной проем. Флетчер закрыл за нами дверь, и я услышала, как в замке поворачивается ключ.
— Одну минутку, — сказал он и куда-то отошел.
Чиркнула спичка, и замерцал слабый огонек, осветив комнату. Он зажег масляную лампу. Я увидела, что мы оказались в своего рода столовой, хотя ею, судя по всему, пользовались нечасто. Пахло пылью, которую не вытирали очень давно, и вид у комнаты был заброшенный. Из мебели здесь имелись стол и несколько стульев, а кроме них — только небольшой буфет. Ни картин, ни утвари, ни посуды я не заметила.
Флетчер повернулся ко мне. Я заметила, что он потерял свой цилиндр где-то между улицей и домом. Всклокоченные волосы падали ему на лоб. Лицо его побелело и напряглось; даже овальные очки не скрывали дикого выражения глаз. Более того, из-за линз лихорадочный блеск усилился. Сердце у меня упало; я поняла, что доводы разума тут бессильны.
— Так это вы убили бедную Маделин! — воскликнула я. Теперь мне нечего было терять, и я решила действовать напрямик. Мне было очень страшно, но я внушала себе, что не должна показывать ему свой страх.
Потом я сообразила, что Флетчер тоже боится. Давным-давно я видела на кухне у Мэри Ньюлинг крысу, загнанную в угол. От ужаса она стала по-настоящему опасной. Мэри тогда избавилась от крысы, убив ее чугунной сковородкой. В этой комнате я не увидела ничего, чем можно было бы воспользоваться как оружием.
Столкнувшись с моим решительным видом, Флетчер смутился и на миг растерялся. Он даже попробовал защищаться.
— Она сама во всем виновата! — угрюмо заявил он.
— Она носила под сердцем вашего ребенка! Убив ее, вы убили и свое дитя! И вы вините ее, жертву? Вы не только убийца, но и трус! Как могла она быть сама во всем виновата?
— Я хотел дать ей денег, чтобы она уехала и родила где-нибудь в другом месте. Ребенка отдали бы в приют, а она как ни в чем не бывало вернулась бы к обычной жизни. Конечно, не на Дорсет-сквер. Но я бы помог ей найти другое место службы! — Флетчер по-прежнему говорил угрюмо и капризно, как будто сам понимал несостоятельность своих доводов.
— Как она могла вернуться к обычной жизни? Наверняка поползли бы слухи. И потом, как же ее чувства? Она была влюблена в вас!
— Она была глупым маленьким ничтожеством с головой, забитой вздором из дурацких романов, которые она обожала! — парировал он.
— Чем вы не преминули воспользоваться! — не сдавалась я.
— Она сама так хотела, — холодно ответил Флетчер.
— Она думала, что вы на ней женитесь.
— Тьфу! — Он с презрением отвернулся, словно желая избежать презрения на моем лице. Когда он заговорил, в голосе его появились льстивые нотки, как будто он умолял меня поверить его словам… я поняла, что он часто повторял их самому себе, пытаясь оправдать свое неслыханное зверство. — Да как я мог на ней жениться? У меня большие планы… Что за жена вышла бы из нее? Кроме того, я уже помолвлен с одной молодой леди. Надеюсь, она станет именно такой женой, какая мне нужна. Я не хотел, чтобы эта история помешала нашему браку.
— Наверное, вам следовало подумать об этом до того, как вы начали омерзительную интрижку с Маделин!
Флетчер помолчал, а затем просто ответил:
— Это было легко.
Однажды в разговоре с инспектором Россом я назвала убийцу Маделин «чудовищем». Тогда Росс ответил: хотя он за долгие годы работы встречал нескольких чудовищ, гораздо больше ему попадалось трусов, которые убивали из страха. Я поняла, что к их числу принадлежит и Флетчер. Впрочем, трусость нисколько не оправдывала его и не умаляла угрозы в отношении моей жизни.
— Жениться на ней? — задумчиво сказал он, словно разговаривал сам с собой. — Да, она не была согласна ни на что, кроме женитьбы. — Он как будто сам удивлялся. — Даже когда я ясно дал ей понять, что ни за что на ней не женюсь, она продолжала упорствовать. Даже в самом конце… — Голос его затих.
Даже в самом конце, когда голодающая, обессиленная Маделин стала его пленницей, которой он постоянно угрожал, а может быть, чем-то одурманивал, чтобы она не кричала, когда Флетчера не было рядом, несчастная продолжала верить в свою мечту.