Убийство в старом доме
Шрифт:
— Страх, — задумчиво проговорил Данн. — Да, поступать так было глупо с его стороны, но, если он испугался, он мог это сделать.
— Да, сэр, — кивнул я, — но меня должно было насторожить еще его поведение в Лаймхаусе. По-моему, Адамс стал жадничать, напомнил Флетчеру, чем тот ему обязан, и намекнул, что должно свою благодарность подкрепить каким-нибудь ценным подарком. Или Флетчер мог просто решить, что Адамсу нельзя доверять и десятник должен умереть. В пятницу вечером он подкараулил Адамса в Лаймхаусе. Флетчер отправился туда, спрятав лицо и переодевшись. Они выпили; Флетчер пил скромно, зато щедро поил своего собутыльника. Возможно, он даже подлил ему в пиво какой-нибудь отравы. Жаль, что не Кармайкл производил вскрытие! Как бы там ни было, Адамса толкнули, ударили… словом, вынудили его упасть в реку. Либо он так напился, что не сумел спастись, либо Флетчер стоял рядом с шестом и не давал десятнику выбраться на берег. Убив Адамса, Флетчер поехал домой, думая, что под маской его никто не узнает. К тому же поднялся туман, как часто бывает над рекой по ночам. Кроме того, он надеялся на естественную склонность тамошних обитателей смотреть сквозь пальцы на все, что может привести к ним полицию. Он думал, что избавился от опасного свидетеля. Но, придя на следующее утро на стройку, он, к своему ужасу, застал там меня. Я всех спрашивал, где Адамс. Когда я сказал ему, что намерен поехать к Адамсу на квартиру, чтобы выяснить, что с ним случилось и почему десятник вдруг пропал, Флетчер столкнулся с дилеммой. Ему не хотелось так скоро возвращаться в Лаймхаус. Но если бы он не поехал со мной, он бы не узнал, что мне удалось выяснить. И он отправился со мной. Его поведение, как я теперь понимаю, было более чем странным. Он очень волновался за свою безопасность, и все же повел меня по улице и остановился прямо у входа в меблированные комнаты, в которых квартировал Адамс. Почему я не сообразил, что он уже бывал здесь раньше? Как только хозяйка распахнула дверь, он закрыл лицо платком. И не отрывал платка от лица все время, что мы там были, якобы для того, чтобы спастись от дурного запаха. На самом же деле он боялся, что его узнают, хотя в прошлый раз он и явился сюда в маскарадном костюме. Но больше всего меня должно было насторожить его поведение с нищим.
— С нищим? — удивился Данн. — Что еще за нищий?
— Калека, который называл себя старым солдатом. Он ждал нас у экипажа и остановил Флетчера, прося милостыню.
Незадолго до того Флетчер по моей просьбе нехотя дал миссис Райли, хозяйке меблированных комнат, два шиллинга. На обратном пути он еще все время ворчал насчет тех двух шиллингов. И все же он подал нищему щедрую милостыню. С чего вдруг? А потом я припомнил слова нищего. — Я откашлялся и постарался воспроизвести их дословно: — «Вы ведь славный джентльмен, правда, сэр? Вы не сыщик какой-нибудь. Я всего лишь пытаюсь свести концы с концами. Вы меня понимаете, да, сэр?»
— Ага, — тихо сказал Данн. — По-вашему, либо нищий узнал Флетчера, либо Флетчер, у которого совесть была нечиста, так считал!
— Да, сэр, именно так я и считаю.
Данн откинулся на спинку стула и сложил пальцы домиком.
Я нетерпеливо ждал. Наконец Данн заговорил:
— Мы не можем арестовать его на основании только косвенных улик и в отсутствие прямых. Вполне возможно, вы и правы. Но у него наверняка есть хороший адвокат, и если мы не составим крепкое обвинительное дело, нам грозят не только неприятности. Мы станем всеобщим посмешищем! — Он провел рукой по своей копне волос и мрачно добавил: — Благодаря представителям прессы!
— Но, сэр…
— Ну-ну, — произнес Данн мягко, но таким тоном, что я тут же осекся. — Вы — многообещающий молодой человек, Росс, но я не хочу, чтобы вы поломали вашу, возможно, блестящую карьеру глупой и очень громкой ошибкой. Своего нынешнего положения вы достигли в молодом возрасте, и именно я хотел бы, чтобы вы и дальше продвигались по служебной лестнице. Поэтому послушайте мой совет. Судя по тому, что вы мне рассказали о происшествии с Биддлом, мистер Флетчер испугался, когда события приняли неожиданный оборот. Ступайте, найдите Флетчера и вежливо попросите немедленно проехать вместе с вами в Скотленд-Ярд, так как мы хотим побеседовать с ним по важному делу. Возможно, он что-то заподозрит, но поехать с вами не откажется. В конце концов, он добровольно бывает здесь почти каждый день и портит нам жизнь. Будет очень странно, если он откажется ехать к нам именно сейчас. Когда он приедет, мы начнем с разговора об Адамсе, начнем расспрашивать Флетчера о десятнике и его привычках — а главное, о его отношениях с самим Флетчером. Давно ли Флетчер с ним знаком? Встречался ли он с десятником не на работе? Когда мы как следует взвинтим ему нервы, мы перейдем к его знакомству с миссис Парри и спросим, часто ли он бывает на Дорсет-сквер. Почему он ни разу не заикнулся об этом? Уверен ли он, что ни разу не встречал погибшую девушку? Он поймет, что мы без труда все узнаем у миссис Парри. Если он признается, что знаком с ней, мы спросим его, почему он в таком случае не заявил об этом сам. Разве он не узнал ее труп? Мисс Хексем была не настолько обезображена, чтобы ее невозможно было узнать. Знал ли он, что компаньонку миссис Парри объявили пропавшей без вести? Либо он начнет выкручиваться, а потом запутается в собственном вранье и признается, либо будет держаться до последнего и даже начнет угрожать позвать своего адвоката и обяжет нас его отпустить. Мы приставим к нему сыщиков, потому что, помяните мои слова… — хищно улыбаясь, Данн наклонился вперед, — он дойдет до нужной кондиции. Не сомневаюсь, если он и правда виновен, он наверняка попробует сбежать. Тогда-то мы его и сцапаем!
— Это рискованно, сэр, — робко возразил я.
Данн помотал растрепанной головой:
— Нет, нет, он непременно сбежит! Я старый служака, Росс, и уже видел прежде подобное. Флетчер поставил на то, что мы даже не заподозрим его в убийстве. Но подобно тому, как он испугался калеки в Лаймхаусе и решил, что его узнали, и любопытство констебля Биддла счел доказательством того, что парень что-то увидел в погребе, так же он истолкует и наши слова и решит, что мы его в чем-то подозреваем. Он попробует спасти свою шкуру. По-моему, это единственный способ взять его; надо напугать его, сломить его сопротивление и вынудить бежать.
Данн снова откинулся на спинку стула.
— Так чего вы ждете? Ступайте и найдите его! — посоветовал он. — И настоятельно порекомендуйте прийти к нам.
Элизабет Мартин
Я бы упала ничком и, скорее всего, переломала бы все кости или даже сломала шею, если бы не нащупала рукой скрипучие перила. Я схватилась за них с отчаянием тонущего, который хватается за плывущую по воде палку. Старые перила спасли мне жизнь. Сзади и надо мной гулко захлопнулась дверь. Я услышала, как в замке поворачивается ключ. Я погрузилась во мрак и боялась оторваться от перил. Не сразу вспотевшие пальцы ослабили хватку, и я опустилась на ступеньку, где попыталась отдышаться, понимая, что жить мне осталось совсем недолго.
Флетчер сейчас рыщет в тумане, ища мой мешочек. Если мне повезет, поиски займут некоторое время. Но, может быть, повезет Флетчеру, и он сразу наткнется на мешочек. Он увидит, что дневника в мешочке нет, и поймет, что я его обманула. Дневник у меня и спрятан где-то на мне. Он поспешит назад, в ярости от того, что его обманули, и моя судьба будет предрешена.
Глаза постепенно привыкли к темноте, и я поняла, что нахожусь не в таком кромешном мраке, как мне показалось вначале. Проблеск света позволил мне разглядеть общие очертания погреба. Я осторожно спустилась по лесенке вниз и увидела, что свет идет от продолговатого отверстия высоко у меня над головой — скорее всего, расположенного на уровне тротуара. Но как дотянуться до отверстия? И если я дотянусь, сумею ли я в него протиснуться? Я шагнула вперед, тут же наткнулась на какое-то препятствие и упала, выставив вперед руки.
Приземлилась я неудачно, больно обо что-то ударившись, зато очутилась под углом и чуть выше. Мне показалось, что на моем пути лежит куча камней. Я распростерлась на ней, и мои пальцы принялись ощупывать их. Некоторые оказались больше, некоторые меньше, неправильной формы, но с маслянистой поверхностью. С потревоженной поверхности поднялась пыль и забилась мне в ноздри. Я уловила знакомый запах.
Уголь!
Теперь я поняла назначение отверстия наверху. Через него в погреб загружали уголь. Если мне удастся вскарабкаться наверх, я, может быть, и не пролезу в отверстие, зато могу надеяться криками привлечь к себе внимание случайного прохожего. Но будут ли на улице прохожие в такую ужасную погоду? Может быть, там сейчас один лишь Флетчер, который рыщет по улице в поисках моего мешочка? Если все же на улице окажутся другие, сумеют ли они расслышать меня?
Ведь туман приглушает звуки. А если расслышат, поймут ли они, откуда я кричу?
Но я решила, что мне все же придется рискнуть.
Первым делом надо было позаботиться о дневнике. Флетчер не должен добраться до него!
Я достала дневник из кармана и, пробравшись к стене, у которой была насыпана гора угля, засунула дневник поближе к стенке, хорошенько зарыв его в уголь. Затем я стала готовиться к подъему.
Одета я была не самым подходящим образом для таких упражнений; юбки сильно мешали лезть наверх. Но я понимала, что сейчас не время для скромности. Я как можно быстрее скинула платье, нижнюю юбку и корсет, быстро расстегивая пуговицы и в спешке срывая крючки. Оставшись в панталонах и нижней рубашке, я была готова начать восхождение.
Сначала успех мне не сопутствовал; всякий раз, как я пыталась подняться выше, уголь под ногами осыпался, и я скользила вниз, на пол. Вскоре мне стало жарко, я вспотела и чуть не плакала от досады. В воздух поднимались тучи угольной пыли; она забивала мне нос и легкие. Я кашляла, плевалась, хватала ртом воздух. Угольная пыль набилась в рот, скрипела на зубах. Я стала отплевываться, но вскоре во рту у меня пересохло. Я была вся в синяках оттого, что на меня сверху падали куски угля. Мне грозило поражение; время и силы мои были на исходе.