Убийство Вампира Завоевателя
Шрифт:
Я вздохнула.
— Ладно, — сказал я. — Помоги мне развести костер.
Чтобы обратиться к Акаэи, требовалась серьезная подготовка. Она была богиней, придававшей большое значение ритуалу — ведь она властвовала над неизвестным, а обращение к нему требовало значительного сосредоточения.
Атриус помогал мне без жалоб, выполняя мои приказы с удивительным дружелюбием. Мы развели костер на берегу, подкармливая его
— Что ты делаешь?
— Добываю для тебя животное.
— Я умею охотиться.
В его лице появился первый за всю ночь намек на раздражение.
— У нас нет времени на пустые траты.
Это было почти мило. Благослови его Ткачиха.
— Дай мне это, — сказала я, указывая на его лук.
Я думала, что он будет колебаться, думая, что я выстрелю из него, но он тут же отдал лук. Он действительно недооценил меня.
Животные были активны по ночам. Когда я потянулась за нитями, то почувствовала их повсюду, притаившихся в камнях, в высокой траве. Я остановилась на кролике, который притаился в редкой зелени. Если бы я полагалась только на глаза, я бы не смогла его заметить. Но это не так.
Один выстрел, и кролик был мертв.
Я подхватила его, выдернул стрелу из кишок и вернулся к Атриусу. Если он и был удивлен или впечатлен, то никак этого не показал.
— Вот. — Я вернула ему лук, затем протянул руку. — Твой нож.
Он протянул его мне, и я присела перед огнем, жаром обдавая нос, пока вскрывал кролику горло.
Моя богиня Акаэи, Ткачиха Судеб, Хранительница Неведомого, тихо произнес я. Я дарю тебе эту жизнь. Открой мне свои двери.
Кровь кролика капала в огонь. Я растерла ее по рукам и большим пальцем провела по лицу — две линии, по одной под каждым глазом, прямо под повязкой. Затем я бросил труп в пламя.
Пламя резко взметнулось и взревело, заставив Атриуса отступить на полшага назад. Хорошо. Это означало, что заклинание сработало.
Я провела пальцами босых ног по кругу вокруг костра, пока не вернулся на исходную позицию. Затем я сел перед костром, так близко, что пот струйками стекал по шее.
— Скоро вернусь, — сказала я Атриусу, закрыла глаза и провалилась назад.
И назад.
И обратно.
В темноту.
ГЛАВА 9
Мои ноги коснулись стеклянной воды, зацепившись за верхушку, но не пробив ее. Было темно. Туман окружал меня. Передо мной тянулась одна-единственная серебряная линия, вровень с гладкой поверхностью воды, исчезая в тумане.
Я шла вперед, переступая с пятки на носок, оставаясь на серебряной линии. Она была шокирующе холодной по отношению к моим босым ногам и немного болезненной, как будто острой.
Туман становился все гуще, а потом рассеялся.
Теперь меня окружали скалы, бесконечно
Я знала это место. Это был Алька.
Хорошо. Правильный путь.
Дай мне еще что-нибудь, Ткачиха, прошептала я.
Я протянула руку во все стороны. Мои ладони прижались к камню, ища трещины и слабые места.
Еще один шаг.
Левая рука толкнула камень. Моргнула, и камень превратился в густой туман. Нити разделились: одна продолжала идти вперед по скалам, другая уходила в туман.
Я изменила курс, следуя за второй нитью.
Моргнула, скалы разлетелись на куски и рассыпались.
Передо мной была луна, полная, как серебряная монета. Шаг, красные и черные капли стекали по ее поверхности, просачиваясь в воду. Далекие скалы Альки утонули в ней.
Покажи мне другую.
Другая нить передо мной. Я сошла со своего пути и встал на этот. Сдвиг, и луна превратилась в полумесяц, чистый и бескровный. Под ней вырисовывались скалы. Плющ медленно полз по их бокам, поднимаясь из воды, красно-черные цветы распускались по камню.
Я продолжала идти, и время сдвинулось, лунный свет падал на камень. С утесов в море падали тела.
Еще, прошептала я.
Передо мной еще одна нить. Я ступила на нее. Утесы расступились. Я увидела перед собой человека в роскошных шелках, стоящего на коленях в груде костей. Он поднял на меня глаза и улыбнулся, из-под зубов потекла кровь. Он рухнул под полумесяцем.
В разгар пролития вы не могли подвергать сомнению то, что видели. Способность критически мыслить отпала — можно было только впитывать и наблюдать.
Я подумала об Атриусе. Подумала о Кровнорожденном.
Покажи мне еще что-нибудь, Ткачиха, попросила я богиню.
Ты не смотришь в правильном направлении, прошептала она.
Я замерла.
Я редко слышала голос Ткачихи во время своих сеансов. Ее голос звучал не более чем далекое эхо ветерка. Однако от него все мое тело замирало, а по коже пробегал холодок.
Медленно я обернулась.
Темнота. Та же самая нить, тянущаяся назад, уходила в туман.
Я прошла по этому пути.
Туман не рассеивался. Он становился все гуще и гуще. Каждый мой шаг становился все более тяжелым, болезненным. Нить здесь была острее, чем когда-либо, как будто я шел по отполированному краю лезвия. Мои кровавые следы оставались в воде позади меня.
Было холодно, и становилось все холоднее и холоднее, пока мое дыхание не превратилось в маленькие серебристые облачка, а голые руки не покрылись мурашками. Небо стало чернильно-темным. Звезды окружали меня, такие яркие и выпуклые, что казалось, я могу протянуть руку и схватить их.