Ублюдки
Шрифт:
Утром, как только взошло солнце, он первым делом внимательно осмотрел себя.
Внизу живота оказалось несколько новых вздувшихся образований. Были они красного цвета и при сжатии реагировали болезненно, так что Филимонов на время оставил их в покое.
Тех же, вчерашних пузырей стало больше, к тому же во многих местах на коже появились вязкие, белые, густые выделения, которые Филимонов аккуратно собрал и съел.
В районе предплечья и груди он наткнулся на более твердые нарывы желтоватого оттенка. Потрудившись, аккуратно выдавил их.
Внутри оказалась какая-то творожистая жирная масса. Филимонов расковырял нарывы, чтоб было удобнее, и с удовольствием слопал эту массу. После чего тщательно облизал пальцы, искренне пожалев, что мало.
Кожа по всему телу по-прежнему отслаивалась и шелушилась, даже еще сильнее, чем накануне, поэтому никаких проблем отрывать ее не было. Этим главным образом он и занимался весь день.
О ребятах из отряда он вспоминал теперь очень редко и как-то неуверенно. Фамилии путались, лица расплывались.
И вообще, может быть, это были другие ребята. Вовсе не из отряда, а из школы, где он учился.
Но они, к сожалению, ему помочь не могли, потому что на перемене им всем велели бежать в столовую, на завтрак.
Еще через день с его помощью лопнули сильно воспалившиеся вздутия в самом низу живота, почти в паху. В них оказалось полно вкусного гноя, и Филимонов его с жадностью сожрал.
После чего закусил чуть горьковатой подсохшей кожей, которую нащупал на заднице и оторвал.
Выяснилось, что за прошедшую ночь многие пузыри полопались и сами тоже.
Теперь тело его было покрыто многочисленными язвами всевозможных размеров. Некоторые были мокнущими, но зато другие затянулись корками, которые Филимонов осторожно отрывал и, смакуя, отправлял в рот.
Поев, он подполз к вырытой им яме, опустил туда, в самую глубину, руку и, вытащив ее назад, обсосал мокрые пальцы. Так он делал многократно, пока не утолил жажду.
Потом он спал.
Ему приснилась собака из их двора, имя которой он так и не вспомнил. Собака смотрела злыми глазами и вызывающе, с хрустом, грызла какую-то кость.
Филимонов обиделся и швырнул в нее гранату, взорвал к чертовой матери.
От собаки ничего не осталось, и он потом долго плакал в пустом дворе, жалел ее.
Спустя еще пару дней Филимонов решил пересчитать черточки, которые он каждое утро оставлял на стене.
Вышло, что он ошибся. Их отчего-то оказалось двенадцать, тогда как он был совершенно уверен, что их должно было быть только девять, ну в крайнем случае десять.
Поразмышляв над этим, он понял, что истины уже никогда не узнает, и перешел к своему обычному занятию.
Он с удовлетворением констатировал, что хотя некоторые язвы на теле заживали, но в основном их становилось больше, в частности новые появились на бедрах, где раньше ничего не было. Это означало, что завтра там будет свежая вкусная корка.
Ощупывая себя, он обнаружил три новых больших гнойника: один сзади, на жопе, два около шеи, с правой стороны.
Кроме того, помимо обычных, привычных для него воспаленных покраснений под мышками образовались какие-то узлы желтовато-коричневого цвета. Когда Филимонов их выдавливал, оттуда вытекала бесцветная и почти безвкусная жидкость.
На локтевом сгибе левой руки он с радостью заметил не виденный им ранее нарыв. Причем он был необычный, какой-то темный — то ли черный, то ли коричневый, толком он так и не разобрался. Филимонов решил его пока не трогать, дать ему пару суток, чтобы созрел как следует.
В этот день он отправился спать пораньше, как только зашло солнце.
Он теперь вообще спал гораздо больше, сильно уставал, поскольку очень много сил уходило на пропитание.
Но снов уже никаких не видел.
Как-то Филимонов проснулся еще до рассвета от необычного ощущения. Земля вокруг него тряслась.
Он услышал какие-то раскаты, испугался и потому не сразу догадался, что скорее всего это взрывы.
Потом до него донеслись отдаленные выстрелы, и он окончательно понял, в чем дело.
Где-то там наверху шел бой.
Филимонов с трудом дождался утра, хотя все равно увидеть ничего не мог. Бой стал гораздо ближе, один раз грохнуло так, что сверху посыпалась земля, а в ушах зашумело.
Филимонов пересчитал черточки на стене. Он теперь постоянно это делал, иначе все забывалось и путалось. Черточек оказалось четыре по десять и еще две.
Он добавил к ним одну новую, забился в угол и стал напряженно ждать.
Неожиданно что-то просвистело, а потом он увидел, как над ямой полыхнуло. Почти сразу раздался оглушительный грохот, и Филимонов потерял сознание.
Когда он пришел в себя, снова было тихо, даже оченьтихо, еще тише, чем раньше. Эта тишина давила и пульсировала в ушах.
Филимонов открыл глаза, пригляделся и в ужасе увидел, что яма, которую он когда-то вырыл и которой пользовался как колодцем, исчезла.
В отчаянии он повернулся в другую сторону и замер от неожиданности. Стены, у которой недавно лежали остатки сгнившей соломы, больше не было. Она переходила в огромную, залитую ярким светом воронку.
Некоторое время Филимонов с удивлением смотрел на образовавшееся пространство, а потом быстро пополз туда.
Уже почти выползая из воронки, он вдруг наткнулся на чье-то тело, свежий труп. Тело принадлежало молодой девушке, но для Филимонова это не играло никакой роли.