Уцелевший
Шрифт:
Где-то оркестр играл государственный гимн.
Со всех направлений люди падали на поле через бортики. Сжав кулаки, люди бежали к нам по траве. Там были Аризонские Кардиналы в своей форме. Там были Индианаполисские Кольты, по-прежнему на своей скамейке, сталкивающиеся задницами и дающие друг другу пять.
В тот момент, когда полиция добралась до края свадебной платформы, я пнул ногой кнопку, и пять тысяч белых голубей взмыли вверх, окружив меня плотной стеной.
Голуби отогнали
Полиция отбивалась от стада, а я схватил букет невесты.
Сидя здесь и наполняя конверты, я хочу рассказать всем, как я совершил мой великий побег. Как баллоны со слезоточивым газом, предназначенные для контроля над толпой, брызгали в разные стороны над головой. Как рев толпы эхом отдавался от купола. Как я схватил шелковую белую охапку шелковых цветов у невесты, как слезы струились у нее по лицу. Как я поднес политый лаком для волос букет к горящей свече и получил факел, чтобы сдержать любого нападавшего.
Держа факел из гладиолусов и резко схватив горячую проволоку искусственной жимолости, я спрыгнул со свадебной платформы и пробил себе дорогу через футбольное поле. 50-ярдовая линия. 40-ярдовая линия. Тридцать. Я, в белом смокинге, делал обманные движения и прокладывал себе путь, совершал рывки и повороты. 20-ярдовая линия. Чтобы меня не схватили, я хлестал горящими георгинами из стороны в сторону перед собой. 10-ярдовая линия.
Десять тысяч полузащитников вышли, чтобы вырубить меня.
Некоторые из них пьяны, некоторые из них профессионалы, никто из них не колет себе такие качественные химикаты, как у меня.
Руки хватают мои белые фалды.
Мужчины ныряют мне под ноги.
Стероиды спасли мне жизнь.
Затем — гол.
Я прохожу под стойкой ворот, по-прежнему направляясь к стальным дверям, через которые я выберусь с поля.
Мой факел сгорел, от него остались лишь несколько крошечных шелковых триллиумов, и я бросаю его назад через плечо. Я протискиваюсь через стальные двойные двери и задвигаю внутри массивный засов.
С супер-кубковой толпой, молотящей в закрытые двери, я здесь в безопасности на несколько минут, один, с ресторанной пищей и гримершей. Труп агента под белой простыней на каталке рядом с буфетом. В буфете, главным образом, сэндвичи с индейкой и вода в бутылках, свежие фрукты. Салат с макаронами. Свадебный торт.
Гримерша ест сэндвич. Она показывает головой на мертвого агента и говорит: «Хорошая работа». Она говорит, что тоже ненавидела его.
На ней массивный золотой Ролекс агента.
Гримерша говорит: «Хочешь сэндвич?»
Я спрашиваю: Здесь только с индейкой или есть какие-то другие?
Гримерша
Я спрашиваю: Как отсюда выбраться?
Вон там дверь, говорит гримерша.
Стальные двери за моей спиной прогибаются внутрь.
Иди по длинному коридору, говорит гримерша.
Поверни направо в конце.
Выйди через дверь с надписью «Выход».
Я говорю спасибо.
Она говорит, что остался еще сэндвич с мясным хлебом, если я хочу.
Сэндвич у меня в руке, я выхожу через дверь, которую она мне показала, иду по коридору, выхожу через выход.
Снаружи на стоянке красная машина, красная машина с автоматической коробкой передач, Фертилити за рулем, и Адам рядом с ней.
Я забираюсь на заднее сиденье и закрываю дверцу. Фертилити, сидящей спереди, я говорю закрыть окно. Фертилити играет с ручками радиоприемника.
Толпа высыпает за мной через выходы и бежит, чтобы окружить нас.
Их лица приближаются ко мне настолько близко, что я чувствую их плевки.
Затем с небес приходит самое большое чудо.
Начинается дождь.
Белый дождь.
Манна небесная. Я клянусь.
Дождь такой скользкий и тяжелый, что стадо падает, подскальзывается и падает, падает и растягивается. Белые частички дождя падают в окна машины, на коврик, в наши волосы.
Адам с удивлением заглядывается на чудо этого белого дождя, помогающего нам убраться.
Адам говорит: «Это чудо».
Задние колеса пробуксовывают, их заносит в сторону, а затем оставляют черный след, когда мы уезжаем.
«Нет, — говорит Фертилити и давит на газ, — это рис».
На дирижабле, кружащем над стадионом, написано ПОЗДРАВЛЯЕМ и СЧАСТЛИВОГО МЕДОВОГО МЕСЯЦА.
«Лучше бы они этого не делали, — говорит Фертилити. — Этот рис убивает птиц».
Я говорю ей, что этот рис, убивающий птиц, спас наши жизни.
Мы выехали на улицу. Затем поехали по шоссе.
Адам поворачивается на переднем сидении, чтобы спросить меня: «Ты собираешься съесть весь этот сэндвич?»
Я говорю: Он с мясным хлебом.
Нам нужна попутка в северном направлении, сказал Адам. Он знал о попутках, но они не должны были покинуть Новый Орлеан да следующего утра. Он больше десяти лет делал это, тайно путешествуя взад-вперед по стране без денег.
Убивая людей, говорю я.
«Отправляя их к Богу,» — говорит он.
Фертилити говорит: «Заткнитесь».
Нам нужно немного наличности, говорит нам Адам. Нам нужно выспаться. Поесть. И он знает, где мы можем все это найти. Он знает место, где у людей гораздо большие проблемы, чем у нас.