Участковая для нечисти
Шрифт:
Лида почесала кончик носа.
– Так, ага. И что это значит?
– Это когда полуночники добровольно признают свою власть над кем-то, вручают ему… ну, скажем, своеобразный поводок. «Родитель», скажем так, связан с каждым полуночником. Если его убьют - он почувствует это. Вера «родителя» в полуночников делает намного больше, чем может сделать десяток, несколько десятков, сотня обычных людей. Грубо говоря, вера любимого человека дает крылья и возможность совершить невозможное. Вера «родителя» в полуночников дает им магию, большую, чем можно себе представить.
– В обратную сторону это действует?
– Безусловно. Полуночники на своей шкуре понимают, что такое «хорошо» и «плохо». «Родитель» может приказать, и полуночники послушают, чтобы им ни приказали сделать, даже если прикажут нарушить какую-то клятву - они это сделают. Чем больше времени проводит такой человек с полуночниками, тем большую власть получает над ними и тем больше магии и веры им дает. В какой-то момент, он сможет приказывать, и полуночник появится рядом. Помнишь, как из сказок Сивка-Бурка?
– Ага…
– Здесь схожая магия, по крайней мере, ее проявление.
– Так, - кивнула Лида.
– А если, допустим! Только допустим! Например, есть полуночники, у них есть «родитель», про которого ты говорил. Выгодно это некроманту там? Или бабе яге?
– Смеешься? Скворцова, ну, включи логику! Некромант, любой некромант хочет подорвать устои полуночного мира, заставить тех, кто живет в подлунном мире убивать людей ради себя. А тут «родитель», который никогда не даст полуночнику сделать что-то плохое. Кто с этим согласится?
– Ага. Мельник точно знал, - Лида загнула палец, - Саня… тоже должен был, хотя он может и не слышал, потому и не предупредил… Хм… В общем, Лешка, спасибо! Как ты вовремя со своей информацией, я теперь хоть знаю, за что меня некромант так прибить хочет. «Родитель» для мира полуночников, да…
Из рук Алексея выпала кружка с кофе. Коричневое пятно расползлось по краю столешницы и по брюкам мужчины. Лида, сноровисто схватившая бумаги, покачала головой:
– Некоторые мужчины все-таки не меняются. Иди домой, переодевайся. А вечером договорим об остальном.
– Вечером я тебя встречу и заберу домой.
– Нет, Леш. Вечером я еду на мельницу. У тебя и так с папой отношения не хорошие, не стоит обострять их сейчас. У нас и так… чуть трагедия не случилась с Димкой, папа сейчас настолько запуган, что за малейший намек на то, что я останусь без защиты… и он сделает все, чтобы мы никогда с тобой не были вместе.
– Скворцова, ну вот о чем ты говоришь? Причем тут Димка?
Лида, словно и не слыша, подхватила тряпку и полотенце. Кинув полотенце на колени Лешке, она начала протирать столешницу:
– Он попал под зов русалки. Откачали… еле-еле. И я еще не расплатилась за помощь тех, к кому пришлось идти на поклон. А папа… я боюсь, Леш, что если я буду настаивать, он - сломается. Поэтому, пожалуйста, подожди, немного. А потом…
– Меня слишком долго не было, да, Скворцова?
И, несмотря на то, что отвечать было немного страшно, Лида упрямо вздернула подбородок и ответила честно:
– Долго, Леш.
– Ну, посмотрим, как можно изменить эту ситуацию, - криво ухмыльнулся мужчина и двинулся к дверям. И уже из выхода из кабинета, остановился на мгновение и, не поворачиваясь, сказал.
– Я не отпущу тебя, Лида. Ты моя невеста, ты станешь моей женой. Я жил в этом полуночном аду, потому что знал, что мне есть куда и к кому вернуться. И пусть меня не было долго, я просто… нет, мы просто начнем заново.
Лида промолчала, и Алексей вышел за дверь, тихо и деликатно прикрыв ее. Разговор был закончен не на самой веселой ноте.
Мельник пришел домой под утро. Он ни о чем не думал, ничего не планировал и все, что сейчас занимало его мысли - это ополоснуться в бане, да лечь спать. Старался он гнать от себя и мысли о том, что Лиды на мельнице сейчас не будет. Не будет, так не будет. Не велика беда. Пятница, как-то побудет без нее день, а потом на выходных так или иначе встретятся. Праздник леса же. Он из-за этого праздника все планы поменял. Чтобы в эти две ночи не ездить никуда, да по границе не ходить. Как маленький, даже хуже.
Маленькие хотя бы не понимают, что делают, но им такое поведение по малолетству положено, а он дурак старый о чем думает? Уже четыреста лет миновало, успел и при царях пожить, и развал застать, и перестройку, и новую Россию, а все туда же. Сколько раз ему мама говорила: «Не влюбляйся ни в кого, сына. Особливо чай от людей держись на расстоянии. Люди хрупки. Давненько повелось, что они все в тайный мир шагнуть желают, да только не все сделать это могут. Полюбишь смертную, счастья ей не будет. И тебе тоже. Не люби, сына, не надо. Из-за любви дурные дела происходят. Береги свое сердце для той, что твоей женой станет».
Мельник грустно усмехнулся. Вот она и должна была стать, договорной брак, внучка бабы яги, дочка той, что стала полурусалкой, была получеловеком. И отец у нее, впечатляющий. Но как все повернулось. Маленькой еще под укус лича попала. После такого не выживают обычно, не успевают оперативники ОСБ вовремя. А он - успел. Он Мельник. Только и его сил не хватило, чтобы маленькой девочке вернуть ее силу, ее магию.
И брак разорвали.
Ни его не спросили, ни бабушку Лиды, что этот брак организовывала, ни маму Мельника. Совет старейших волхвов повелел, и брак разорван был. Цепочка на заветном медальоне порвалась, фотографии в ней выгорели, вот теперь Михаил и мается, как ему на эту девушку смотреть. Могла бы его стать, могла. Только не судьба была. Он эту деревеньку выбрал, чтобы подальше быть, кинулся прочь, как зверь раненный оттуда, где ему все напоминало про нее, чтобы оказаться рядом с ней самой.
Прикрыв за собой дверь тихо, мужчина повесил куртку на вешалку. Прошел в дом, зашел в спальню. Кровать была аккуратно застелена и ни следа чьего-то присутствия. Дари укоризненно поглядела на хозяина из-под шкафа и торопливо нырнула в какую-то щель.
«Дожил ты, Мельник, дожил», - укорил он сам себя, - «уже даже твой снежный зверь на тебя искоса смотрит».
Спать ложиться было бессмысленно, дел до вечера, впрочем, тоже не было. Заказы были, но душа не лежала.
Двинувшись на кухню, поставить чайник, мужчина уже подумывал о том, что неплохо было бы разобрать собственную корреспонденцию. Свет вспыхнул, и Мельник остановился как вкопанный.