Участковая для нечисти
Шрифт:
– Возражения не принимаются?
– улыбнулся Михаил.
– Мне?! Возражать?!
– маленькая Лида вздернула нос, насмешливо глядя на своего принца.
– Не положено!
И вот она, рядом, в руках, так близко, растерянная, запутавшаяся, так отчаянно нуждающаяся в чужом тепле и помощи.
А перед глазами синие-синие глаза, цвета штормового неба и тихий вопрос:
– Так и не убежал от судьбы, Миша? Бежал, бежал, а вернулся туда, с чего начать и следовало?
– Барышня, барышня, - сдавшись, тихо прошептал Мельник, укладываясь на кровать и прижимая к себе закутанную в одеяло Лиду.
– Что же дальше будет…
Дальше было утро. И первой проснулась Лида, в теплых руках огромного принца-медведя…
Немного полежала, глядя в потолок и пытаясь вспомнить, что было вчера и что нужно сделать сегодня, посмотрела снова на Михаила, снова на потолок, снова на мужчину и…Завизжать не позволило воспитание.
Зато в голове тут же застучали отбойные молотки вместе с заработавшим перфоратором. Захотелось выпрыгнуть из собственного черепа и торопливо кинуться куда-нибудь прочь, подальше, чтобы…
Руки на ее плечах сжались, Мельник, не просыпаясь, притянул Лиду к себе. Его губы коснулись русой макушки, и боль стихла. А девушка поняла, что ей уже больше ничего не хочется. Ни бежать куда-то, ни искать кого-то, ни спрашивать чего-то. И глаза уже закрываются, и какая разница, что будет, когда зазвенит будильник и надо будет просыпаться?
Надо что-то менять.
Надо самой тоже меняться.
И, кажется, Лида знала с чего начать - с понимания самой себя.
Как там бабушка сказала? Не спешить. Не делать поспешных поступков. Она и не будет.
Вначале пусть пройдет праздник леса, потом Лида поближе узнает нового Лешку, который такой чужой и далекий, совсем незнакомый, узнает заново бабушку, а еще спросит Михаила о двух вещах: была ли разорвана помолвка с ним там в прошлом? И действительно ли он ее не вспомнил?
Объяснить себе, почему это для нее так важно, девушка бы не смогла, даже если бы ее спросили. Но важным это действительно было.
А потом мысли разбежались.
От большого тела рядом веяло теплом, как от печки. Это тепло было мягким, расслабляющим, тело делилось своей силой, твердостью, и девушкам, конечно, не положено, но Лида чуть придвинулась, обнимая Мельника покрепче, и закрыла глаза. Под ухом билось сердце принца-медведя, и может быть, она еще не совсем потеряла возможность его расколдовать? Может быть, у нее еще есть шанс? И сказка о принце-медведе, охотнике и маленькой девочке все-таки закончится «и жили они долго и счастливо»?
…Наутро появившаяся на мельнице Влада Сергеевна свою внучку нашла на кухне. Напевая себе под нос что-то из древнерусских баллад, она суетилась около плиты, поджаривая яичницу. Рядом пыхтел чайник, готовый вот-вот закипеть.
– Лидок?
– Привет, ба, - девушка махнула лопаточкой и ясно улыбнулась.
Женщина вздохнула:
– Девочка моя, я тебя прошу, что за «ба», ты еще «бабулей» назови. Я тебе уже много раз говорила, что я на бабушку не буду выглядеть еще полтысячи годочков точно, ну, какая из меня бабушка?
– Самая настоящая, - даже не замедлила с ответом Лида, переворачивая кусочки бекона на другой сковороде.
– А то что ты мне говорила этого, я не помню. И вообще, в кои-то веки мы с тобой встретились, и я даже помню, что ты моя бабушка, а ты не разрешаешь мне так тебя назвать?!
Влада Сергеевна засмеялась.
– Как была смышленой, так и осталась. И упертость твоя на месте. А я боялась, что свои самые главные качества ты потеряла…
– А ты не знала этого? Какой я стала?
– Все случилось, когда меня не было в России даже. Именно поэтому все пошло по самому неудачному пути развития события. Отец увез тебя сюда, на Брянщину, волхвы разорвали вашу с Михаилом помолвку, пропал ваш венчальный медальон, без которого разрыв прошел грязно… Ты потеряла дар, эти два взрослых дурака не нашли ничего лучшего, как заблокировать тебе память, а потом Степан еще и привез тебя сюда.
– Чем плохо это место?
– уточнила Лида.
– Да ничем, не считая того, что это заповедник полуночников.
– Папа об этом знал?
– Безусловно, он потому и решил сюда ехать, - Влада Сергеевна отложила в сторону свой ридикюль, села за стол.
Лида, даже не фиксируя разумом свои действия, вытащила с полки чистую кружку, насыпала туда мяты со зверобоем, залила кипятком и накрыла чайной бабой, поставила перед бабушкой и снова вернулась к плите.
Влада Сергеевна за ее спиной медленно выдохнула. Внучка! Внучка светилась, когда насыпала траву. Она даже не заметила, что делая простой чайный сбор всего на мгновение засветилась, как баба яга. И ведь даже не поняла, что случилось, сама этого не заметила. Но этого точно не должно было быть, не могло даже! Вся сила внучки была выпита личом, это не только экстрасенс из колдомедицинской службы подтвердил, но и даже Мельник так сказал. А Мельник не ошибается. Но тогда кто ошибся?! Как такое возможно?!
– Бабушка?
– девушка повернулась, не дождавшись от гостьи продолжения слов, и та опомнилась.
– Да, егоза. Сейчас. Расскажу.
– Только давай, пожалуйста, с самого начала, откуда возникло решение создать заповедник. И давай без сказки про белого бычка, на тему того, что это ради того, чтобы какой-то свой грех смыть. Чушь это.
– Прости?!
– изумилась Влада Сергеевна, перестав понимать, что происходит.
Лида улыбнулась:
– Я хочу сказать, что бабе яге всегда было на низших полуночников плевать. Это с дворовым, домовым у нее хорошие отношения были, поскольку они поддерживали порядок в доме или там на ее дворе. Еще с лешим и водяным баба яга могла пообщаться, но о помощи они никогда ее не просили, да даже если и попросили бы, то баба яга до них бы снизошла только в одну ночь в месяц - в полнолуние. Так, в свете этой информации, зачем бабе яге, да еще всего северо-западного округа понадобилось создавать заповедник? Да еще и в таком подходящем для этого месте?
– Неожиданный вывод.
– Значит, я не права?
– Увы, - Влада Сергеевна покачала головой.
– Увы, моя егоза, в этом ты права. И в этом заключалась наша, всего нашего русского народа большая ошибка.
– Всего?
– Да. Новая вера отрицает существование полуночников и мало-помалу жители отказались от них, перестали в них верить. А вслед за этим, когда полуночники пришли к нам, мы отказали им в помощи.
– Разве баба яга могла бы что-то сделать?
– Могла. Многое. Мы могли не пустить тех, кто заставлял перейти в новую веру, на наши территории. Мы могли дать полуночникам силу, могли просто помочь им. Сделать так, чтобы люди их видели, поддерживая тем самым в них веру. Да мы много что могли. Только не сделали.
– И раз это ты назвала «ошибкой», - Лида выключила газ, села за стол к бабушке, - то я могу сделать вывод, что это ваше действие, а точнее ваши бездействия обратной стороной ударили по вам самим.
– Верно. Верно, милая. Мы должны были понять, что не бывает вещей, оторванных друг от друга. Мы могли и должны были помочь полуночникам, но время ушло. Ушла вера в них, а вместе с этим мы потеряли свои силы. Не все, конечно. Но по сравнению с той мощью прошлых лет, которая у нас была когда-то… это крупицы. Мы могли вырастить за одну ночь непроходимый лес, а теперь чтобы вырастить дерево, нам нужен год. Мы могли осушить взглядом болото, а теперь хорошо если удастся найти безопасный по нему путь. Все, что мы умеем, все, что мы знали, теперь только причиняет боль, показывая, как мы были глупы…