Учебник выживания для неприспособленных
Шрифт:
Без особой на то необходимости, но движимые чувством солидарности с немецким коллегой, которому светила, ни много ни мало, кульминация его карьеры, еще двое старых матросов встали рядом с ним. Все трое переглянулись, словно желая удостовериться, что это не сон, и, как весь экипаж, повернулись к носу корабля.
Капитан поддал газу, пятнадцать тысяч лошадиных сил двигателя с адским ревом толкали тонны стали — корабль весил немало. Они набрали скорость и двигались примерно на десяти узлах. Водяная пыль, перемешанная с кристалликами льда, острыми, как битое стекло, больно хлестала по лицам. Но никто не обращал внимания ни на брызги, ни на льдинки, разве что Вольф втянул подбородок в высокий ворот
И вот в почти тишине, внезапно накрывшей эту ничтожно малую частицу океана, под громоподобный вдох, кит снова всплыл на поверхность.
— Это финвал, — сказал француз, имени которого Вольф не помнил.
Вольф намотал на ус информацию. Сам он знал о китах не больше, чем о разведении араукарий. Во всяком случае, теперь, когда они подошли ближе, животное оказалось и впрямь внушительного размера: от двадцати до тридцати метров. Ощущение было — мороз по коже, в голове не укладывалось, что он рядом с живым существом, которое весит не меньше ста тонн, как двадцать пять слонов, как больше тысячи человек. Изрядное количество адреналина взыграло в его венах, согревая лучше центрального отопления.
Немец был внешне спокоен. Он аккуратно повернул гарпунную пушку, прицелился и нажал на спуск. Выстрел грянул как удар грома, и сразу за ним последовал пронзительный душераздирающий вой, похожий на звук синтезатора, запрограммированного психом в кислотном приходе.
— Это кит. Его задело, — снова заговорил француз.
У самого борта тысяча человек, равных весу кита, барахтались в воде, смешанной с кровью. Кит выпустил пунцовый фонтан, и замерзшие брызги посыпались, отскакивая от палубы, прямо на экипаж. Капитан выкрикнул приказ, непонятный никому, кроме немца, который запустил лебедку. Кит сопротивлялся, гарпун затерялся где-то в жирных глубинах его спины. Снова грянул гром. Вольф увидел капитана, тот покинул мостик и вышел на палубу, на нос, в руках он держал духовое ружье и стрелял в направлении головы животного.
Кит в ярости и отчаянии бил хвостом в борт над ватерлинией, и весь корабль отзывался гулко, как большой барабан. Капитан бросил ружье и схватил конец троса, аккуратно уложенного под пушкой. Вольф разглядел скользящую петлю, широкую, с самого капитана, и понял, что сейчас произойдет. Капитан перегнулся через борт, он плевать хотел на кровь с солью, заливавшую ему глаза, на сокрушительные удары, от которых корабль ходил ходуном, он был весь поглощен предстоящей операцией. После нескольких попыток ему удалось набросить петлю на хвост, и он испустил победный клич на высоких нотах, ни дать ни взять, маленькая девочка, получившая на день рождения домик Барби. Он продел конец в ворот лебедки и запустил мотор. Медленно-медленно из воды показалась вся задняя часть кита. Удерживаемый двумя стальными тросами диаметром в несколько сантиметров, пронзенный гарпуном и изрешеченный пулями, кит больше не трепыхался. Большой черный глаз смотрел
Капитан вскрикнул и резко остановил лебедку. Выражение его лица изменилось. Глубокие морщины перечеркнули лоб.
— Твою мать! — произнес он, глядя на кита.
Все присмотрелись.
— Твою мать! — повторил капитан.
— Что такое? Что происходит? — спросил Вольф у француза.
Француз вытянул шею.
— Не знаю.
Капитан повернулся к своей команде. Вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется.
— Нельзя его ловить. На нем серийный номер!
Вольф подался вперед, пытаясь разглядеть, где он мог увидеть серийный номер. И действительно, вот он, у самого плавника, светло-серые цифры и штрих-код над ними.
— Какая марка? — спросил немец, весь взмокший от усилий.
— Найк, — сказал француз, показывая на «свуш», такую узнаваемую перевернутую запятую на боку финвала.
— Черт! Здесь рыболовецкие воды! Как его сюда занесло? — простонал капитан.
Откуда здесь взялся этот найковский кит, никто понятия не имел. Напрашивался резонный ответ, что он приплыл оттуда, где ему полагалось быть. Несомненно одно: он не имел никакой товарной ценности. Его генетический код защищен копирайтом, а за это денег никто не даст.
Позже, закрыв глаза на своей койке после пятичасовой смены, Вольф никак не мог отогнать одно видение: его преследовал взгляд кита.
Самый добрый и самый грустный взгляд, который он когда-либо видел, куда грустнее и куда добрее, чем взгляд Кати в тот день, когда она сказала, что не хочет больше с ним жить.
Вольф плакал долго, но беззвучно.
Он не хотел никому быть помехой.
Часть вторая
В начале не было ничего.
Ни пространства, ни света, ни течения времени. Не было ни вчера, ни завтра, ни сегодня.
Хуже забастовки.
Хуже дефицита.
Ничего — и больше ничего, но ничего страшного, в конце концов, ничего — это тоже неплохо.
Ничего — все же открывает какие-никакие перспективы.
Ведь только когда появилось что-то, стало понятно, что давно не было ничего и это самое что-то, в конце концов, тоже не так уж плохо.
Но это что-то, появившееся тогда, между концом ничего и началом всего остального, признаться, почти ничего собой не представляло. Затрепетали безымянные частицы. Вздрогнули кванты, столкнулись атомы…
Да, это что-то не представляло собой ничего.
Но между ними, между ничем и чем-то, ничего собой не представлявшим, имелся зазор, а зазор — это уже кое-что.
Любой помощник менеджера это знает.
Вот только, чтобы кто-то это понял, надо, чтобы этот кто-то был.
Но тогда не было никого.
А потом из этого чего-то, ничего собой не представлявшего, неизвестно откуда взявшегося и непонятно как сюда попавшего, появилось кое-что, представлявшее собой что-то, и не одно. Но, плавая в еще не оформившейся Вселенной, плотной и раскаленной, кое-что ничего еще не замышляло.
И вот тогда-то появился бизнес-план.
И кое-что стало вещью и постигло смысл своего существования.
И можно было наконец подумать о рациональной организации.
Понадобились миллиарды лет, чтобы оформилась Вселенная. Понадобились еще миллиарды лет, чтобы, потратив изрядное количество энергии, создать и затем остудить сферу площадью в пятьсот десять миллионов квадратных километров, и понадобились миллионы лет, чтобы атмосфера, насыщенная метаном и двуокисью углерода, сконденсировалась в массу соленой воды. Это была закладка фундамента, много шума и пыли, но никуда не денешься, разрешение на строительство получено и соседи предупреждены.