Шрифт:
Глава первая
Крупный филин пару раз взмахнул крыльями, набирая скорость и бесшумно спланировал между соснами к опушке. Пролетел над кустами, свернул, держась в тени деревьев и не поднимаясь выше верхушек.
Почки на деревьях начали открываться только недавно и листва пока не могла его надежно скрыть от дневных птиц. Предупреждающее каркнула из переплетения веток ворона. Филин не обратил на это внимания. Пока горластые соберутся, пока накричатся вдосталь, набираясь смелости… А его (вернее ее) цель
Дверь сторожки была приоткрыта. Птица влетела внутрь, захлопав крыльями так, что полетели перья и не слишком изящно плюхнулась на пол. Последовал почти беззвучный хлопок.
– Учитель, у меня получилось! Ой!..
На полу вместо птицы сидела на “пятой точке” обнаженная девушка и ее взгляд только что встретился с холодными, темно-серыми глазами. У учителя был гость. Ирина машинально прикрылась рукой, хотя понимала, что особого смысла в этом движении нет. Зигфрид уже отвернулся, глядя в окошко.
– Вижу, что получилось… – в голосе Леся звучала неприкрытая насмешка. – Вон сколько перьев.
– Простите. Я не ожидала…
– Вижу, что не ожидала. Одеваться будешь, или так сойдёт?
Для учителя никогда не имело особого значения, одета она, или нет. Но Зигфрид… Чего это его принесло сюда? После той ночи в кирхе Арнау, когда немец перебил участников черной мессы, они не встречались, а ведь времени прошло изрядно.
“Лучше одеться. Хотя он наверняка тоже видит сквозь одежду, как и Лесь. Ведьмак есть ведьмак.”
Она вышла в соседнюю комнату, натянула джинсы и рубашку. Привычное платье осталось на поляне, в лесу, где она обернулась филином.
“Потом нужно будет вернуться за одеждой. Но что ему здесь надо?..”
Она вышла к мужчинам.
– Здравствуй, Рыжая.
По-русски он говорил без акцента. Разве что если сильно вслушаться, можно было обратить внимание на не совсем верную постановку ударений и паузы в сложных словах, как у эмигранта, долго прожившего за границей.
– Здравствуйте.
– Можно на “ты”. Так будет проще. Отвечая на твой незаданный вопрос: да, я вижу сквозь одежду.
“Он что, и мысли читает!?”
– Нет, мысли я не читаю. Не умею.
– Не смущай девочку, – усмехнулся Лесь.
– Я и не смущаюсь. Ещё чего? А вы как здесь? Можно мне чаю?
Немец галантно, если этот термин мог быть применен в данной ситуации, пододвинул ей полный стакан с отваром.
– Возьми. После превращения всегда хочется пить. Организм… как это?.. Дегидрирует.
– Обезвоживается.
– Да. Это слово. Я ездил в Рим, в Италию. Сейчас возвращаюсь. Решил свернуть к вам. Должен был свернуть.
Ирине ужасно хотелось поинтересоваться, зачем, но она подумала, что вряд ли стоит лезть с такими вопросами, особенно если учитель сам не спешит их задавать. Горячая вода провалилась в желудок. Ирина ощутила сильнейший голод и потянулась к лежащему на столе караваю, накрытому полотенцем. Превращение сожгло всю энергию в организме и не удивительно, что тот хотел ее восполнить.
– Я подзабыл русский язык, – сказал немец. – Между мирами знание языков не нужно. Не было практики. Может получиться, что меня сложно будет понять.
– Нет, ты хорошо говоришь, – Ирина сказала это уже набитым ртом.
– Есть печенье. Хочешь?
– Было бы неплохо.
Зигфрид наклонился, пошарил в стоявшем рядом с ним рюкзаке и вытащил большую, яркой расцветки, пачку.
– Вот. Это из Италии.
– Да ты что!?
Она ножом надрезала яркий пластик, вытащила прямоугольный крекер, попробовала.
– Хммм… Странный вкус. Ненастоящий какой-то.
– Да, ты правильно заметила. Это ароматизатор. Не натуральный лимон. Но есть можно, я проверял.
Ирина посмотрела на Леся. Тот махнул рукой. “Ешь, если хочешь”.
“Ну ладно…”
Она вытащила ещё пару печенюшек. Зигфрид посмотрел на открытую пачку и сказал:
– Я был в Ватикане.
– И как там?
Ирина одернула сама себя. Всё-таки надо было сначала думать, а потом говорить. Ну какое ей дело, что Зигфрид там делал? Однако тот не обратил внимания.
– Мой исповедник давно умер. В тридцать девятом году он был уже не молод. Но обо мне не забыли, хотя кардинал и был очень удивлен, увидев меня. Это правильное слово: “ненастоящий”. С церковью сейчас так же. Прошло время, когда священники умирали мученической смертью. Знаете, кто сейчас возглавляет Инквизицию? Йозеф Ратцингер, служивший в Вермахте. Я, когда узнал об этом, подумал: “Неплохо ему англичане тогда по башке дали, раз он в священники подался”. Но все-же церковь есть церковь и не все там утратили веру. Мы побеседовали с… одним человеком и я решил приехать сюда.
– На чем? – поинтересовалась Ирина. – Машины нет.
Немец сдержанно улыбнулся.
– Ты ожидала увидеть во дворе танк? Я ездил в Италию на соревнования по конному спорту. А обратно… Получилось так, что кое-кто не продлил аренду транспорта, на котором везли лошадей. Я сказал: “Давайте я их пригоню своим ходом”. И пригнал. Зерно по дороге найти не проблема, напоить их тоже, ну а обращаться с лошадьми в походе меня учить не надо.
“Ну да… И на границе у тебя с ними проблем никаких, по определению. Ведьмак может попросту внушить таможеннику, все что ему нужно. Лесь тоже на шабаши в Польшу катается регулярно, через границу, без всякого загранпаспорта…”
– Два жеребца стоят в вашем сарайчике, едят сено. Ты их не заметила?
– Нет. А можно покататься? Я бы за одеждой съездила.
Зигфрид удивленно посмотрел на Леся. Тот пожал плечами.
– Если их хозяин не против. Ты только учти, что это не наши колхозные клячи, а настоящие кони.
* * *
– …поэтому я приехал к Леснику. Раньше я никогда не был в таком положении. Быть где-то хозяином и использовать знание земли – это непривычно. Я и так всегда был самым сильным, куда бы не приходил. Лишь несколько раз мне приходилось отступать.