Ученица падшего бога
Шрифт:
3. Возможные последствия чрезмерного истончения реальности не следует знать смертным, но они достаточно ужасны, чтобы боги соблюдали запрет на прямое вмешательство, кроме исключительных случаев. Хотя, конечно, у впавших в безумие богов или у слишком молодых могут быть свои взгляды на этот вопрос.»
Почему Виктория именно сейчас вспомнила рассказ Нэтто о божественных правилах? Да потому что пресловутое прямое вмешательство происходило у жрицы на глазах! Сам по себе рогатый медведь-переросток ещё по каким-то причинам мог сойти за действующего в рамках правил посланца Ивбриса (всё-таки у Вика не могла на глазок определить, превышает божественная мана условную норму, или нет). Но вот кровь убитого монстра, сформировавшаяся в огромный шар в нескольких метрах над землёй, излучала такую силу Архидемона, что ни один из авантюристов не мог даже пошевелиться. «Ну это уже ни в какие ворота. Нэш, Арису, у вас там есть какой-то специальный план на случай подобной херни?» — подумала Виктория. Её сердце бешено колотилось, отдавая мерзкой болью в висках. Шар крови начал вибрировать, и жрица снова услышала голос Ивбриса:
— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что момент твоего триумфального возвышения может не наступить, ходящая-за-гранью? Что кто-то может обречь тебя на вечные скитания по Верданту? Лишённую способности умереть и вынужденную наблюдать, как жизнь любого, кто тебе дорог превращается в ад? Так будь же ты проклята!
Сгусток тёмной жидкости взорвался и обрушился на авантюристов кровавым дождём. Капли, попавшие на кожу Виктории, жгли и вызывали адскую боль, но жрица даже не могла закричать — огромная концентрация маны Архидемона всё ещё мешала двигаться. А затем, капли начали впитываться, проникая внутрь тела. И тут паралич спал, и все пятеро «Змееловов» рухнули на землю, вопя от боли. Вика думала, что сойдёт с ума. То, что она испытывала, было даже хуже действия рабской печати. Система явно пыталась что-то сказать жрице, но вместо привычных букв блондинка видела в интерфейсе лишь нечитаемые символы… Сколько времени Виктория и остальные провели в этом аду, девушка сказать не могла. Всё закончилось так же внезапно, как началось. Свет, заливавший берег озера, вдруг стал намного теплее и ярче, и боль отступила. Вика увидела, как тёмные пятна на её коже и на лысине валявшегося рядом. Ори постепенно исчезают. Жрица ощутила поблизости присутствие ещё одного бога. «Чодос…» — только и успела подумать она, прежде чем провалилась в глубокий сон без сновидений. Как и остальные авантюристы.
В небе над королевством Валорс, недалеко от города Эсхем, зависли две массивные фигуры. Одна — худой мужчина в золотой тунике и сандалиях, с длинными волосами, представлявшими собой живое пламя. Другая — дракон, с чешуей из льда и полностью чёрными глазами. Впервые за всю историю Верданта конфликт двух богов дошёл до того, что оба не побоялись воплотиться.
— Почему ты стоишь на моём пути, Чодос? — проревел дракон.
Фигура мужчины поморщилась. Строгое лицо выражало крайнюю степень неприязни. Пылающие огнём глаза сузились, и Вердантский бог света ответил:
— Я вмешиваюсь, потому что защищать невинных — правильно.
Дракон расхохотался:
— Невинных? Вот как ты называешь жрицу, нарушившую клятвы трём разным богам всего за пару месяцев! Умора!
— Виктория не давала никому полноценных клятв. Она всего лишь дитя, ставшее жертвой чужих интриг. Ваших с моим братцем интриг, Ивбрис. Которые, к слову, вы начали плести уже после того, как всех нас предупредили о том, что девчонку лучше оставить в покое. Я надеялся, вы оба будете вести себя благоразумно, когда Арису и Нэш найдут способ разорвать вашу связь с Викторией, но сейчас вижу — я слишком высоко оценивал твои достоинства, ящерица. Это весьма занимательно, учитывая, что я и раньше видел больше благородства в куче навоза, нежели в тебе.
— Ты переступаешь черту, Чодос, — оскалился Архидемон.
— И у тебя хватает наглости делать такие заявления, после того как ты нарушил все существующие запреты лишь бы поквитаться со смертной?
— Дело не только в девчонке. Я не согласен молча сидеть и смотреть, как древняя пытается подмять наш мир под себя, хотя по правилам должна быть всего лишь наблюдателем с минимальным влиянием. Плевал я на запреты в такой ситуации. Скажи мне, ты не видишь, что происходит? Или решил лечь под Нэш?
— А, так ты всё это делаешь ради заботы о нашем мире, вон оно как, — ухмыльнулся Чодос, — И «бойню драконов» ты тоже ради нашего мира устроил, а я-то думал…
— Заткнись! — Ивбрис был в бешенстве, — Уйди с дороги, или я разорву тебя в клочья, так что даже в цикл возвращаться будет нечему.
— Попробуй, — Чодос с всё той же надменной ухмылкой поманил дракона пальчиком.
Архидемон распахнул пасть, его противник вскинул руку, и… мир застыл. Не только вокруг двух аватаров богов, готовых сойтись в схватке, а вообще весь Вердант замер, словно его по щелчку поставили на паузу. Впрочем, это было недалеко от истины. С тех самых пор, как Ивбрис попытался при помощи зачарованной крови наложить на Викторию и её товарищей жуткое проклятие, концентрация божественной маны в котором сильно выходила за рамки дозволенного, Арису и Нэш независимо друг от друга звали Хранителей — загадочных существ, имевших власть над самими богами (в конце концов, миры смертных бы долго не жили, не существуй способа утихомирить разбуянившегося бога помимо банальной драки с другими богами). Хранителей звал и Чодос, однако он решился сам нарушить правила, чтобы выиграть время — не желал допускать возможность того, что проклятие Архидемона успеет подействовать.
Смертные о существовании Хранителей не знали. Новые или молодые боги знали только о том, что Хранители есть, что они иногда вмешиваются в излишне острые конфликты богов, и что в случае их вмешательства плохо будет всем. Старые боги знали побольше, но делиться этими знаниями не спешили. Цели, природа и даже внешний вид Хранителей если и были кому-то известны кроме них самих, то древним. Но древние боги на вопросы своих младших коллег об этом в основном отвечали: «Ке-ке-ке», «Пф», «Ку-ку-ку», «Уфуфу», «Няхахахаха!», «Пшшшшш», «Иди нахуй», или «Давай лучше по стопарику накатим, братишка». И сейчас в Верданте появилось сразу трое Хранителей. Хотя, они всегда появлялись втроём — для честного голосования по любым спорным вопросам.
— А мы вовремя, — сказал один из прибывших. Впрочем, Хранители общались телепатически, так что «сказал» — это скорее метафора.
— Мы и правда вовремя, Четвёртый. Что за бардак? Этим доморощенным божкам из молодых миров же вроде должны объяснять, что конфликты давно уже нельзя решать дуэлью аватаров.
— Им объясняют, Восьмой.
— Так почему тогда мы наблюдаем ВОТ ЭТО, Третий? И почему вообще нас позвали… В этом мире же есть «верховная» богиня.
— Мне самому интересно, Восьмой. Сейчас я покопаюсь и дам информацию.
…
— М-да. Ну и дерьма тут наворотили. А я ведь говорил Первому, что на ту махинацию с редкой душой не стоит закрывать глаза. Зря он меня не послушал.
— Твоё ворчание нам не поможет, Третий.
— Прошу прощения за непрофессионализм, Четвёртый, Восьмой. Я думаю, тут нужны радикальные меры.
— Поддерживаю предложение Третьего, но с оговоркой — я считаю, нам нужно больше данных, прежде чем мы решим, что именно следует предпринять.
— Уточни, Восьмой — какие ещё данные ты хочешь получить?
— Что-то не так в поведении Ивбриса. Да, молодой бог и всё такое, но ему известны последствия прямого вмешательства. Так почему он действовал настолько нагло?
— По-моему всё как раз-таки логично, Восьмой. Местная, кхе-кхе, «верховная богиня», умудрилась растерять весь свой авторитет, если он у неё вообще когда-то был. У неё здесь слишком мало нормальных культов и храмов, мест силы вообще нет, а все её артефакты принадлежат… кхм, весьма сомнительным личностям. Божки, судя по тому, что я здесь вижу, давно начали пробовать Арису на прочность, а она редко делала в ответ что-то значительное. Худо-бедно ей подчиняются двое из здешнего пантеона. И вот один из божков наконец доигрался, окончательно потеряв границы дозволенного. Видимо не верил, что по его душу решатся вызвать нас. Или что мы станем вмешиваться в дела Верданта. И в этом он, кстати, был почти прав — не будь здесь ходящей-за-гранью, мы бы не стали вмешиваться. По крайней мере если бы тут уж совсем дичь не начала твориться. Это ведь маленький юный мирок на задворках Вселенной, вынужденно сотворённый ради молодой богини реинкарнации, и никому кроме своих обителей он не интересен. А может, Ивбрис думал, что мы как Арису — белые, пушистые и безобидные. Погрозим заигравшемуся богу пальчиком, скажем «ай-ай-ай!», возьмём с него честное обещание больше так не делать, да и свалим восвояси. Да и повод психануть у божка с учётом его истории был достойный — он всю жизнь осознанно и целенаправленно шёл к власти ради самой власти, ещё будучи смертным. А тут почуял, что древняя наращивает влияние и испугался, что мир захватят раньше него.