Учение гордых букашек

Стариков Димитрий

— Конечно.

Беладор задвинул меч в ножны.

— Не так быстро, командир! За все нужно платить. Но я не торгаш, я коллекционер. Если не найдешь Осберта… Меч командира Гаанской стражи будет неплохо смотреться у меня в каюте.

Беладор усмехнулся, сначала тихо, потом громче, выдернул меч и всадил его в палубу.

— Показывай, Арг!

Стражникам позволили подняться на корабль. Вместе они осмотрели трюм, перерыли груз, нигде не нашлось Осберта. Напоследок раздосадованный Беладор вошел в капитанскую каюту. Там его встретил исполинский камень с древними рунами.

— Арг, ты ведь знаешь, что это реликвия? Где вы ее украли?

— Неважно где, главное, что ты дал обещание не трогать мой груз. Есть один человек, Моран, он попросил ее достать, но потом не явился за драгоценностью. Говорят, его видели при короле, ты случаем не знаешь, что там у него случилось?

— Я не знаю никакого Морана. Чтоб тебя, Арг, ты устроил все это, чтобы не показывать Агребов камушек?

— Извини, в нашем деле важны предосторожности.

Обыск на этом прекратился. Вскоре раздосадованный Беладор уже спешил по дороге от порта. Подбежал стражник и коротко поклонился:

— Командир, тот моряк скончался.

Беладор закрыл глаза, в голове сгущалась буря.

— Распорядись, чтобы его похоронили, как следует.

— Но командир, он ведь просто не подчинился приказу!

— Мне нужно пройтись. Исполняй.

Купол пустой тишины накрыл Беладора, пока он шел по Гаане. Вокруг люди, повозки, лошади, но никакого шума. Уже давно осталась позади башня, под ногами утоптанная сухая земля, старые домики. Внезапно Беладор осознал, что здесь и вправду тихо. Навстречу неслись дети.

— Беладор, Беладор пришел, — пищали они.

— Не сейчас, малявки.

Он погладил маленькую девчушку по голове, но тут же одернул руку. Беладор отцепил кошель и рассыпал медные монетки. А после убежал.

Караван

В свободные от работы дни, Рой старался увидеться с Риной. Он как бы случайно оказывался около ее дома, каждый раз обдумывая под каким предлогом войти, но наедине они оставались редко. Иногда Рой ходил с ней за водой, или купить еды для Люко. После того вечера при костре Рина начала выходить на улицу, и теперь помогала своему брату не только в доме. Под конец их небольших прогулок они обнимались, и Рой шел с легкостью в ногах, и думал, как бы провести с ней больше времени. Наконец ему представился случай.

В деревню прибыл караван, купцы восседали на огромных белоснежных зубрах с маленькими рожками. На спинах у этих величественных животных, покоились свернутые шатры, а в повозках ждали товары. Любая нужная вещь, что не водилась в Инкарии, обязательно продавалась, но народ сбредался к шатерному городку не только за покупками. Многие купцы устраивали целые представления, чтобы позабавить деревенских жителей, и отрепетировать по-настоящему доходные номера до больших городов. Когда солнце уже почти упало, но до темноты оставалось немного времени, в швейную лавку вбежал Рой. Весь запыхавшийся он искал глазами Рину, но нашел только Люко, которого, впрочем, сложно пропустить. Люко стоял посреди коридора, уперев свои могучие руки в боки и явно о чем-то думал.

— Люко где Рина?

— Пришел-таки! Купцы в деревне уже третий день, а ты так и не пригласил Рину в шатерный городок! Бедная девочка, хотела туда именно с тобой, вот плачет в своей комнате, расстроилась очень, я уж думал пойти, найти тебя и дать хороший подзатыльник, но да ладно, раз все же пришел. Беги, чего стоишь, купцы завтра уезжают!

Рой, кивнув Люко, метнулся к комнате Рины. Закрыто. Постучался, но открылась дверь не сразу, в течение минуты или даже двух, слышалось беспокойное шебуршание, и когда замок отворился, перед Роем предстала Рина, в платье из той же синей ткани что и в первый день их встречи. Такая хрупкая, с нежной, и как представлялось Рою, прохладной кожей. Бледная, но с красными пухлыми губами, чем дольше Рой просто смотрел на нее не в силах произнести ни слова, тем большими румянами покрывались щеки Рины. Рой выпалил:

— Пойдешь со мной?

Рина улыбнулась, закивала, и они вышли в прохладный осенний конец дня. Неблизкий путь до шатров показался мигом и вот они бродили по множеству мелких палаток, с разложенным на земле товаром. Женщины напоказ обмахивались расписными веерами, ростовые куклы красовались шелковыми платьями и камзолами, стеклодувы черпали железными прутами раскаленные стеклянные нити и наматывали на сосуды причудливых форм. Чудеса рассыпались по поляне, Рина в восторге перебегала и звала Роя на очередную диковинку. Им даже дали попробовать по большой устрице, что оказалась, конечно же, не такой вкусной, как уверял торговец. Торговец только рассмеялся над сморщенными лицами счастливой парочки. Пересмотрев все, они вошли в шатер из бордовой ткани, что спорил высотой с некоторыми соснами. Наверху покачивалась, еще не зажженная, огромная чаща. Плотная ткань почти не пропускала свет, и в шатре сгустился уютный полумрак. Круговые лавки постепенно ловили народ, что предвкушал представлений. По бокам шатра одна на другой рядами стояли клетки. Позолоченные тонкие прутики пленили множество птиц, каких ни Рой, ни Рина никогда не видели. Маленькие хрупкие и утонченные, красные, желтые, почти белые, ни одна из десятков птичек не издавала ни звука. Дергано чистя перышки, они ждали вместе с людьми. Зашел высокий мужчина в балахоне с широкими рукавами, щелкнул пальцами и угли в чаше зажглись ритуальным огнем. Под удивленный гул толпы представление началось.

— Он повелевает огню, — зашептал Рой, — я слышал, что некоторые могут заставить огонь двигаться, но чтоб зажечь…

— Это просто трюк такой.

Кто-то сзади шикнул на пару, и пришлось замолчать. Из пустоты в руках кудесника появилась маленькая золотая клеточка, через открытую дверцу прямо к нему на палец выпорхнула птичка, и завертела головкой, разглядывая толпу то одним, то другим глазом. Мужчина сипло просвистел, и птичка подхватила, заливаясь придуманной самой природой тонкой мелодией. Все придвинулась ближе, общее дыхание замедлилось, публика, захваченная чудесным голосом, смотрела на маленький комок перьев. Лапки — тоненькие щепочки сжимались вокруг пальца, и в то же время держали толпу сильных, своенравных, грубых и добрых, больших и маленьких Инкарцев. Долгое пение прервалось, и птичка прыгнула в клетку, хозяин поднял ее на вытянутой руке и пронес между рядами, потом вознес вторую руку и хлопнул в ладоши, клетка волшебным образом исчезла вместе с птицей. Деревенская толпа ахнула, но хлопать никто не спешил. Мужчина бесстрастно смотрел вперед в пустоту. Вдруг он поднял руку, и из его рукава выпорхнула птичка, зачирикала и полетела биться о ткань шатра. Теперь гурьба взорвалась, крича и улюлюкая. До конца представления минуты напряженного молчания по кругу сменялись громкими возгласами. Когда мужчина в балахоне поклонился, кое-какие люди, пытались коснуться пальцами его ног, видно веря в магическую силу. Смущенный он быстро выпроводил покорную толпу из своего шатра и Рой с Риной оказались на улице.

— Кажется, я видел маленькую щель с другой стороны шатра, посмотрим, как этот волшебник будет выходить?

— Никакой он не волшебник. Но одного настоящего я знаю, — ответила Рина.

— И кого же?

— Даскала!

— Я живу у него лет десять, ничего особо волшебного он не делает.

— Как он тогда тебя вылечил? Люко говорит, ты обе ноги сломал, а через день уже бегал.

— Ничего я не ломал, но он неплохой целитель это правда. Но разве быть травником и волшебником это одно и то же?

— Наверное, нет, — сдалась Рина.

— В таком случае мы имеем только одного натурального мага, и он сейчас уйдет, видишь, там погасли угли. Хочу поглядеть на него, когда он думает, что на него не смотрят.

Рой потащил Рину в обход шатра. Мужчина в балахоне и вправду уже стоял на улице, оглядевшись по сторонам, он достал из рукава что-то золотое на веревочке, нажал на рычажок, и нечто превратилось в складную клетку. Волшебник вытряхнул из нее останки живого существа и направился к перешедшему вдаль празднику. Рой обернулся на Рину, она помертвела, через несколько мгновений слезы прорезались вместе с холодными словами.