Учение Великих Махатм

Автор неизвестен

Но посмотрим, на каких основах честный англичанин может оказывать сопротивление Арендному Законопроекту. Как бы велики ни были бедствия райотов даже в настоящее время, как бы справедливы ни были репрессии, которые наготове для земиндаров, одним словом, какой бы человечной и великодушной внешне ни выглядела бы цель Арендного Законопроекта, все же, строго говоря, ни одно честное правительство не имеет право по собственной воле и своему желанию нарушать торжественные обещания и обязательства. Факт, что землевладельцы не исполнили свою долю Договора, не дает другой стороне права отделаться от своей подписи и порвать на куски Договор Постоянного Земиндарства. Нельзя карать большинство за грехи меньшинства. В настоящем Арендном Законопроекте имеются серьезные ошибки, какие были и в старой системе; и в старом документе не внесена оговорка, что соглашение аннулируется по желанию британцев. Я не хочу вникать в дефекты значения мертвой буквы ни одного, ни другого, но ограничусь указанием, что там имеются ошибки и что, пока они не исправлены, вы имеете полное право возражать против них. От вас не ожидают, что вы заставите взять Законопроект обратно, но – что вы просто поддержите анализ его недостатков, сделанный земиндарами. И это вы можете свободно обещать. Однако, не должно казаться, что я пытаюсь повлиять на вас в одном или другом направлении. Некоторые претензии землевладельцев являются позорными, и ни одного честного человека нельзя заставить их поддержать, тогда как другие – не без строгого юридического основания в их пользу. Правящая власть, например, еще никогда и ни в каком случае не была владельцем страны Кхирадж, даже не под властью

мусульман и их законов. Таким образом, вы можете заняться истолкованием вопроса Кхирадж и Ушр, чтобы выполнять свое обещание землевладельцам и потешить их несколько месяцев до дня "всемогущего сокрушительного удара", который наготове для них. Все, что вас просят делать на благо моей (и также вашей) страны, – это не замечать некрасивый фасад здания, но принимать во внимание лишь истинный характер ситуации и будущие хорошие результаты – на случай, если вы превозмогли бы свою очень естественную щепетильность. Через несколько дней вы можете получить формальное предложение. Обдумайте его хорошо. Не дайте воздействовать на себя никакой мысли в связи с моими желаниями. Если вы честно считаете, что предложение несовместимо с вашими европейскими представлениями и критериями о правде и чести, то без малейшего колебания откажитесь принять его и разрешите сказать вам грустное, хотя всегда благодарное и дружеское прощай. Я не могу ожидать, что вы посмотрите на вещи с моей точки зрения. Вы смотрите снаружи, я вижу внутри. Это не время для сентиментальностей. Вся будущность "самого блестящего (!) драгоценного камня" – о, какая мрачная сатира в этом названии! – короны Англии поставлена на карту, и я обязан моей стране в этот одиннадцатый час ее страданий. Я могу работать лишь с теми, кто хочет работать с нами. Не обвиняйте меня, мой друг, потому что вы не знаете, вы не можете знать размер тех ограничений, каким я подвержен. Не думайте, что я стараюсь вас искушать, убеждая принять то, что вы бы отвергли при других обстоятельствах, ибо я этого не делаю. Дав мое торжественное слово чести Ему, которому я обязан за все, что я есмь и что знаю, я просто беспомощен в случае вашего отказа и – нам придется расстаться. Если бы Арендный Законопроект не был бы сопровожден шумом и гамом Законопроекта Ильберта и "дела по оскорблению", я был бы первым, который советовал бы вам отказаться. Однако, при теперешней ситуации и так как мне запрещено пользоваться какими-либо другими, за исключением обычных, силами, я не имею возможности делать и то и другое и вынужден выбрать между помощью моей беспомощной отчизне и нашим будущим общением. Решить должны вы. И если этому моему письму суждено быть последним, я прошу вас помнить – ради вас, не ради меня, – то сообщение, которое я в Симле послал вам и м-ру Хьюму через Е. П. Б.: "Лорд Рипон не является свободным деятелем, настоящий вице-король и правитель Индии не в Симле, а в Риме; и действительное оружие, которым пользуется последний, – это духовник вице-короля".

Передайте, пожалуйста, мои наилучшие пожелания вашей супруге и "Марсель". Будьте уверены, что, несмотря на немногие незамеченные ошибки и пропуски, ваш "Эзотерический Буддизм" является единственно правильным, хотя и неполным изложением наших Оккультных доктрин. Вы не сделали ни одной кардинальной, существенной ошибки; и что бы ни было дано вам впоследствии, это не разойдется ни с одной сентенцией в вашей книге, а наоборот, пояснит кажущиеся противоречия. На то, до какой степени ошибочна была теория м-ра Хьюма, было указано "Учеником" в "Теософе". Вместе с тем, вы можете быть уверены, что ни М. ни я не противоречили друг другу в наших соответствующих формулировках. Он говорил о внутреннем, я – о внешнем круге. Имеется множество вещей, которых вы еще не знаете, но можете узнать когда-нибудь; также вы не будете в состоянии понять процесс обскураций, пока не усвоите математический прогресс внутренних и внешних кругов и не узнаете больше о специфической разнице между всеми семью. И так, согласно философскому заключению м-ра Мэсси, у нас нет Бога? Он прав, так как он применяет это имя ко внекосмической аномалии, а мы, не зная ничего о последней, находим: каждый человек свой Бог – внутри себя в своем собственном, личном и в то же время безличном Авалокитешвара. А теперь – прощайте. И если суждено, что мы больше не будем переписываться, помните обо мне с теми же искренними добрыми чувствами, с какими всегда будет помнить вас

К. Х.

Письмо 114

К. Х. – Синнету Получено в Лондоне, 8-го октября 1883 г.

Временное отсутствие по неотложным делам не позволило мне в течении нескольких дней хоть что-нибудь знать о ваших делах, и лишь сегодня у меня был некоторый досуг, чтобы немного подумать о них. Когда я прочел ваше письмо, ситуация предстала предо мною в таких красках, что я решил, что вам немедленно должна быть дана полная свобода, и поэтому послал вам телеграмму. Это было сделано с целью снять с вашей души какое-либо чувство принуждения, морального или иного, и оставить вам выбор: принять или отклонить дальнейшие предложения, могущие поступить из той или иной области Индии. Если бы какое-либо соображение могло подсказать другой ход действия, то это было бы совершенно уничтожено тоном вашего письма от 16-го августа. Защита Бенгальского мероприятия в настоящем положении дел, по вашему мнению, погубила бы всякую надежду на коммерческий успех предполагаемого журнала: "невозможно, чтобы "Феникс" в таком виде, как он теперь проектируется, пользовался коммерческим успехом. И газета, являющаяся коммерческой неудачей, может иметь очень малое политическое влияние. " Упорствовать значило бы, по вашему мнению, заставить известное количество людей бесплодно расточить большую сумму денег, потому что "такой искалеченный проект почти совершенно лишен больших финансовых возможностей". Все же, несмотря на это, вы готовы продолжать, если я этого хочу, взвалить на меня моральную ответственность и "проглотить довольно отвратительное обещание".

Мой друг, не делайте ничего подобного. Ответственность, несмотря на все то, что я мог бы и что я согласен делать, пала бы на вас, так как вам (в моем последнем письме) ясно было дано право выбора. Если впредь вы еще будете иметь какое-либо отношение к этому несчастному делу, то это должно происходить лишь по вашему личному суждению и на вашу ответственность. Вы плохо поняли Закон Кармы (и мое письмо), если могли вообразить, что я дерзнул бы вызвать ужасное возмездие его, принуждая вас или кого-либо другого начать действовать с таким чувством в сердце. Зная вас, было легко предвидеть ваше (нет, чувство любого честного человека, который должен был бы стать лицом к лицу с такой ситуацией) чувство отвращения к задуманной работе. Поэтому я в моем письме и так старался внушить вам, что вы вполне и абсолютно свободны в вашем решении. Я виню себя лишь в одном, а именно, что я намекнул на возможное последствие вашего отказа, что я тогда, по обещанию Когану, впредь воздержусь от Сотрудничества с европейцами до какого-либо будущего, более благоприятного времени. Именно это, более нежели что-либо, другое из сказанного, и было тем, что заставило вас "проглотить отвратительное обещание". Это падает и на мою Карму. Но кроме того, перечитывая мое последнее письмо, вы увидите, что я строго настаивал на необходимости свободного, беспристрастного действия с вашей стороны. Я надеялся даже вопреки безнадежному моральному состоянию моих соотечественников, и я заставил себя почти верить, что на базе, вполне удовлетворительной для вас и всех причастных лиц, возможно издавать журнал, так очевидно необходимый в этом большом кризисе. Я забыл, что в вашем мире внешний вид – это все, и что я просто подвергаю вас презрению. Но будьте уверены: если бы даже деньги были собраны, как сначала было намечено, и на вас не было бы оказано никакого давления работать в известном направлении и если бы вы были совершенно самостоятельны в проведении нашей линии действия, все же в этот час острой ненависти, обоюдной злобы и презрения, один тот факт, что вы защищаете дело презираемого, и теперь более чем когда-либо ненавидимого и подавленного "чернокожего", лишило бы "Феникса" даже тени каких-либо "больших финансовых возможностей". Все же еще неполный месяц, тому назад я был так уверен, видя все еще глубокие, сильные чувства, скрытые в национальной душе, что я позволил вам стать так же и даже еще более

уверенным, нежели я сам. Другие, чья интуиция и предвидение не были ослеплены их начальством, думали иначе, и некоторые хотели меня разубедить; но так как цель была такой достойной и возможности действительно существовали, то мне разрешили наблюдать за проектом и употреблять естественные внешние средства, чтобы помочь его осуществлению. Если бы неопределенное ожидание было бы приемлемо для вас, то первоначальный план можно было бы осуществить, но это не так, и я поэтому должен отбросить последнее кажущееся давление над вашим свободным выбором и поблагодарить вас за то, что вы так лояльно поддержали попытку сотворить добро для Индии, даже за счет ваших чувств и денежных интересов. Мне очень не хотелось бы, не говоря уже о правилах нашего Ордена относительно Кармы, втянуть вас в положение, где я никак не мог бы вознаградить вас за потерю социального престижа или за финансовые разочарования. Делать это выше моих сил. Я не мог бы смотреть на вас, если бы вы ежечасно чувствовали, что вас считают не более чем "подлецом", и у вас "в связи с этим не было бы политического влияния в обществе". Если бы вашей судьбе предназначалось стать связанной с нашею, то такие соображения не имели бы веса ни на мгновение. Для всех, как для Когана, так для учеников, которые являются обязательными работниками среди нас, первым и последним соображением является – можем ли мы сотворить добро нашему ближнему, каким бы скромным он ни был; и мы не позволяем себе даже думать об опасности или каком-либо оскорбительном обращении или несправедливости против нас. Мы готовы быть "оплеванными и распинаемыми" ежедневно – не только однажды – если в связи с этим может произойти истинное добро для другого. Но с вами дело обстоит совсем иначе; вы должны следовать по своему пути в более "практическом мире", и не надо рисковать вашим положением в нем.

Притом, кроме вас лично, справедливо надо обращаться и с пожертвователями капитала. Среди них имеются богатые земиндары, но также и бедные патриоты, которые приложили большие усилия, чтобы пожертвовать свои небольшие суммы из чистейшего уважения к нам и любви к отчизне. По меньшей мере пятьдесят таких людей ждут последнего поворота событий и до последнего мгновения экономят свои средства, прежде чем отослать переводы в Калькутту. Преданные теософы в разных частях Индии энергично выпрашивали взносы с расчетом возможной прибыли от капитала, как это изложено в циркуляре м-ра Моргана. Проект горячо защищали Олькотт, полковник Гордон, Норендро и другие, знакомые и незнакомые вам – такого вида финансовый крах "Феникса", как вы его предвидите, скомпрометировал бы их всех. Притом с такими перспективами и ваш бывший помощник м-р Дейр не захотел бы вам помочь, даже если бы м-р Аллен дал ему разрешение. И, наконец, если только ваша личная вера в меня не так слепа, чтобы поглотить последний инстинкт осторожности, вы не рискнули бы вложить ваш собственный, трудно заработанный капитал в заранее обреченное на банкротство дело и по совести не могли бы позволить делать это другим. Однако, если бы вам позволили "взвалить моральную ответственность на меня", одним словом, заставить меня чудом, если бы это было разрешено, вынудить удачу, журнал был бы уже основан, и голос его был бы слышен среди сутолоки современных индийских дел.

Я мог бы выразить мое сегодняшнее послание даже в более строгих выражениях, советуя вам бросить это дело, но я опять взял бы на себя ответственность за насилие над вашей свободной волей. Вам лучше всего дать бенгальским соучастникам возможность определенно и окончательно изложить свои условия и потом ответить им "да" или "нет". Чтобы экономить ваше время и издержки, я попросил Олькотта написать Норендро Бабу, чтобы землевладельцы прислали ему свои предложения и чтобы он тотчас же, зная вашу точку зрения и характер, решил бы, являются ли они подходящими для подачи вам. И если нет – чтобы он немедленно сообщал бы об этом вашим калькуттским адвокатам, как вы просили.

Такова теперешняя ситуация дел, и очень невыгодна она для Индии. Пока преждевременно говорить вам больше о тайном влиянии, которое вызвало ее, но вы, может быть, услышите об этом позже. Не хочу я также предрекать будущее, хочу лишь более чем когда-либо обратить ваше внимание на черные тучи, собирающиеся на политическом небе. Вы знаете, я давно вам говорил, что следует ожидать многие и большие расстройства разного рода, так как один цикл завершается и другой начинает свою роковую деятельность. В недавних сейсмологических происшествиях вы уже видели некоторые доказательства; вскоре вы увидите еще больше. И если нам приходится сожалеть о гибели гуманного проекта, то остроту вашего разочарования пусть, по крайней мере, смягчит чувство, что в такое грозное время, как это, приходится бороться против видимых и невидимых влияний самого враждебного характера.

А теперь, прежде чем я окончу, скажу более приятное слово. Ваше решение следовать моему водительству в деле "Феникса", даже при уверенности в социальном унижении и денежных потерях, уже дало вознаграждение своей Кармы. Так я, по крайней мере, заключаю по результатам. Хотя это не было предвидено как испытание (такое ненавистное вам), все же вы были все равно что испытаны, и вы не дрогнули. Указ о возможном прекращении сношений между нами частично отменен. Запрет по отношению к другим европейцам так же строг, как всегда, но в вашем случае он снят. И это согласие, я знаю, имеет прямое отношение к вашему согласию – великой жертве вашего личного чувства в настоящей ситуации. Было найдено, что "этот пелинг" имеет "действительно искупающие качества". Но будьте предостережены, мой друг, что это не последнее из ваших испытаний. Не я их создаю, но вы сами своей борьбой за свет против темных влияний мира. Будьте более осторожны, когда вы говорите о запрещенных темах. Тайна "восьмой сферы" – очень сокровенный предмет, и вы далеки от понимания даже его общих аспектов. Вы были повторно предостережены, и вам не следовало упоминать об этом. Неумышленно вы сделали посмешищем серьезный вопрос. Я не имею никакого отношения к "Ответам" м-ру Мейерсу, но вы узнаете в них, быть может, суровое влияние М.

К. Х.

Мне советовали попросить вас в будущем посылать предназначенные мне сообщения или через Дамодара или Хенри Олькотта. Рассудительность мадам Б. не улучшается пропорционально физическому ослаблению ее.

Письмо 115 а

"Учителя взяли Дамодара. Возвращение не обещано. " (Олькотт) "Мы пришлем его обратно" (К. Х.)

25. 11. 1883 г. (10. 15.)

Письмо 115 б

Телеграмма Олькотта – Е. П. Б. Адъяр.

25. 11. 1883 г. (17. 30.)

Редактору "Теософа"

Дамодар ушел до рассвета около восьми часов. Письма от него и К. Х. обнаружены на моем столе. Не сказано, возвратится или нет. Дамодар прощается с нами и говорит, что все братья-теософы должны чувствовать себя воодушевленными, что он нашел благословенных Учителей и был позван ими. Недавние достижения дорогого парня удивительны. Хуми велит мне ждать приказаний.

Письмо 116

К. Х. – Синнету Получено в Лондоне около декабря 1883г.

Мой добрый и верный друг, содержащееся здесь объяснение никогда не было бы дано, если бы я в последнее время не почувствовал, как обеспокоены были вы в течение вашей беседы по поводу "плагиата" с некоторыми друзьями, особенно с К. К. Мэсси. Теперь, в особенности после получения вашего последнего письма, в котором вы так деликатно упоминаете этот "несчастный маленький инцидент Киддла", было бы жестокостью не сказать вам правду; тем не менее выдавать эту правду широким кругам предубежденных и враждебно настроенных спиритуалистов было бы явным безумием. Поэтому мы должны пойти на компромисс: вы и м-р Уорд, которому тоже доверяю, должны обещать никогда никому не объяснять изложенные мной факты без особого на то разрешения, даже М. А. Оксону и К. К. Мэсси, в том числе, по причинам, которые сейчас поясню и которые вы легко поймете. Если кто-нибудь из них будет настаивать, вы можете просто ответить, что эта "психологическая тайна" была объяснена вам самому и некоторым другим. Если они удовлетворятся этим, вы можете добавить, что те "параллельные отрывки" не могут быть названы "плагиатом" или другими словами того же смысла. Разрешаю вам рассказывать что угодно – даже причину, почему предпочтительнее скрыть от широкой публики и большинства лондонских членов действительные факты. Как видите, я даже не обязываю вас защищать мою репутацию, если только вы не почувствуете сами себя удовлетворенным моими объяснениями до полного исчезновения всяких сомнений. А теперь могу рассказать вам, почему предпочитаю, чтобы ваши друзья считали меня "грубым плагиатом".