Ученик БЕШЕНОГО
Шрифт:
Прежде всего вам следует снять накопившуюся усталость! — авторитетно заявил Широши.
Из кармана штормовки появилась на свет уже знакомая Бешеному серебряная фляжка. Широши налил Савелию две полные до краев крышечки. Тот не возражал. Он прекрасно помнил, какой необычайный эффект дало это снадобье в мексиканской сельве. Только на этот раз вкус бальзама показался немного горьковатым, но Савелий ничего не сказал.
Куда мы плывем? — спросил он без особого интереса.
В Турцию, — с готовностью ответил Широши.
А потом куда? — попытался
В это время в штабе миротворческих сил в Косово Лайн тщетно пытался выяснить, кто такой Серафим Филимонов, называвший себя капитаном и командовавший отрядом ГРУ. То, что русские начальники разводили в недоумении руками, наотрез отказываясь признать само существование Филимонова и его людей, Лайна не слишком удивило. Русским он никогда не верил и не забывал о ни с кем не согласованном марш–броске на аэропорт Приштины. В поведении русских логика присутствовала: они стремились захватить бен Ладена сами для каких-то своих тайных целей.
Поразило Лайна другое: никто из работников спецслужб западных союзников США и слыхом не слыхивал о капитане Филимонове.
Из чего следовало два вывода.
Первый — спецслужбисты откровенно плохо работали и просто прозевали прибытие в Косово Филимонова и его группы. Вариант этот был возможен, ибо соблазнов вокруг было достаточно — от доступных девиц до дешевейшей ракии.
Второй вывод нравился Лайну меньше. Из него неминуемо следовало, что русские обладали каким- то секретным каналом переброски своих людей по всей Европе и к тому же имели хорошо законспирированных «кротов» в западных спецслужбах. Ведь когда Лайн и его команда прибыли на место, Филимонов был уже там и обратился к нему по имени.
Все эти тревожные мысли не отпускали Лайна и в салоне первого класса «Боинга», уносившего его из Стамбула, куда его перебросили из Косова на военном самолете, в Вашингтон.
В свете анализа ситуации, проведенного Лай- ном, конкретная фигура капитана Филимонова отходила на задний план. Не важно, как звали этого знакомца пресловутого Бешеного — Филимонов или Филиппов. Важным было другое — русские опять вели себя, как хотели. И снова нужно было изобретать, как поставить их на надлежащее место…
Савелия разбудил шум океанского прибоя. Он открыл глаза и обнаружил себя в хорошо знакомом кресле рядом с вольером, где обитали любимые морские свинки Широши.
Свинки, копошившиеся у сетки, казалось, Бешеного узнали. Когда его взгляд остановился на них, они встали на задние лапки и радостно заверещали. В густой траве Савелий разглядел еще два маленьких пушистых комочка — видно, за время его отсутствия Чика стала матерью.
Эта мысль мгновенно сменилась другой. А вдруг непредсказуемый Широши опять лишил его подвижности? Савелий резко встал и сделал шаг–другой по направлению к вольеру. Ноги были в полном порядке. Его приближение вызвало у свинок неописумый восторг. Он машинально с виноватой улыбкой развел руками — мол, нечем мне вас сейчас угостить. Потом обернулся и посмотрел в сторону дома. На террасе восседал улыбающийся во весь рот Широши, приветственно приглашающим жестом машущий ему рукой.
Бешеный бодрым шагом подошел к террасе и зло спросил:
— Когда вы, Феликс Андреевич, наконец, откажетесь от ваших штучек? Хватит уже ставить над моим бедным организмом эксперименты! А то я начинаю думать, что нужнее вам в бессознательном состоянии.
Широши терпеливо ожидал, когда Савелий выговорится и спустит пар.
Говорков разозлился не на шутку:
Признавайтесь, чем вы меня опоили вместо вашего хваленого «эликсира жизни»? Сколько суток я проспал?
Широши принял обиженный и немного виноватый вид.
Проспали вы, Савелий Кузьмич, не больше недели. А жидкость, которую выпили, еще одно мое изобретение, почерпнутое из древних кельтских манускриптов. Я называю ее «эликсиром забвения». Помогает восстанавливаться после стрессов, только восстановление идет более плавно и требует некоторого времени. Вы ведь не можете сейчас пожаловаться на отсутствие бодрости в вашем теле?
Савелий и вправду не мог ни на что пожаловаться, ибо чувствовал себя превосходно.
Ну, вот видите, — истолковал его молчание как согласие Широши.
Бешеный не сдавался:
Я убедительно прошу вас перестать потчевать меня вашими многочисленными изобретениями без предварительного информирования меня о возможных последствиях. — И зло добавил: — Я вам не подопытный кролик!
Тут Широши расхохотался во весь голос:
Вот уж на кого вы никак не похожи, так это на беззащитного кролика! Кстати, по–моему, свинки вас узнали и обрадовались, не так ли, Савелий Кузьмич?
Узнали, узнали, — не стал спорить Савелий.
Его уже начали раздражать эти «кролики»,
«свинки». Не дай бог, Широши опять ударится в воспоминания о своем прошлом зверинце и карьере укротителя.
Широши почувствовал поднимавшееся в собеседнике раздражение:
Не дуйтесь, Савелий Кузьмич, я просто хочу, чтобы вы не зацикливались на постигшей вас неудаче.
Однако Бешеного не так просто было сбить с толку.
Я так до конца и не понял, зачем вам этот урод Усама нужен именно живым? Прикончить бы его, и дело с концом! К примеру, в Алжире я бы запросто это смог.
Надежды, что мы его все-таки захватим живым, я все еще не потерял, несмотря на целую цепь неудач, — словно разговаривая сам с собой, произнес Широши.
Насколько я помню, вы намерены устроить открытый процесс над бен Ладеном, может, под эгидой ООН, — с явной иронией подхватил Савелий. — А по–моему, это чистой воды бессмысленное пижонство! — убежденно подвел он итог.
Не скажите, — вовсе не обиделся Широши, — физически уничтожить Усаму — это палка о двух концах. Во–первых, он сразу будет объявлен мучеником за веру, а во–вторых, на его место тут же заступит новый усама. Но дело даже не в этих достаточно очевидных последствиях его насильственной смерти…