Ученик БЕШЕНОГО
Шрифт:
Сэнсэй не имеет возраста, — машинально ответила Джулия и укоризненно покачала головой. — И думать забудь: он придерживается обычаев древних монахов из его рода, которые давали обет безбрачия.
Так я и не собираюсь звать его под венец!
Для таких, как наш Сэнсэй, понятие пола вообще не имеет смысла: и в мужчине, и в женщине он видит только воина или работягу.
Кого же он видит в тебе?
Во мне, естественно, воина! — серьезно ответила Джулия.
И во мне! — подхватил Савушка.
А вот в отношении тебя у меня нет никаких сомнений! — весело воскликнула Джулия, затем подхватила его и легко подкинула чуть ли не до потолка.
Ничего себе, — едва не выругалась Лариса, — если бы не увидела собственными глазами, не поверила бы ни за что! Кажется, я начинаю заранее уважать твоего Сэнсэя!
Я ему передам, — улыбнулась Джулия, затем тихонько опустила сына на пол. — Ну что, любимый, обедать и спать?
He–а, обедать не нужно, сразу спать.
Это почему обедать не нужно?
Потому что меня мама Полли уже покормила.
Тогда ладно… — Джулия взглянула на Ларису, — подождешь или как?
Нет, подружка, пойду, пожалуй… Во мне сейчас столько мыслей роятся, что хочется побыть одной и поразмышлять о вечном, — на полном серьезе проговорила она.
Что ж, Ларчик, похоже, ты действительно изменилась, — задумчиво согласилась Джулия.
Надеюсь, не в худшую сторону?
Наверняка в лучшую!..
Они проводили гостью до выхода и отправились в детскую. Почитав Савушке пару сказок перед сном, Джулия не заметила, как и сама задремала…
Ее сон был тревожным и беспокойным. Среди абсолютной тьмы возникали, буквально на мгновение, яркие вспышки, но они были столь коротки, что ослепляли и не давали ничего рассмотреть. Постепенно привыкнув к ритму вспышек, Джулия сумела нечто зафиксировать… и в этот же миг вспышки прекратились…
Джулия прилагала все силы, пытаясь «рассмотреть» это нечто, но никак не могла сосредоточиться, чтобы увидеть конкретный объект.
И вдруг тревожное чувство охватила ее. Нет, она ничего не разглядела, она просто почувствовала, даже не почувствовала, а поняла, что это был тот старик в белом, который был Учителем ее Савелия. И как только она поняла это, Джулии показалось, что она расслышала и его голос:
— Все будет хорошо… — сказал он, и ее беспокойство постепенно отступило: воцарилась тишина.
«Господи, что Он имел в виду? — подумала Джулия. — Как может быть все хорошо, если Савелий погиб?»
И едва она закончила эту мысленную фразу, как явственно ощутила, как к ее губам кто-то прикоснулся.
«Кто ты?» — едва не закричала она, но тут же ПОНЯЛА: это было прикосновение Савелия.
Джулия даже ощутила ЕГО запах, ЕГО ауру. Это было столь прекрасно, что не хотелось просыпаться. Хотелось всегда пребывать в этом сне, чтобы раз за разом испытывать такое чудесное ощущение…
И снова, едва к ней пришла эта мысль, как прикосновение исчезло. Она оглянулась, пытаясь обнаружить своего милого, и тут увидела, как иссохшая, с потемневшей от времени кожей старческая рука прикасается к левому предплечью маленького Савушки. От этого прикосновения тот вскрикнул и…
Джулия проснулась и увидела рядом безмятежно посапывающего сына.
И вдруг ее взгляд остановился на его предплечье. Джулия испуганно и удивленно вздрогнула: на коже она увидела знак удлиненного ромба. Он был точно такой же формы, что и у Савелия, только меньшего размера. Прикоснувшись к нему, Джулия ощутила жар, какой бывает, когда есть воспаление на коже.
Она поняла, что это след от ожога. Быстро вскочив с кровати, она сбегала за Полли и привела ее в детскую.
Скажи-ка, Полли, тебе известно, откуда это у Савушки? — указала она на ожог.
Господи, мисс Джулия, мы вернулись с прогулки, я его искупала под душем и клянусь вам, ничего подобного не было! — женщина даже воздела руки к небу.
Я верю, Полли, иди к себе…
Джулия поняла, что виденный ею сон очень важен, но для чего и для кого?
Глава 7
Несколько дней братья Губайдулины беспрерывно наблюдали за вдовой и дочерью Мордковича, но никак не могли засечь тех, ради кого они взялись за эту работу. Во время инструктажа их работодатель, Константин Рокотов, не скрывал, что дело им предстоит очень опасное, и рассказал о том, как неизвестные перехитрили его опытного оперативника.
Может, ваш опер и опытный служака, но так проколоться… — скептически заметил старший брат Рафик, однако определять суть ошибки не стал. — Иногда мы сутками в Чечне в засадах парились… Ни тебе поесть, ни тебе попить, а уж о том, чтобы нужду справить и мечтать не приходилось: иногда даже и дышали-то через раз, не то чтобы шелохнуться!
Жить захочешь и не такое выдержишь, — с улыбкой заметил младший брат.
Как же вы выкручивались? — спросил Константин. — Допустим, попить–поесть можно перетерпеть, а вот нужду…
Если заранее знали, что придется в засаде париться, старались как можно меньше пить и есть только чистый шоколад, — пояснил младший Гантемир. — Во–первых, калорийно, во–вторых, желудок не очень забивается. Труднее всего
было с нуждой по малому, но и здесь нашли выход…
Какой, интересно?
Презерватив использовали, — не моргнув глазом ответил тот с таким заговорщическим выражением лица, что Константин не поверил.
Как это презерватив? Привязывали, что ли?
Ага!
Слушай, Ганя, перестань шефу тюльку гнать! Тебе что, западло правду сказать?
Почему западло? Это я ради прикола, братишка… — подмигнул Гантемир. — Короче, Константин Михайлович, мы использовали подгузники.
Разве бывают таких размеров детские подгузники? — машинально оценив габариты братьев, спросил Рокотов.
Бывают, — ответил Рафик, — ведь подгузники выпускают не только для детей, но и для инвалидов, больных…