Ученик мага
Шрифт:
Капрал нахмурился и пошлепал к мобилю. Пантору не было видно, что делает патрульный. Вернее, он видел только край его спины, когда тот остановился возле мобиля, наклонился и принялся приглядываться, видимо, пытаясь разглядеть женщин через стекло.
Вскоре он вернулся. Все такой же скучный и серый.
— Вы удостоверились?
— Возможно, хоть это и нарушает протокол, — нехотя отозвался капрал.
— В таком случае, я хочу, чтобы нас больше не задерживали в пути. У вас есть внутренняя система связи?
— Только курьеры, господин пристав. Но…
Впервые капрал замямлил, Ниро же был решителен.
— Никаких
Патрульный кивнул.
— В таком случае, расстарайтесь, капрал. Поднимите на ноги свою курьерскую службу и пусть нам обеспечат свободную дорогу. И вот еще… Мне надо передать письмо.
— Как скажете, — сдался капрал.
И пристав, попросив две минуты, удалился в мобиль.
Патрульный ждал, не сдвинувшись с места. Запрокинув голову, смотрел на просочившееся моросью небо и было видно, что он очень устал. От дождя, от своей работы в постовой будке, от проезжающего мимо начальства и от начальства в далекой Веролле.
Потом капрал искоса глянул на Пантора и спросил односложно:
— Маг?
Он хотел ответить: «Ученик мага» — скорее, по привычке. Но не ответил. Вообще ничего не ответил. Задумался вдруг о своем статусе. Ни лицензии, ни умений, ни знаний особенных у него, наверное, не было. Но назвать после всего себя учеником было как-то… малодушно, что ли.
Подошел Ниро, протянул конверт.
— Это надо доставить Жоржу Дерансу, капитану Отдела Магического Надзора. И как можно скорее.
Капрал кивнул.
— Вы меня очень обяжете, капрал, — ласково, с намеком, словно подражая чужой манере речи, произнес пристав.
Капрал снова кивнул. Он так и стоял на дороге. Сперва смотрел в спину пристава, потом махнул рукой и еще долго следил за отъезжающим мобилем. Серый, промерзший и промокший. Впрочем, Пантор не видел этого. Он вернулся на тюфяк, стоило только мобилю тронуться, увлекая за собой фургон. В голове звучал односложный вопрос: «Маг?» И эта мысль вдруг неожиданно озадачила его куда больше, чем мысли о предстоящем суде, ссылке, Винсенте и даже Иве.
4
Жорж Деранс сидел в темном кабинете и смотрел на стол. Все дела были закончены, все вопросы закрыты. Ничего, что можно было сделать сегодня, не оставляя на завтра за одним исключением. Впрочем, этот вопрос решать надо было дома. И как можно быстрее. Но Деранс не торопился домой. Он вообще никуда не торопился. Прежде, чем куда-то идти и что-то решать, надо было прийти в себя и осмыслить трезво текст на полстранички, что доставили ему сегодня патрульной курьерской службой за четверть часа до конца рабочего дня.
Сам текст не имел, по большому счету, никакого значения. Дежурная текучка. А вот подпись под ним превращала эту мелкую текучку в большую проблему. Письмо было подписано старшим приставом его отдела, от которого он, как ему казалось, избавился навсегда. Решений проблемы был два. Одно — отказаться от женщины — было тяжелым для него. Другое выходило крайне суровым по отношению к Ниро. Но третий в этой ситуации однозначно был лишним.
Домой Жорж вернулся ближе к ночи.
«К нему домой», — пришла
Навстречу бросилась Маргарет.
«Его жена», — промелькнуло следом.
— Дети уже спят, — прошептала, поцеловав, тем не менее, его, как мужа.
«Его дети», — пронеслось жестокое.
Он сидит в чужом доме, любит чужую жену и нянчит чужих детей. А между тем, может вернуться хозяин и…
Он прошел в комнату и прикрыл дверь. Женщину усадил на диван. Мягко, но настойчиво.
— Марго, — тихо, чтобы не услышал никто, кроме нее, произнес Деранс, — у нас проблемы. Твой муж.
И он протянул ей письмо. И, пока она читала, говорил и говорил о нем. И после говорил. О нем, о ней, о себе. О них. Он был удивительно мягок. Не фальшиво, как на службе, а по-настоящему.
— Ты же обещал, что его больше не будет в нашей жизни, — тихо отозвалась она.
— Не будет, — жестко ответил Деранс. — Если только ты скажешь…
Маргарет отшатнулась. На любовника поглядела дико.
— Нет, — замотала головой. — Нет, я не скажу. Между нами давно ничего нет, но одно дело отослать его на новый пост подальше отсюда, а другое — убить. Нет, я не попрошу тебя убить его.
Она смотрела с ужасом, она была напугана, и он ласково улыбнулся.
— Нет, никто никого не убьет. Что ты. Просто скажи, кого ты любишь. Его или…
— Тебя, — горячо выпалила женщина, словно ощутив приток облегчения.
— Тогда я решу эту проблему, — прошептал Деранс ей в самое ухо и поцеловал.
Третий был лишним. И теперь он знал точно, кто именно обзавелся третьим номером.
Курьерская служба оказалась не столь проворна, а, быть может, мобиль Санчеса с прицепленным тюремным фургоном двигался куда быстрее, чем казалось приставу. И хотя через посты они проезжали теперь практически беспрепятственно, письмо, отправленное Ниро Дерансу, опередило их всего на двое суток. Вернее, на двое с половиной. Посты перед самым въездом в город они проскочили уже в сумерках. Безумие последних недель заканчивалось, и пристав уже прикидывал, как попадет в отдел, сдаст преступника Дерансу и с чистой совестью вернется домой. Прикидывал со смесью грусти и удовлетворения. Удовлетворение ощущалось от чувства выполненного долга и огромной качественно проделанной работы. Горечь же он испытывал прежде всего из-за того, что Ива была все так же далека, как и прежде. А времени для продолжения романа больше не оставалось.
Все кончалось, не успев начаться.
Примерно с такими мыслями Ниро отходил от последнего поста и садился в мобиль.
— Ну, вот и все, — повернулся пристав к девушкам, когда Санчес съехал с обочины, а пост начал неторопливо отдаляться. — Еще несколько часов езды и мы въедем в город.
Лана кивнула и сказала «угу». Она всегда, все эти дни большей частью кивала и угукала. Другого пристав от нее практически не слышал. Не то робела его общества, не то всегда была такая. Ниро мягко улыбнулся и развернулся обратно. Смотреть, однако, стал не на дорогу, а на Иву, глядя в зеркало заднего вида. Смотреть на девушку оказалось куда интереснее, чем на теряющиеся в сумерках пригородные достопримечательности. Ива, кажется, огорчилась от такой новости и сидела теперь растерянно-задумчивая. Или пристав выдавал желаемое за действительное.