Ученик поневоле
Шрифт:
Подбодрив себя такими лозунгами, я чуть успокоился и вслед за Эльзой открыл учебник по магоистории.
С самоподготовки на лекцию по маготехнике я шёл исключительно в плотном окружении одногруппниц и дико краснел, стараясь не смотреть на молча провожающих нас круглыми от удивления глазами студентов. Хорошо ещё, что коридоры были просторными, потолки – высокими, а праздношатающихся студиозов не настолько много, чтобы это вызывало проблемы.
Но всё равно с этим надо было что-то делать. А то я чувствовал себя то ли каким-то богатеем, окружённым бодигардами, то ли особо опасным заключённым,
– Слушай, – я чуть наклонился к не отпускающей меня Эльзе, – а нельзя, чтобы девочки… ну… не столь явно нас опекали?
Та критически огляделась и скомандовала:
– Так, разошлись все маленько! А то сгрудились тут, как телята у титьки. Имейте совесть, у каждой возможность пройтись с Павлом будет.
Лучше б она молчала. Я прикрыл глаза свободной рукой, тяжело вздохнул и, помассировав лоб, тихо прошептал:
– Должно быть, я сплю.
Когда я отнял руку от головы, чуда не произошло – мы всё так же шли на лекцию по маготехнике. Правда, начинающие ведьмочки команде вняли, чуть растянув свои ряды, и теперь я чувствовал себя авианосцем в сопровождении ордера малых кораблей, выполненного по всем правилам военного искусства – с авангардом, арьергардом и фланговыми охранениями. Менее стыдно не стало.
– Ба, да это же старпёр-мужиковедьм! – раздался вдруг язвительный голосок, и навстречу нам выползли с гнусным выражением на лицах мои позавчерашние обидчики во главе с Ситрием Касом, начинающим демонологом.
«Эх, дать бы по ним кулаком, да так, чтоб только сопли пополам с кровью в стороны разлетелись», – мечтательно подумал я, глядя на ухмыляющиеся рожи. Вот только не был я мастером кунг-фу, да и не дрался в жизни толком никогда, поэтому слишком уж уверенным в своих силах против троицы семнадцатилетних парней, неизвестно чем и с какими учителями в своих благородных родовых гнёздах занимавшихся, я себя не чувствовал, а значит, было проще просто смолчать и сделать вид, что не замечаю их подначек.
– А ну отстаньте от него! – вдруг громко прозвучал высокий девичий голос справа, и я удивлённо взглянул на свою спутницу. Справедливости ради замечу, что и троица обидчиков выглядела не менее ошарашенной.
Несколько секунд они переваривали услышанное, а затем Ситрий, засунув руки в карманы робы, язвительно поинтересовался, глядя на меня:
– Что, уже подружку себе нашёл? – а затем обратился к своим: – Видали, парни? Дедуля-то не теряется, вон какую кралю себе отхватил! А ты что, – повернулся он к Эльзе, – думаешь, он тебя научит чему интересному? Ну, чего же ты покраснела?
Компания разразилась обидным смехом.
– Прокляну, – вдруг дрожащим от ярости голоском произнесла Вайнштейн.
– Ха, – снисходительно посмотрел на неё Ситрий. – А ты хоть умеешь?
– Хочешь проверить? – ответила она вопросом на вопрос.
– Да что ты одна сможешь-то?
– Она не одна, – вдруг хмуро обронила ещё одна девчонка из наших.
– Да! – вразнобой поддержали её остальные, что слегка поколебало уверенность троицы, и те начали хмуро оглядываться, словно только сейчас заметили, что находятся в окружении двух десятков ведьм.
– Вместе так приложим – мало не покажется. Сдохнуть, конечно, не сдохнешь, но ту штуку, которая болтается у тебя между ног и которой ты так гордишься, никакие целители поднять уже не смогут, – ободрённая поддержкой остальных, заявила Вайнштейн.
– Другие ведьмы смогут, – не слишком уверенно возразил ей Кас, но та тут же парировала:
– После того как увидят, что проклятье накладывало два десятка других? – Эльза чуть злорадно хохотнула. – Да у тебя ещё и яйца отвалятся.
Парни отступили на шаг. Как я понял, у ведьм корпоративная солидарность была делом известным, и каким бы наглецом ни был сраный виконт Ситрий, мозгов у него, чтобы вовремя тормознуть, должно было хватить.
– Верно про вас говорят, что мужику пакость – вам в радость! Правильно вас парни десятой дорогой обходят!
Ситрий сплюнул на пол, развернулся и с независимым видом направился в противоположную от нас сторону, увлекая за собой подпевал.
Я мысленно выдохнул. Конфликт исчерпан, можно чуть расслабиться.
Но внезапно всё тем же высоким и громким голосом Эльза прокричала в удаляющиеся спины:
– И больше не смейте к Павлу приставать! Он теперь под нашей защитой!
В этот момент я понял, что если раньше дно было достигнуто, то теперь оно оказалось окончательно и бесповоротно пробито.
Глава 6
До собственного жилища я добрался уже вечером, когда мне наконец удалось избавиться от навязчивого внимания одногруппниц и распрощаться с Эльзой – под тяжёлый вздох последней, – оставив её на некотором расстоянии от их кампуса, чтобы не светиться перед другими ведьмачьими курсами.
Солнце к этому моменту скрылось за высокой стеной, опоясывающей Академию, погружая аллеи в сумрак, и один за другим начали зажигаться магические светильники на высоких изящных ножках.
Итак, я добрался до дверей… ну, то есть до центрального входа в здание. Зайти внутрь, впрочем, так и не удалось, потому что прямо навстречу мне из распахнутых молодецким пинком дверей вывалился трудовик и, раздражённо шваркнув створкой об косяк, грубо выматерился.
– Здорова, Юрьич! – поприветствовал я его. А что? Вместе пили? Пили. За жизнь говорили? Говорили. Земляки? Земляки. Ну так и в баню все эти условности! Тем более, мы не на занятии.
– А, Паша, привет!
Увидев меня, Глушаков немедленно посветлел лицом и с чувством пожал протянутую руку. Всё в том же неизменном халате с потёртостями и беретке, он был словно ещё одно напоминание о нашей с ним далёкой Родине. Трудовик! Я понял, что чем дальше, тем более гордо звучит для меня это звание.
Рядом с ним я сразу почувствовал себя комфортней и спокойней. По тому, с какой силой Сергей сдавил мою ладонь, мне показалось, что и он испытывает сейчас подобные моим чувства. Спросил:
– А ты чего такой злой-то выскакивал? Я думал, дверь вместе с косяком вывалится.
– Да надоело всё! – выплёскивая накопившееся раздражение, эмоционально произнёс Глушаков. – Который год зарекаюсь с этим делом связываться, – я понял, что он это про свою работу преподавателем, – да только оставить не на кого, нет желающих! А просто бросить и уйти – так я не такой, по-другому воспитан.