Ученик смерти
Шрифт:
Разве что чуть-чуть…
– И снова здравствуй, Нисса, - помахал свободной ручкой Пайк, проходя мимо девушки. – Пока, Нисса! – и снова махает рукой.
Засмотревшись на мою тюремщицу, стражник не рассчитал высоту порога в дверном проёме и едва не упал. Помогла алебарда, которая застряла в раме и отказалась падать вместе со своим хозяином.
– Все в порядке.
– Ага. Удачи, - прикрикнул я. – Нисса значит. Пайк про тебя много рассказывал.
Тишина. Презрительное фырканье.
– Убью, - сказала Нисса, материализуя из воздуха крайне большой, крайне опасный, и крайне неприятного вида меч. – Вернись в камеру.
– Это все, что ты умеешь говорить?
Нисса
– Так, я сейчас сделаю шаг вперед. Дай мне знать, если захочешь снести мне голову, хорошо?
Шаг в комнату. Напоминала эта самая комната кордегардию: столы, пивные кружки, какие-то картины и нагромождения, походившие на строительные леса, куда вели самопальные лестницы. Бочки, судя по трещинам, пустые, а судя по паутине, давно. Нисса в этом притоне казалась алмазом в куче навоза. Она даже свет преломляла как-то иначе – не могла человеческая кожа блистать так же, как у неё.
– Жив. День прожит не зря. Ещё один?
Шаг. Я следил за мечом. Серьезная штука. Она держала его на полусогнутой руке и та даже не дрожала от веса. Стянутые в напряжении мышцы на предплечий не в счет.
– Полагаю, ты тут давно стоишь, - сказал я, делая очередной осторожный шаг. – Твой создатель из числа тех, кто проектировал эту пещеру. Судя по состоянию тел внутри, дело это было давно… к женщинам вашего возраста лучше обращаться на вы?
Удар. Жесткий, экономный, хлесткий. Так, словно она пыталась рассечь планирующий к земле листик. Движение непринужденное и изящное, но лицо… такой ярости я даже на драконьей морде не видел.
Я успел перевести вес на правую ногу, даже успел отвернуть голову от удара и чуть провернуться на пятке, но уже чувствовал, как по шее разливается теплота. Зацепила. Даже не смотря на то, что я заранее знал, откуда придётся удар, как он будет сделан и как именно следует двигаться, дабы не откинуть копыта. А ведь я всегда считал, что скорость реакции стоит на втором месте после чтения движений противника. Наверное, на подобных скоростях и с моей прокачкой вообще в подобные драки лезть не надо. Но я никогда казуалом не был: собаку съел на боях с превосходящими силами.
– Быстрая, - зажимая царапину, хрипло сказал я. – Столько лет прошло, а все такая же резвая, бабушка.
И снова яростная гримаса. Она так и стояла на месте, не в силах перешагнуть невидимую линию: могла лишь нависнуть над нею торсом… открывая вид на пару огромных, пышных грудей, прыгающих в такт её дыханию.
– Не удивительно, что тебе территорию охоты ограничили, - усмехнулся я. – Твой характер убивал бы всех заключенных. Не тюрьма, а некропль… впрочем, он и сейчас некропль, но бедолагам дают хотя-бы шанс.
– Подойди ближе… - прошептала моя тюремщица. Почти, даже любезно, если не считать сжатые в оскале зубы.
– Ни в коем случае, - и я зашагал прочь, в недра своей «камеры». – Остывай пока. Я потом на огонёк зайду…
Это было чутье, тренированное не просто годами жизни, а столетиями. Учишься ощущать лопатками острые предметы, когда они смотрят туда с завидной периодичностью. Вот и сейчас лишь эта чуйка, и легкое движение головы влево спасло меня от гибели.
Меч Ниссы вошёл по породу пещеры по самую гарду, едва не отчикрыжив мне ухо.
Выдавив из себя улыбку, я подмигнул ей и ловко заскочил за поворот. Для первого знакомства неплохо… От любви до ненависти, от ненависти до любви.
Глава 3. Наедине с собой
Как я и говорил, нет мест, откуда я не смог бы сбежать. Да, в других тюрьмах мне помогала система, прокачка навыков, освоение новых билдов, но в основном – логика. В одной из кибернетических вселенных моего аватара отослали на луну чилиться три пожизненных. А ведь там даже год прожить сложно. Ничего серьезного: просто стал зачинщиком гражданской войны, в которой главным лозунгом была фраза «чтобы построить что-то новое, нужно сжечь старое до тла»… У меня ушло три месяца, чтобы взобраться на верхушку пищевой цепочки среди сокамерников и ещё два, чтобы подмять под себя управляющих самой тюрьмой. Шантаж, немного дерзости, приправить насилием, запечь в фольге из лжи и лести, подключить немного знаний из раздела человековедения и можно доставать из духовки сочное чувство превосходства.
Проблема здешней тюрьмы была в том, что в ней не было никакой схематики работы, а следовательно, не было и изъянов. Стражники, судя по всему приходили раз в день, проверяли все помещениями и сваливали восвояси. Никого из них разговорчивым назвать было нельзя – сплошные острые углы, хмурые, надменные взгляды и тонны полторы пренебрежения. Причем, с каждым днем моего пребывания в тюрьме, их лица становились все более угрюмыми.
Вероятно они просто находили моё положение несколько комфортабельным: кровать из мха, кострище… тоже из мха. Интересная функция этого растения в том, что оно не горит, а тлеет, выделяя запах, средний между боярышником и скипидаром. Огонь получилось добыть просто – нашёл в одной из комнат пещеры заключенного с деревянными кандалами. В них же, при разборке смог выудить сосновый штифт. Остальное уже дело техники. Осталось только найти среди всего это лабиринта выходные отверстия вентиляции, чтобы там и поселиться. Правда пришлось выселить одного моего знакомого, с которым нас познакомил Пайк, но он вроде уже был не против. Я бы удивился, если б он начал протестовать. Но справедливости ради, череп бедолаги, случайно отлетевший в сторону при транспортировке, был оставлен тут же, немного украшен мхом, на манер прически, и стал мне верным другом.
Назвал его Уилсоном. Хорошее имя.
– Да… не жизнь, а сказка. А, Уилсон?
– промурчал себе под нос, заложив руки за голову. – Но на одних грибах долго не протяну. Повезло что не ядовитые, правда…
Правда была в том, что эффект от них был такой же, как он миски горохового супа, а акустика пещеры усугубляла ситуацию как огромный рупор. На вкус этот вид чем-то напоминали лисички, но это самое безобидное, что я сумел найти. Попытка приготовить тот самый гриб, который оснащал местные просторы зеленоватым освещением кончилась тем, что он взорвался… Споры оказались горючими и легко воспламенялись, выделяя такое количество тепла, сравнимое с увесистой петардой. Это если не говоря о запахе, от которого в трубочку сворачивается все, что по природе не должно сворачиваться в трубочку. Ушло не меньше двух дней, прежде чем он выветрился на столько, чтобы о нем не вспоминать.