Ученик воина (Солдат-недоучка)
Шрифт:
– Какие подонки! – воскликнула она почти с отчаянием.
Кажется, гнев направлен не на него – и на том спасибо…
– В чем дело? – осторожно спросил Майлз.
Элен так и не могла успокоиться.
– Это ужасное телевидение! Как они могут…Даже говорить об этом противно!
Ах вот оно что, понял Майлз. Наткнулась на какой-нибудь порнографический канал. Что ж, когда-нибудь это должно было случиться.
– И как они только смеют распространять такую мерзость! Клеветать на адмирала Форкосигана, принца Зерга, нашу армию! Я считаю, за такое продюсера надо поставить к стенке! А заодно и актеров, и автора сценария… У нас их всех бы…
Нет, тут порнографией и не пахнет.
– Прости,
Бабушка, сидевшая в своем гидравлическом кресле, отозвалась с напряженной улыбкой:
– Я уже пыталась объяснить ей, что события поданы в художественной форме, чтобы драматизировать историю…
Элен зашипела, как разъяренная кошка, и Майлз умоляюще посмотрел на бабушку.
– «Голубая черта», – лаконично пояснила госпожа Нейсмит.
– А-а, я помню, – сказал Мэйхью. – Был такой фильм.
Майлз и сам хорошо помнил эту видеодраму. Первый раз ее показывали года два назад, когда он учился в здешней школе. Она доставила ему немало грустных минут. Речь шла об эскобаро-барраярской войне. Отец Майлза, в то время офицер генерального штаба, участвовал в неудавшемся вторжении на Эскобар. После трагической гибели командующих – адмирала Форратьера и крон-принца Зерга Форбарры, он возглавил разбитый и окруженный флот. Великолепно проведенное под его руководством отступление изучали в военных академиях Барраяра как непревзойденный образец тактического мастерства. Естественно, что у бетанцев – союзников Эскобара – была своя точка зрения на события. Голубой цвет, упомянутый в названии, был цветом формы бетанского экспедиционного корпуса, в котором служила капитан Корделия Нейсмит – нынешняя графиня Форкосиган.
– Это… это… – Элен повернулась к Майлзу. – Это все вранье, правда?
– Ну как тебе сказать, – протянул Майлз, стараясь говорить спокойно и взвешенно: привычка, приобретенная им в ходе многочисленных дискуссий с бетанцами в школьные годы. – Кое-что там правда. Но мама рассказывала, что голубые мундиры они получили в самом конце войны… И еще клянется всем, чем угодно, что не она прикончила адмирала Форратьера. А кто – умалчивает. По-моему, она перебарщивает с этими своими опровержениями. А отец и вовсе отказывается разговаривать на эту тему; знай лишь твердит, что Форратьер был прекрасным стратегом по части обороны. Я этого никогда не понимал: ведь Форратьер руководил наступлением. Правда, мама как-то обмолвилась, что адмирал был человеком со странностями. Ну, здесь-то удивляться нечему, ведь мама – бетанка… Что касается принца Зерга, отец служил у него в штабе и хорошо знал его, так что бетанская версия насчет принца скорее всего – чистая пропаганда.
– Принц – наша национальная гордость! – запальчиво воскликнула Элен. – Отец нашего императора… Как они смеют…
– Ну, теперь даже наши историки признают, что мы пожадничали, пытаясь захватить помимо Комарры и Зергияра еще и Эскобар.
Элен повернулась к Ботари – он-то должен знать!
– Ты же служил с графом на Эскобаре, папа. Скажи ей… – она кивнула на госпожу Нейсмит. – Скажи правду!
– Я ничего не помню про Эскобар, – с каменным лицом промолвил Ботари; голос его звучал глухо и не располагал к дальнейшим расспросам. – Это все вздор, – добавил он, махнув рукой в сторону головидео. – Не надо было тебе это смотреть.
Но Майлз заметил, как напряглись плечи сержанта, сузились его глаза. Интересно, почему? Ведь несколько лет назад он смотрел этот фильм вместе с Майлзом и не обратил на него никакого внимания.
Элен смешалась.
– Не помнишь? Но ведь ты…
Что-то щелкнуло в памяти Майлза. Возможно, здесь есть какая-то связь с увольнением из армии по медицинским показаниям?..
– Тебя, кажется, ранило на Эскобаре, сержант? – Неудивительно, что старый вояка
Губы Ботари слегка пошевелились при слове «ранило».
– Да, там, – пробормотал он, избегая встречаться глазами с Майлзом и дочерью.
Майлз покусал нижнюю губу.
– А куда? В голову?
Ботари в ответ промычал что-то нечленораздельное, и его тяжелый взгляд уперся в юношу.
Пожалуй, не стоит на него давить, подумал Майлз.
Черепная травма объяснила бы многие странности в поведении сержанта, но сейчас разумнее сменить тему. А дальше посмотрим.
– Как бы там ни было, – и Майлз отвесил Элен галантный (ах, куда пропали шляпы с перьями!) поклон, – я раздобыл груз.
Элен просияла, тут же позабыв про «Голубую черту»…
– Вот здорово! А ты уже придумал, как протащить его через блокаду?
– Придумываю. Не хочешь ли пока заняться покупками? Сделать заказы можно прямо отсюда, с домашнего коммуникатора. Бабушка объяснит тебе, какие кнопки нажимать и что говорить. Нам понадобится все – еда, топливо, кислород для экстренных случаев, лекарства первой помощи. И по самым низким ценам, какие возможны. От моих денег на путешествие мало что остается, так что постарайся экономить, ладно? – Он обворожительно улыбнулся Элен, словно делал ей большой подарок, а не предлагал проскучать перед экраном два дня, пробираясь сквозь лабиринты бетанского бизнеса.
– Но я никогда еще не снаряжала корабли…
– Это нетрудно, – заверил Майлз. – Начинай, а по ходу дела во всем разберешься. Если я одолел эту науку, ты и подавно справишься. – Это довод он произнес скороговоркой: Элен не должно прийти в голову, что ему тоже не приходилось снаряжать кораблей. – Исходи из того, что в полете примут участие пилот, инженер, сержант, я и майор Даум. Длительность рейса восемь недель или чуть больше – надо помнить о финансах. Старт послезавтра.
– Хорошо… Когда?! – Излом ее бровей опять предвещал бурю. – А как же я? Ты ведь не собираешься бросить меня здесь…
С беззастенчивостью прирожденного дипломата Майлз тут же прикрылся авторитетом Ботари.
– Это должен решать твой отец. Ну, и бабушка, разумеется.
– Конечно, Элен может остаться со мной, – начала госпожа Нейсмит. – Но, Майлз, ты только что прилетел…
– Я еще погощу здесь, непременно, – успокоил ее Майлз. – Отложу возвращение на Барраяр. Ведь мне не надо торопиться в школу или еще куда-то…
Элен смотрела на отца – в глазах мольба, губы сжаты. Ботари вздохнул, перевел взгляд с дочери на госпожу Нейсмит, потом на головидео. Глаза его стали отрешенными, и он надолго замолчал, погруженный в свои мысли или воспоминания, о которых Майлз не имел никакого понятия. А Элен чуть не плакала от нетерпения.
– Майлз… Милорд… Вы же можете ему приказать…
Майлз приложил палец к губам: подожди.
А госпожа Нейсмит, взглянув на Элен, едва заметно улыбнулась.
– Вообще-то, милочка, я буду очень рада, если ты здесь задержишься. Словно дочь ко мне вернулась. Ты познакомишься с нашей молодежью, повеселишься на вечеринках. У меня есть друзья в Кварце, с которыми ты могла бы отправиться в путешествие по пустыне. Сама я старовата для таких экскурсий, но тебе это понравится…
Сержанта передернуло. В Кварце находилась крупнейшая на Бете община гермафродитов, и хотя сама госпожа Нейсмит расценивала бисексуальность как патологию, она патриотически ощетинивалась, когда Ботари говорил все, что думал по этому поводу. А что касается бетанских вечеринок, Ботари не раз приходилось тащить на себе бесчувственное тело Майлза после обильных возлияний. А гонки по пустыне вообще чуть было не стоили Майлзу жизни… Майлз, сощурив глаза, благодарно взглянул на бабушку. Она ответила ему плутовским кивком и невинно посмотрела на Ботари.