Ученик запретного племени
Шрифт:
Гнус, как его называл храмовник, торопливо сделал охранный жест левой рукой:
– Да что ты, бог с тобой, ведь не в первый же раз я вам доста…
Ойкнув, он поперхнулся последним словом и удивленно осел на землю прямо к ногам своего собеседника. Из правого уха торчал арбалетный болт, а изо рта на землю побежала алая струйка крови.
По всему было видно, Гнус умер.
Еще три дня назад, пробираясь через мрачные дебри запретки, Гнус даже представить себе не мог, какой конец ожидает его.
Несколько месяцев было потрачено на подготовку и осуществление этого последнего похода. Карту он, как обычно, составил по рассказам лесного ромаха, разумеется, не особо точную, но уж какая есть.
Хорошо еще, что ромы вообще с ним разговаривают. Когда-то, он оказал одному из них небольшую услугу и теперь при случае мог потрепаться с ними в кабачке на правах старого знакомого.
Ромы помнят добро, сделанное для их племени, а самое интересное – все как один знают об этом. Словно у него клеймо на лбу поставлено. Чудно…
Из отложенных ранее денег он взял необходимую сумму для приобретения охранно-маскировочных средств – различного рода зуккеры, этреккеры и прочая электронная чехарда, которая, однако, помогала пройти и вернуться туда, откуда не возвращаются…
Как тяжело было пробираться через ад, называемый Запретной Зоной, оставленный в наследство Земле цивилизацией прапращуров лесных ромахов.
Те, одичав, утратив почти все корни со своими предками, к другому берегу прибиться так и не смогли. А скорее всего, просто не захотели. Скучно им с нами.
Ни один, из известных Сообществу, миров, так и не смог даже приблизиться к пониманию этого древнейшего во Вселенной народа. Ни один не смог вникнуть в их психологию, объяснить их возможности и технологические достижения.
Да и кто может понять – ну почему?! Почему существо, способное силой мысли уничтожить боевой скутер, а обреченного страшной болезнью на смерть – вылечить, или рассчитать курс внутригалактического прыжка без компа (играючи, в уме!) – почему эти самые суперсущества, место которым на вершине мироздания, предпочитают вершины огромных деревьев. Живут укладом жизни диких, примитивных лесных племен. В охоте признают только лук, нож и копьё. И владеют ими мастерски. А необходимые им для жизни вещи приобретают в городах, продавая дичь и шкуры и никогда не торгуя своими фантастическими возможностям.
Случается, ромы выделяют некоторых людей. Нет, конечно, дружбой это назвать нельзя, но всё же – выделяют. Именно таким человеком и был Гнус. Не тот – продиравшийся через дебри Запретной Зоны и убитый арбалетной стрелой на площади, а совсем другой: милый, тихий, интеллигентный человек, замкнутый в своих мыслях и не навязывающий никому своего общества.
Свое неблагозвучное имя он получил после приезда в Руну – своего рода, столицу Ромалии, хотя никакого административного и иного государственного деления в Ромалии не существовало.
А произошло его "крещение" довольно шумно.
Не успел он подыскать недорогое жильё и выйти поосмотреться в город, как его задержали два местных менялы и потребовали возмещения причиненных убытков – якобы, занимал у них деньги, на какую-то экспедицию… Ничего не понимая, он пытался объяснить тот факт, что прибыл в Руну не далее, как вчера днем. Зовут его никак не Гнус, а Брукс – Альберт Брукс, и ни в каких экспедициях он не участвовал, а соответственно не мог нанести ущерб столь уважаемым господам… Дело едва не дошло до поножовщины. Лишь вмешательство шерифа помогло предотвратить назревавшую расправу.
Досконально изучив эмиграционную карту и получив его согласие на дактилоскопию в местном участке, менялы несколько поостыли. Ответ с идентификационного терминала несказанно поразил всех – он действительно не являлся человеком, на которого был похож, как брат-близнец.
– Я же говорил вам, – твердил один из приятелей менял, – это не Гнус. Гнуса убили сегодня на площади, сам видел: хрясь – и стрела торчит из уха. Кровищи натекло… Ясное дело – ромахов работа. Зря он в запретку шастал – всё за этими диковинками охотился… Вот ромы его и порешили. Глупый Гнус…
Не самая лучшая эпитафия.
– Гнус? – удивленно спросил новичок.
– Да, Гнус, – раздраженно отвечал меняла, – такой же мерзавец, как и ты, наверное… Гнус-два! – и нервно хлопнув дверью, выбежал вон из участка шерифа, не потрудившись даже извиниться.
Новичок благоразумно решил не затевать скандала на незнакомой территории, хотя менялу мысленно зачислил своим врагом. Он недолюбливал, когда его оскорбляли. А тут еще это сходство.
Кличка прилипла моментально. Вначале его так и называли: «гнусдва» – в одно слово. Получалось нечто среднеженского рода, непонятное и странное: « …у Гнусдвы спроси… …Гнусдву не встречал?..» Но вскоре "фамилия" исчезла, и он остался просто Гнусом, совсем против такого обращения не возражая – это очень помогало его планам затеряться на новом месте.
Прошло несколько месяцев.
Гнус обустроился. Он приобрел необходимые ему для работы вещи и целыми днями не выходил из своей конуры.
Но деньги кончались. Пришлось заняться поисками работы, способной не только доставлять удовольствие, но и кормить.
Когда удавалось, он ремонтировал кухонное оборудование в трактирах или настраивал музыкальные и игровые автоматы. Механиком Гнус слыл знатным. Да вот беда – не так много техники, нуждающейся в ремонтах, находилось на руках окружающих, да и ломалась она редко. Чаще, перебивался менее интеллектуальными заработками. Всеобщего уважения, правда, не снискал – виновата замкнутость и отчуждённость поведения, но на это ему было плевать. А всё дело в ромах – ромы его замечали…
Так прошло несколько лет.
Гнус сам не понимал, из-за чего ромы не чурались его общества и даже могли пропустить с ним по кружечке пива или избавить от очередной болячки на теле своим невесомым прикосновением.
С одним из них – Риуром, он встречался особенно часто – два, три раза в месяц, не реже. А познакомились они так.
Гнус, оказавшись на мели, подрабатывал подметальщиком в трактире "Третий раунд", где Риур продавал хозяину дичь. Однажды, уже незадолго до закрытия заведения, уставший до одури от работы Гнус, занимаясь уборкой, случайно опрокинул кувшин с пивом прямо на колени Риуру. Все так и притихли в зале – каждому известно – ромы оскорблений не прощают, а расплата наступает немедленно. Гнус же, внутренне уверенный в благородстве ромов, обезоруживающе улыбнулся :