Ученик жнеца
Шрифт:
– Ну правда. Прекращай. Что скажет твой отец?
– Он и не узнает.
Все оставшееся время они болтали. Отмывали тарелки, отправляли их в мойки и болтали. Андрею хотелось рассказать этой девушке всё, что происходило в его жизни, кем он был, кем стал. От начала до конца – всё-всё. Он боялся, что не успеет, она уйдет, закончится смена, посуда или этот день, и уходить уже придётся ему. А ещё больше он боялся, что это сон, и он сейчас проснется – и нет никакой Светы, а только грязные тарелки и пустая моечная. Света слушала, улыбалась, иногда участливо переспрашивая,
– Последняя, – шепнула она, протягивая тарелку новому знакомому.
– Всю работу у меня отобрала, – улыбнулся Андрей. Он зачерпнул мыльной воды и брызнул в свою собеседницу. Пена пролетела мимо, задев несколько локонов девушки. Ему показалось, что это сейчас оскорбит Свету, но не тут-то было. Девушка, зачерпнув как можно больше пены и воды, и выплеснула её на нового друга. Вода точно достигла цель. Андрей тяжело задышал и попытался убрать с себя остатки пены. В это время его настигла вторая волна пены. Это был предел. Набрав пены в обе руки, Андрей побежал за Светой и принялся вытирать её об подругу. Света смеялась, отмахивалась, но всё же проиграла. Теперь они оба были в пене.
Так весело ему не было уже очень давно. Времени веселиться у Андрея в последнее время почти не было: работа, учёба, немного сна – и все по новому кругу. А тут, казалось, эмоции взяли вверх, давая волю действиям. И ему это очень нравилось.
К концу смены Андрей и его новая знакомая были полностью мокрые. Его спасало то, что это была рабочая одежда, а вот Свете была в том, в чем пришла.
– Кому-то не повезло, – заметил он, снимая фартук. – Как же ты домой пойдешь?
– Твою возьму, – уверенно ответила Света.
– Ну уж нет. Разве что могу дать тебе шарф.
– Спасибо, я им вытрусь.
– А тебя проводить? – улыбнувшись спросил Андрей.
– Спасибо… Но, наверное, в этом нет необходимости. Я с папой уеду, он ещё тут.
– Даже так…
– Ага, – задумчиво ответила Света, – давай дуй домой, а то спишь тут уже.
– Сплю… Не то слово, – Андрей тяжело вздохнул. Ему хотелось домой, хотелось спать, но больше ему хотелось остаться тут. – До встречи, надеюсь?..
– Надейся, – ответила Света и направилась к выходу.
Она ушла, а Андрей долго смотрел ей вслед. Что это вообще было? Сон? Ущипнув себя, он понял, что это – явь. Как же здорово закончилась смена. Ещё ни один рабочий день не был таким веселым. Всю дорогу домой Андрей не мог думать ни о чем другом. Просто шел, вспоминая всё, что было в эту ночь, и глупо улыбался. Хорошо, что его никто не видел.
Глава 2. Разговоры
– Ты не понимаешь, Андрей! – кричала Вера Борисовна, когда Андрей отчитывал её за очередные не выпитые таблетки. – Не нужно мне теперь уже это больше! Перестань тратиться. Дом престарелых – не так уж и плохо.
– Мы даже не будем это обсуждать, – злобно процедил Андрей.
Пока его не было, кто-то из рекламщиков принес очередной буклет «лучшей жизни для тех, кому за 50». Реклама предлагала всего лишь за все пенсионные отчисления уход, отдых и круглосуточное медицинское наблюдение за «пациентом», пока его родственники живут своей жизнью. Таких домов «счастья» только в Гинтарске. больше десяти, и все прекрасно понимали, в каких условиях там находятся постояльцы. Для кого-то такой метод – выход, возможность избавиться от больных, за которыми нужен уход. Но оно никогда не стоило всех тех пенсий, которые владельцы домов престарелых забирали себе. Эта история точно не про маму Андрея.
– Ты будешь жить тут, а я буду заботиться о тебе столько, сколько нужно будет, – решительно заявил Андрей, сдерживая крик.
– Я – обуза, Андрей, – грустно проговорила Вера Борисовна, отвернувшись к стене, – ты не будешь жить нормально, пока я тут…
– Мы и так живем нормально, мама. Просто сейчас тяжелый период.
– Это разве нормально? Ты приходишь домой за полночь, а я даже встретить тебя не могу.
– Я этого и не прошу, и тем более – не осуждаю, мама. Все нормально.
– Да какой нормально? Не прибраться, не приготовить…
– А что изменится, если тебя тут не будет?
Андрей понял, что неправильно выразился. Его слова прозвучали укоризненно. Он пытался сохранять спокойствие, но внутри всё кипело. Неужели можно взять все, чтобы сделало, и спустить в унитаз? Для кого тогда он старался, и почему никто не ценит этого? С другой стороны, Андрей понимал маму. Она всегда была гордой и независимой, а сейчас она едва могла ходить без болей в голове. Только это – не повод отправляться в дом престарелых.
– Сегодня Катя придёт снова, – чуть спокойнее сказал Андрей. – Ты вчера не позволила ей взять анализ?
– Да сколько можно меня колоть?! Живого места уже не осталось.
– Столько, сколько потребуется. И мы не будем это обсуждать! Ты хочешь, чтобы я приезжал вместе с Катей, и мы брали у тебя анализы?
Вера Борисовна возмущенно молчала. Она не хотела ещё больше злить сына. Андрей же, выдохнув, взял сигареты, рюкзак и ключи, и направился к выходу. Он и так уже опаздывал, а этот неприятный разговор ещё сильнее выбил его из равновесия.
– Катя придёт в двенадцать. Пожалуйста, будь с ней повежливее. Мне не хотелось бы выслушивать очередную жалобу от неё.
Вера Борисовна молча кивнула. Андрей вышел.
На перекрестке у дома снова собралась пробка. Нервные водители сигналили друг другу, будто это могло что-то ускорить. Пешеходы обругивали заехавших за стоп-линии. Все куда-то спешили, нервничали и кричали кому-то что-то в след. Жизнь, как обычно, шла чередом. Толпы недовольных всем людей шли на нелюбимые работы, чтобы хоть как-то зарабатывать на жизнь. Прохожих, казалось, не устраивает все – от неудобного светофора, который заставлять переходить быстрее, до пыльного и сухого утра – жара в мае уже набирала силу. В воздухе будто чувствовалось вселенское недовольство. И только полусонные дети, нехотя волоклись за родителями, которые спешили оставить их в детских садах или школах.