Ученики Берендея
Шрифт:
Сам не свой, загонял и Старшина своих: найти, доставить, кровь из носу, Сикпенина. Не слышали? Мне показалось, что не услышать невозможно. Нашли - ведут, и узнаю: тот самый, что мост спиною подпирал.
– Ну-с, предъяви уменье, практикант, как хлеб положено делить, чтоб по заслугам каждому, и чтоб на всех хватило.
– Ведь знал мерзавец, в данную минуту глаз не спускал с его нахальной рожи я. Поэтому заговорил, не утруждаясь поворотом головы: - Так как насчёт горбушки, хлебушка краюшки? Как сказку новую начнёт Сикпенин, не задержи бояна с поощреньем. Таланты воздают сторицей, уж не поскупись. Мышцою потрясать не диво, а потряси-ка щедростью заморской. Поди учили в школе: голодных накормить - чем не благое дело?
Рюкзак на плечи, - я на исходную подался. Туда, где поддомкраченным «эльбрусом» дорогу нашу прищемили.
– Куда же ты?
– Со мною номер не пройдёт. Пусть тренируется боян, за прямоту простите, на валунах естественных да наук граните.
Под открытым небом нешуточные страсти разгорались: одного повестка дня не утоляла, другого протокол; которого который проколол - в свидетели я к ним не набивался. Совсем не знаю тех, кто на собрании великанов отличился: не зашибут - так покалечат. Пока лечат от напастей ноги, я и не думал изменять дороге. С одною мыслью, как учителя призвать, я сердцем выкрикнул: «Евгений-свет!» - Пока не знаю, как приключилось, что кто-то моему желанию пошёл навстречу. Видения пришли: казематов план… растаяли вдруг зеркальные поля-перегородки, дымящие предстали взгляду сковородки, мангалы, колбы и реторты. Сладчайшие витали в келье мага ароматы, с несчётных полок, из сосудов непропорциональных, таращились диковинные твари. Самого мудрейшего в облаке из паутины разглядел, хватаю нож разделочный, лабораторный – и давай полосовать…
Учитель передо мною возник, перехватил разящую десницу, чтоб не пораниться. Явился, мне кивнул, говоря кому-то: «Следующий».
– Не помешал?
– Напрасные слова я выдохнул напрасно.
– Избирателей приём у меня по плану… (вот за что Евгения люблю: горазд на оба фронта!) Однако, что это с горой?
– С зубилом да молотком отбойным, это не гора… ладно, после расскажу. Нам срочно на ту сторону пора перемахнуть.
Помогли друг другу на хребет взобраться, совершили доблестное восхождение и спуск, пока нас не хватились.
– Мог и без меня, я нагоню.
– Правда? Я считал, присутствие всех членов экспедиции принципиальное значение имеет.
– Извини, сейчас там избиратель постучится и войдёт, а в кабинете никого. Задержусь немного.
– Исчез Евгений прежде, чем перекусить я предложил. Разумеется, оно не так: в Нулевом ему и кофе подадут, и бутерброды. Вот если б время измерялось в тоннах… Текучка Нулевого всякого заест: сплошная полоса препятствий и забот заборы. Минутки нет для размышления в тиши. Замечательно другое: старик округ оград высоких голодным волком рыщет. И ещё. Евгений знает, что вернётся. Он обязательно догонит.
По эту сторону Лопаты следы усилий титанических являла местность. Знакомые нам зодчие, кто в диспутическую крайность впал, на славу потрудились. Не говорю о красоте, свидетельствую о простоте решений. Им ведомо зубилистое Слово, коим колют скалы, ровно сахар кусковой, и из фрагментов неприступный поднимают монолит. Чудесным способом расшиты швы, отполированы полировальным Словом. Куда ни глянь, покоятся обломки скал, не пригодившиеся в дело.
Я и схоронился за одним из них, прерваться стоило собранию. О том сообщили дружный топот и прямой эфир.
– Он далеко не мог уйти.
– Обыскать площадку.
На другую сторону скалы я переместился плавно, устроился на выступе, лицом к «эльбрусу», верней, к тому, что от монолита на поверхности оставалось. По самый гребешок они втоптали стену; без посторонней помощи преодолеть её теперь мог и маг, и неискушённый путник.
Великаны начинали заводиться, и я, сама наивность, из укрытия шагнул, рукою атмосферу потревожил: «Когда трапезничал, где вас носило? Хотел вас угостить, а вам всё недосуг. Однако засиделся, в путь пора».
Рыжая Борода опешил, несуразно дёрнул головой:
– Как так? Однополчанина бросаешь? Запоминайте, тугодумы, - кивает на меня, - так поступают люди Нулевого.
– Что предлагаешь? Попутчик и товарищ мой, может, год потратит, чтобы из полона выйти. Мне год терять?
– возразил я.
– Вернусь, конечно, и не раз. Пока в разведку двину, с кем не знакомился ещё, прикину.
– Ага, ступай себе, прикинь, а мы тут всё местами… - Колючка начал было. Рот ему забила боевая рукавица Старшины.
– Ступай смелей, разведай и нам всенепременно сообщи чего. А мы приятеля покараулим твоего. Знаешь, - Рыжая Борода впервые улыбнулся, но ехидно так, - любопытство разбирает самого, каким он выкарабкается и когда. Но ему-то хлебушка оставь хоть. Без спросу мы не тронем, слово офицера.
– Отлично! Целую бухань в обмен на сведения.
– Так говори, мы выслушать готовы.
Мне торжество момента подчеркнуть хотелось, да не прогадать в цене.
– Кто там свирепствует ещё, если не бросать дороги этой?
Как стали великаны подначивать друг дружку да многозначительно мычать, так я и понял: для ушей моих готовили сюрприз.
– По справедливости, участок в ведении нашем, и не припомню, чтобы кто претендовал; приватизировать собрались было - нам за так отдали. По сути дела, с тех пор это мастерская наша, где берём заказы, исполняем, голов не поднимая, - ответствовал циклоп.
– Разве не с вами мы встречались у мосточка?
– Прости, запамятовал. Для разнообразия у нас там точка, так сказать, по совместительству переправу держим.
Буханку я на вес прикинул. Заодно подрос чуть, чтоб говорить на равных.
– Если обманули, головы сверну. По рукам?
– И протянул гостинец.
Они на всё согласны: в съедобный сувенир вцепились радостно глазами, спорить стали, которая горбушка чья. Рыжая Борода не вмешивался, соблюсти формальности ума достало.
– Щепотки соли не найдёшь? – опомнился в догонку Старшина.