Ученики Берендея
Шрифт:
– Борща спроси ещё, и миску огурцов. Короче, некогда мне, ушёл я.
– Сказку-то будешь слушать?
– только и спросил циклоп.
– Не надо сказок. Вот вы у меня где… - И рот захлопнул я поспешно. Предупреждал учитель: в походах пробных проявлять особенную осторожность надобно в словах. Нате вам, едва не усадил себе на шею великанов!
Я с удовольствием отметил, как они расселись чинно вокруг буханки хлеба. Лишь травить Сикпенин зачал сказку, я задал стрекача. Но что-то с брюками случилось: теперь они идти мешали, и я подкасывал их всё выше. Далече точно не уйдёшь. Положим, час какой будут слушать практиканта, потом начнут делить трофейный хлеб… и догонят мигом, - с них станется.
На скалы обломок восхожу, окрест оглядываю полководцем. Невиданная открывалась даль… то есть, как ни старайся, развернуться не дадут. Зато подметил, что дорога забирает круто вправо. Глядь - прочие дороги, как линии сбегаются на горизонте в точку, прямохонько к четырём дубам, и точка эта сильно смахивает на укрепленную заставу. Подробности поведать не осмелюсь, но то, что там заметили меня и бравые наводчики зашевелились, могу поклясться. Арсеналы здешних крепостей проверить на себе пока не доводилось; коли там орудия готовят к бою, то я молил лишь об одном: чтоб не картечью…
По сложившейся привычке резать угол и пошёл. С огромным уважением обошёл воронку, на дне которой летаргически залёг неразорвавшийся снаряд. Судя по музейной этикетке, что прилагалась к корпусу, пережил он не один десяток случаев несчастных смены власти и вполне счастливых. Возможно, выронили премет сей предки тех, кто нынче, с молодецкой удалью, уточнял прицелы. И главное - канониры угодили точно посерёдке; даже не представляю, с каким свистом буравил твердь воздушную прошедший ОТК фугас.
Однако, не померещился мне свист. Я заслонил глаза от света, стремяся разглядеть снаряд в полёте, ядро иль что там есть у них на вооруженьи. Залечь и переждать - мне не шепнули. На родину вернуться проще. В лапы к старику… Подумавши, что мы имеем? Льготную - горящую путевку, как нарочный, мне случай предоставил. На передовую. Долго ль проторчал на месте этом, уж не знаю; у ног моих в пыли купаться мышата подустали. Лишь поднял голову - и вздрогнул: вражеский снаряд не горизонтами ходил, он отвесно падал. Однако, я успел подумать про мышат: они-то здесь при чём? Когда ж когтистый коршун взмыл с добычей, я в прошлой фразе поменял акценты. Тут до меня дошло: с заставы не палили вовсе, подпускают ближе, а я застрял, чем у наводчиков посеял раздраженье, и слышу будто: «Ну, иди же».
Пришлось рюкзак снимати, небесный бронежилет искати. Псалом 90-й: «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…» нахожу в блокноте. С молитвою этой воины славные по фронтам хаживали - царапины не нашивали. Слова верного да не заменят уставы, «берег левый, берег правый»…
Молитву сотворил я и героя грудью на вражеские попёр редуты. Штаты не к войне раздуты, мочегонно враг бежал, а не спрятался который, тем пришлось ответ держать. Глазом не успел моргнуть, всем квартетом в плен сдавались трёхметровые детины, шерсть торчком покрыла спины. С вековых дубов спускались, шли навстречу, полагаясь, что в каком-то из веков заключалось соглашенье к пленным применять решенье…
Проясняться тотчас стало, эхо задом наперёд, впару с ветром пробежало; некто голосом моим на «таможню» накричал: «До сведения велено довести расписание штатное, не совсем приятное, немного сдобное, почти съедобное».
Свист оборвался лопнувшей струной, и под рекламные щиты «таможни» потянулся падкий обыватель. Как призраки людей торговых, явились мыслеобразы, чтобы засвидетельствовать факт. Блокнот неспешно открываю, многообещающе строй обхожу. Головы бритые, рожи немытые, просят подаяния нищенские одеяния - на латке латка, во всяком движении воровская повадка.
– Какие-растакие имеются должности в наличии, коррупции разряды да знаки отличия?
– Мы, батюшка, вообще-то соловьи, вид повседневный, густораспространённый - говорит один, - да на ту беду нашлись завистники, напраслину возвели. Напраслину кто возвёл, по сей день не ведаем: раз в три дня обедаем. Служебного расследования не назначали, а было бы то к месту. Разбойниками величать стали, будто тут таможня главная. Смех! Есть куда покруче.
– Разве не ломятся от изобилия терема ваши?
– спрашиваю, грозно листая блокнот.
– Ступай да сам смотри: что есть - второго сорта, курсы по переклеиванию ярлыков не проходили. Да что это я? Ты ведомость потревожь, гарнитура цельного не наберёшь, - как гриб на просеке. Так, с бору по сосенке.
Слушаю старшего говоруна, а сам в уме складываю да вычитаю, расстановку сил ломаю.
– Вот что братцы вам скажу. В мире стало неспокойно: что ни день - терракт и войны, идут с запада купцы, завалить хотят товаром. В помощь вашим кочегарам я послал троих ребят; хорошо - не подлецы: жгут подделки день и ночь… отравилась шефа дочь, сын печением объелся, телевизор загорелся, на жене дубленка косо… Самому как на кокосах мне диета надоела, потому покончить дело приказали наверху. Нас хотят рубить под корень. Есть приказ поставить шкворень - свой, пока не закрутила ласковая вражья сила. Надлежит вам в сей же час пост покинуть, это раз. Кто покрепче, - мчи вперёд, на сто первый поворот. Перекрёсток оживлённый слабо там укомплектован: всё запружено товаром, а владельцев скипидаром бог торговли распугал… Двое прочих, кто не круче, в лес ступайте во дремучий, в жизни общества пора принимать участье тоже: брейте же друг другу рожи, чтоб на свадьбе службу нашу вы представили не хуже, чем ины профессора…
«Брейте» я сказал, придётся - и свидетелей найду. Налицо профнепригодность, глохнут рати на ветру. Хоть приказы отменяй, ворога врасплох застав: заставы личный состав букву «Р» не углядел. Отдохнуть от ратных дел им не скоро доведётся… Что ж, как издревле ведётся, в местный монастырь не смей с заграничными чулками.
Мне попало - я в сторонку, чью-то раздавил коронку. За разумного пределы вышла драка в беспределе. Победители сыскались, половчее показались: с ног, с довольствия и с толку сбитых, разве только не убитых сотоварищей своих метят мне на попеченье.
– Где я наберусь печенья?
– С нижних полок собирай, как поднимешься - направо.
– И ударили во все лопатки, по дороге без оглядки. Пыль подняли чемпионы - впору протирать иконы…
Но чихнул отважно некто, невидимкою затих; в библиотеке его личной с полок книги полетели, - в многозвучьи карусели запропасть способен стих. Всестирающей десницей сметены со сцены факты: летописец, казначей, писарь, друг ли, враг ли?
– кто мелькал посред очей?..