Ученики Берендея
Шрифт:
Впереди маячила спина Евгения, и я его почти нагнал. Он будто пальцами ощупывал дорогу, как вкопанный, остановился, повернул навстречу. Средь небоскрёбов дышится иначе, громоздкие предметы просто подавляют.
– Домой к тебе нельзя. Засада. Других участников облавы не могу нащупать, это флегматики до мозга костей. Один старик излучает хлесткие мыслеобразы, аж в глазах рябит. Быть может, из потомственных…
Обывателей застал врасплох рёв двигателей. Промчалась мимо нас мотоциклистов тройка.
– Вот про мотоциклы не подумал, минус мне.
– Как быть дальше? Хочу сказать, другого канала у меня в заначке нет.
– Я думаю.
– Евгений сделал над собой усилие, чтобы не повысить голос. Дисциплинирует до чрезвычайности. Меня, однако, забавная посетила мысль: вот будет смеху, когда рюкзак заметит он… Евгений-свет у перекрёстка повернул обратно. «Проскочили», - обронил. Надо же, триста шагов каких-то, а вот поди ж ты, не даётся сразу. Высматривал учитель признаки канала, меня в неведении оставляя полном. По его примеру, местность изучать собрался я, освободившись от примет реальности, известной с детства: они только сбивают с толку. И, представьте, обнаружил столько невидимых на первый взгляд подробностей, что к выводу пришёл: я бы и сам сумел найти, будь времени у нас поболе. И уж совсем некстати закружилась голова. Свою задачу город исполнял исправно; задымлённость, вопль обезглавленных садов, прохожих вереницы - тусклых и погасших, рекламы повсеместно штампы, щепки фраз, крик неоправданный и подлость иному пятачка не оставляли. То ли дело там, - сам не заметил, как отстал, ну и ладно: мои шараханья мудрейшего пусть не сбивают с курса; у каждого свой арсенал, свои привычки.
Кучка людей выскользнула из-за киоска, пристроилась Евгению в тылы. Неладное почуял я, но изменить что-либо был не в силах. Крик лишь усугубит положение, и простого проще засветиться самому… Как говорит Евгений? «НЕ МОЖЕШЬ СИТУАЦИИ ПОПРАВИТЬ – НЕ СУЙСЯ». Вот послание отправить - этому-то учитель обучил.
Сконцентрировался, вылепил из плоскостей киоска тележку-самоход с единственным словечком «Сзади». Оранжевыми буквы получились, от иных искрило так, что одежда может вспыхнуть. Взглядом и с достаточным разгоном, я подтолкнул тележку, сам поразился, как слушается выставленных ладоней, точно рулей, она. И понеслась тележка, живо поглощая расстояние… Перед столкновением её с преследователями, позицию избрал я в очереди у киоска. Как только в плоть земную врезался таран на скорости изрядной, кучка развалилась вазой, на осколки. Старик и двое молодых, подтянутых ребят озирались дико, будто что-то разглядеть могли. Единственное слово старика заставило собраться их, чтобы решающий бросок предпринять.
Хлоп - а «муха»-то умчалась. Во-первых, опыта ей не занимать. Во-вторых, день наш пришёл, и он задался. Я обеспокоился: Евгения на самом деле нет нигде. Зато загонщики получили - каждый в меру собственных талантов. Старик ближайшего помощника пнул ногой, в выражениях нисколько не стесняясь, другой пощёчины отведал. Смысл сказанного предельно ясен, полагаю; сам слышать я не мог, и не советую другим.
Но вот они подались в сторону мою. Было предчувствие, встреча неизбежна; на себя попробовал со стороны взглянуть, - как есть взведённая пружина. Спокойно, говорю себе, расслабься. В БОЙ НЕ ВСТУПИВ, СДАВАТЬ ПОЗИЦИИ И ГЛУПО, О ОПАСНО. Меня в лицо ищейка вряд ли знает, а голос изменить по ходу дела дело плёвое. Тут же возразил себе: «В век фотоаппаратов? Не для того ль тотальной слежки создана система - от обрезанья пуповины и пелёнок мокрых до удара молотком по крышке гроба?»
Они вновь угодили под тележку, обратная восторжествовала связь. Весточка от мудрейшего оказалась побогаче; внеся в ряды подразделения беспорядок, воробышком она спорхнула да самоозвучилась магнитофонно: «Найдите мне второго, он где-то здесь».
Рядовому обывателю уподобиться пришлось: склонился я к окошку, пачку сигарет спросил.
– Каких?
– Гм-м… Любых, что подешевле.
Слыхали б псы слова мои, несказанно подарку были б рады. КОЛЬ ОБРАЗ СОЗДАЁШЬ, СООТВЕТСТВУЙ МАКСИМАЛЬНО.
– Странно слышать, - киоскерша призналась.
– Да не курю я вообще. С девушкой повздорил. Сейчас пойду - напьюсь ещё.
– Понятно, - говорит она, протягивая сдачу.
– Желаю вам помириться. А вот пить не стоит, это никому ещё не помогло.
Нас окружают правильные речи. Её послушать - выходит, курите мальчики, ей кровь из носа выручка нужна, в противном случае уволят.
Старик занял очередь за мной, в один вдох оглядел с головы до ног. А я не мог сдвинуться с места, просто колдовство какое-то.
– «Данхилла» две. Как дела, Мироновна? Всё тихо?
Они знакомы, осенило. Как осенило, так и прояснило: карточка нагрудная у представителя ведомства любого, бейдж именуется.
Продавец высмотрела меня между журналов:
– У меня-то порядок, а вот у юноши беда на сердечном фронте. Напиться хочет.
С правом эксклюзивным повернулся старец, обнаружил жёлто-коричневые зубы:
– Самое первое лекарство, поверь моему опыту. Я б с удовольствием составил компанию, да занят. Увы, даже в выходной день.
– Он прикидывал, получится ли из меня мишень для поучений.
– У стариков полно дел, это ложь, будто они изнывают от безделия. Как звать?
Так бьют подвздох.
Горластая мамаша с балкона крикнула: «Алёша!»
– Алексей, - выплюнул торопливо я.
Он прищурил хитрые глаза.
– Андрея знаешь? Где-то в этих домах он живёт.
– Двоих даже… совершенно никчемные ребята.
Старик придерживался иного мнения:
– Не скажи, не скажи. Как у вас всё просто: ярлыков навешать - глазом моргнуть не успеешь.
– А вас как?
Две серые молнии меня прошили наскозь.
– Зачем тебе? Дедушка - не девушка. Внуков, правда, не нажил… да и семью не… Послушай, а что это я с тобой откровенничаю? Живёшь где?
Я головой крутнул. В противоположную от моего дома сторону указал. Профессионал почти! Только ноги всё ещё не подчинялись мне, какое-то наваждение.
– Ты не из сорок восьмого разве?
Из роли тут едва не выпал я. Врать уметь надо, пожилые люди тонко ловят фальшь, и воробьи короткохвостые гинут полными шапками. Пока я следующий продумал шаг, примчала колесящая подсказка.
– «Да иди ты на хер, дедушка!»
Его орлы почти готовы были принять сторону мою, пока же мило прятали ухмылки: «Врежь-ка ему ещё разок!» - их мысли воробьями поскакали по асфальту.
Киоскерша едва не вывалилась через форточку-кормушку: «Как вам не совестно? Нашли, зло на ком срывать».
– Они все нынче такие, не суетись, Мироновна. И пойдут в ад, все до последнего.
«Плюнь - и уходи», - привезла тележка. Ничего не оставалось, как последовать инструкции.