Учения дона Хуана
Шрифт:
– У меня страшный прилив сил, – сказал я. Я заметил это еще при пробуждении, и до сих пор ничего еще не изменилось. Это было очень необычное ощущение неудобства, какой-то неусидчивости; все тело двигалось и вытягивалось с необычной легкостью и силой. Руки и ноги чесались, плечи вроде раздались, мышцы спины и шеи распирало, хотелось потереться или потолкаться о деревья. Я чувствовал, что, если ударю в стену, она обвалится.
Мы больше ни о чем не говорили, просто сидели на веранде. Я заметил, что дон Хуан засыпает. Он пару раз клюнул носом, затем просто вытянул ноги, лег на пол, заложил руки за голову и заснул. Я встал и пошел за дом, где пережег избыток энергии, очистив
Позже, когда он проснулся и пришел на задний двор, я был уже почти в норме. Мы сели ужинать, и за столом он раза три спросил меня, как я себя чувствую. Поскольку это было редкостью, я наконец не выдержал:
– С чего это тебя так волнует мое самочувствие, дон Хуан? Может быть, ты ждешь, когда я от твоего питья наконец подохну?
Он засмеялся и стал еще больше похож на вредного мальчишку, который подстроил какой-то подвох и про себя ждет не дождется, когда он сработает. Со смехом он сказал:
– Да нет, не очень-то ты похож на больного – даже хамишь мне.
– Ничего подобного, – возмутился я. – Я вообще не помню случая, чтобы говорил с тобой грубо.
Я возмутился совершенно искренне, потому что в самом деле и в мыслях себе никогда такого не мог позволить.
– Ну вот, ты уже ее защищаешь, – сказал он.
– Кого это?
– «Траву дьявола», кого же еще. Ты говоришь как влюбленный.
Я хотел вообще встать из-за стола, но тут опомнился.
– Смотри-ка, я и не заметил, что в самом деле ее защищал.
– Ясное дело. Ты даже не помнишь того, что говорил, верно?
– Да, признаться…
– Вот такая она и есть – «трава дьявола». Она подкрадывается к тебе, как женщина, а ты ничего не замечаешь. Ты весь поглощен только тем, что благодаря ей чувствуешь себя прекрасно и полон сил: мышцы налиты энергией, кулаки чешутся, подошвы горят желанием кого-нибудь растоптать. Когда человек становится с нею близок, его действительно переполняют неистовые желания. Мой бенефактор говорил, что «трава дьявола» опутывает тех, кто ищет силу, и губит тех, кто не умеет совладать с нею. Однако в те времена сила была всем известна; ее искали куда упорней. Мой бенефактор был могущественным человеком, а его бенефактор был, по его словам, еще более одержим поиском и накоплением силы. Но в те дни это имело смысл.
– А сегодня, по-твоему, смысла нет?
– Сила – это как раз то, что тебе сейчас нужно. Ты молод; ты не индеец; значит, «трава дьявола», возможно, попадет в хорошие руки. Да и тебе самому она как будто по вкусу. Ты буквально чувствуешь, как она наполняет тебя силой. Все это я испытал на себе. И все же она мне не понравилась.
– Но почему, дон Хуан?
– Мне не нравится ее сила. Для нее больше нет применения. Раньше, как мне рассказывал бенефактор, был смысл искать силу. Люди совершали неслыханные дела, их почитали за их силу, боялись и уважали за их знание. От бенефактора я слышал о делах поистине невероятных, которые случались в старину. Но теперь мы, индейцы, больше не ищем силу. В наше время индейцы используют «траву дьявола» разве что для притираний. Листья и цветы идут вообще неизвестно на что. Говорят, что они, к примеру, прекрасное средство от нарывов. Самой же силы больше не ищут – той самой силы, которая действует как магнит, тем более мощный и опасный в обращении, чем глубже корень травы уходит в землю. Когда доходишь до глубины в четыре ярда – а говорят, такое случалось, – то находишь основание и источник силы неисчерпаемой, бесконечной. Очень многим это удавалось в прошлом, сегодня – никому. Видишь ли, сила «травы дьявола» больше не нужна нам, индейцам. Незаметно мы потеряли к ней интерес, и теперь сила больше не имеет значения. Я и сам не ищу ее, но когда-то, когда я был молод, как ты, я тоже чувствовал, как меня от нее просто распирает. Я чувствовал себя, как ты сегодня, только в пятьсот раз сильнее. Ударом руки я убил человека. Я мог швырять валуны, огромные валуны, которые двадцать человек не могли сдвинуть с места. Однажды я подпрыгнул так высоко, что сорвал верхние листья с верхушек самых высоких деревьев. Но все это было ни к чему. Разве что на индейцев страх наводить. Остальные, которые ничего этого не знали, отказывались верить. Они видели только сумасшедшего индейца или как что-то скачет по верхушкам деревьев.
Мы долго молчали. Нужно было что-то сказать ему.
– Было совсем иначе, когда в мире еще были люди, – заговорил он, – люди, для которых не было ничего удивительного в том, что человек может превратиться в горного льва или птицу или просто летать. Так что я больше не пользуюсь «травой дьявола». Зачем? Чтобы пугать индейцев?
Я увидел его печаль и почувствовал глубокое сострадание. Мне хотелось что-нибудь сказать ему, пусть даже банальность.
– Может быть, дон Хуан, это участь всех, кто ищет знание.
– Может быть, – спокойно сказал он.
Четверг, 23 ноября 1961
Подъехав к дому дона Хуана, я не увидел его на веранде. Это было странно. Я громко окликнул его, и из дому вышла его невестка.
– Заходи, – сказала она.
Оказалось, что две-три недели назад он вывихнул лодыжку. Он сам сделал себе гипсовую повязку, пропитав полосы из тряпок в кашице, изготовленной из кактусов и толченой кости. Материя, туго обернутая вокруг щиколотки, высохнув, превратилась в легкий и гладкий панцирь. Повязка получилась твердой, как гипсовая, но гораздо удобнее и не такая громоздкая.
– Как это произошло? – спросил я.
Ответила его невестка, мексиканка из Юкатана, которая за ним ухаживала:
– Да просто случайность. Он упал и чуть не сломал себе ногу.
Дон Хуан засмеялся, затем подождал, пока она ушла, и сказал:
– Случайность, как бы не так! У меня есть враг поблизости. Женщина по имени Ла Каталина. Она толкнула меня в момент слабости, и я упал.
– Зачем это ей понадобилось?
– Она хотела меня убить, вот зачем.
– Она была у тебя в доме?
– Да.
– Как же ты позволил ей войти?
– Я ей не позволял. Она влетела.
– Извини, я не понял…
– Она – черный дрозд.
Я опешил.
– Она уже давно пыталась покончить со мной. В этот раз она действительно чуть не достигла успеха.
– Ты сказал, она – черный дрозд? Она что – птица?
– Опять ты со своими вопросами. Она – черный дрозд. Точно так же, как я – ворона. Кто я – человек или птица? Я – человек, который знает, как становиться птицей. Но вернемся к Ла Каталине. Она – враждебная ведьма. Ее намерение убить меня столь сильно, что я еле смог от нее отбиться. Черный дрозд ворвался прямо в мой дом, и я не смог остановить его.
– Ты можешь становиться птицей, дон Хуан?
– Могу. Но об этом в другой раз.
– Почему она хочет убить тебя?
– Это старая история. Теперь она подошла к развязке, и, похоже, придется с нею покончить, пока она не прикончила меня.
– Ты собираешься прибегнуть к колдовству? – спросил я с надеждой.
– Не будь дураком, никакое колдовство здесь не поможет. У меня другие планы. Когда-нибудь я расскажу тебе о них.
– А что, твой союзник не может тебя от нее защитить?