Ученые против войны (с илл.)
Шрифт:
Но это «снова», стань оно реальностью, было бы в миллион раз кошмарнее тех ужасов, что пережили японские города. Вот почему еще четверть века назад, в 1955 году, крупнейшие ученые мира подписали документ, известный сегодня всему человечеству как манифест Рассела — Эйнштейна.
«Мы должны научиться мыслить по-новому, — говорилось в нем. — Мы должны спрашивать себя не о том, какие шаги надо предпринять для достижения военной победы того лагеря, к которому мы принадлежим, ибо таких шагов больше не существует; мы должны задать себе другой вопрос: какие шаги можно предпринять для предупреждения военного конфликта, исход которого будет катастрофическим для всех его участников?» Именно в послевоенные годы в истории впервые сложилась такая ситуация,
Что же изменилось с тех времен? Какие метаморфозы произошли в сознании всех людей и каждого человека разумного — Homo sapiens'a — в частности?
К сожалению, у поборников идеи мирового господства ничего нового — они по-прежнему трудятся в качестве квалифицированных мастеров военной машины. В сущности, они работают над решением не очень почтенной проблемы — как невозможную войну сделать возможной; какие новые средства массового уничтожения можно изобрести, чтобы получить такое военное преимущество, когда, говоря шахматным языком, белые начинают и выигрывают в блицкриге. Но даже самые отъявленные милитаристы не могут позволить себе пропагандировать эту идею столь откровенно. Она камуфлируется идеей «сдерживания».
Но так же, как невозможность (недопустимость) ядерной войны обусловлена специфическим свойством ядерного оружия — его способностью уничтожать все живое на планете, — так и идея «сдерживания» через превосходство, а с ней и гонка вооружений, стала бессмысленной в результате действия в существующих условиях специфического закона, который условно можно назвать термодинамикой гонки вооружений. Материальные и технические возможности противостоящих сторон сейчас таковы, что малейшее неравенство в вооруженности сторон исчезает так же быстро, как сравниваются температуры двух различно нагретых соприкасающихся тел. Попробуем проследить истоки если не войны, то гонки вооружений. Лучше всего об этом рассказал академик А. П. Александров в своих воспоминаниях об И. В. Курчатове.
…В конце 1945 года после испытания атомного оружия в Аламогардо в США была издана книга Смита «Атомная энергия для военных целей». В предисловии к этой книге руководитель атомной программы США генерал Гроувз написал: «Разумеется, в данное время этот отчет не может быть написан со всеми подробностями по соображениям военной безопасности».
Книга не содержала новых для нас материалов по науке и технике. Однако то, что было выяснено у нас в ходе исследований, как, например, возможность цепной реакции в уран-графитовой системе, охлаждаемой водой, или как сама осуществимость атомного взрыва, получило подтверждение в книге Смита. Книга эта была переведена и издана у нас, мы от знакомства с ней получили большое удовольствие. В США были опубликованы прогнозы «Когда Россия будет иметь атомную бомбу», где назывался 1954 год, а при особой удаче — 1952-й. Тем временем США организовали вокруг нашей страны атомные авиационные базы, открыто публиковали схемы атомных нападений на нашу Родину, «холодная война» грозила перейти в горячую, атомную. Работа по оружию у нас опережала американские прогнозы, но американцы энергично наращивали свой арсенал и готовились к 1952–1954 годам иметь сотни единиц ядерного оружия. Работа у нас вступала в новую фазу.
Но вот у Бороды (И. В. Курчатова. — Ред.) и тех, кто работал по оружию, все состоялось: 29 августа 1949 года прошло удачное испытание оружия, победа была полная. К этому времени уже и производство делящихся материалов было достаточно мощное. Хотя наш атомный взрыв был полной нежиданностью для Трумэна, он продолжал готовить войну.
…Подвиг И. В. Курчатова и всех, кто решал задачу, ни на секунду не снизил их активности — теперь на очереди было совершенствование атомного оружия и разработка термоядерной бомбы. Развертывание работ по термоядерному оружию задало нам новые задачи. Но предварительные разработки уже были сделаны, можно было выбирать наиболее приемлемую технологию получения нужных компонентов. Требовалась тщательная теоретическая разработка идей конструкции, способа инициирования взрыва. В то же время особенно важным был вопрос о том, что наша территория досягаема для американской военщины, а территория США практически почти неуязвима — США почти ничем не рисковали при развязывании атомной войны против нас. Конечно, пострадала бы Европа, но тогда, как, впрочем, и сейчас, это не волновало пентагоновских генералов.
Труд и труд без малейшей передышки привел к тому, что меньше чем через три года под руководством Игоря Васильевича было произведено потрясшее весь мир испытание термоядерной бомбы. Оно опередило создание подобного оружия в США примерно на полгода. Когда Игорь Васильевич вернулся после этих испытаний в Москву, я поразился каким-то его совершенно непривычным видом. Я спросил, что с ним, и он ответил: «Анатолиус! Это было такое ужасное, чудовищное зрелище! Нельзя допустить, чтобы это оружие начали применять». Он глубоко переживал ужас, который охватил его, когда он осмыслил результат испытаний. Он стал рассуждать о запрете ядерного оружия, о мирном использовании атомной энергии.
Теперь ответим на вопрос: почему, говоря об ответственности современного ученого перед миром и человечеством, мы уделяем в этой статье столько внимания мыслям по поводу войны и мира?
Да потому, что эти чувства созвучны сегодня всем людям земли, и в первую очередь ее впередсмотрящим — представителям науки многих государств. Это им был адресован еще три десятилетия назад знаменитый манифест Рассела — Эйнштейна, призывавший представителей науки собраться на конференцию, чтобы «оценить ту опасность, которая появилась в результате создания оружия массового поражения».
Конференция состоялась в августе 1955 года в Лондоне. А ее название — «Ядерная война и ученые» — отчетливо характеризовало проблематику этого авторитетнейшего международного форума науки.
Идейным вдохновителем конференции стал Бертран Рассел, всемирно известный английский философ, математик, социолог, общественный деятель. В конференции приняли участие виднейшие ученые 20 государств мира.
Открывая конференцию, член английского парламента Клемент Дэвис сказал: «Я уверен, что ученые Запада простят меня, если я обращусь с особо сердечным приветствием к делегатам Советского Союза, главе делегации — профессору Топчиеву, профессорам Кузину, Маркову и Голунскому. Их присутствие в известном смысле изменило характер этой конференции: из полумировой конференция стала в полном смысле мировой».
В то время в мире еще не «потеплело», продолжалась «холодная война». И организаторы конференции, видимо, не были убеждены, что ученые Советского Союза примут в ней участие. Однако представители советской науки активно включились во все международные начинания, имеющие целью борьбу за мир, за прекращение гонки вооружений и разоружение. Ленинская идея мирного сосуществования была главной в этой борьбе.
Лондонская всемирная конференция ученых против ядерной войны явилась прообразом теперь знаменитых Пагуошских конференций по науке и международным отношениям (от названия маленькой рыбачьей деревушки в Канаде, где в июле 1957 года состоится следующий форум ученых).
Так возникло Пагуошское движение ученых в борьбе за мир. Ныне пагуошские группы созданы и активно работают приблизительно в тридцати государствах. В том числе и в нашей стране. В разное время в советском пагуошском комитете принимали участие академики А. В. Топчиев, В. А. Кириллин, М. Д. Миллионщиков, Д. В. Скобельцин, лауреаты Нобелевской премии академики И. Е. Тамм, П. А. Черенков, И. М. Франк, А. М. Прохоров, академики В. А. Энгельгардт, Г. А. Арбатов, О. А. Реутов и другие.
Программным документом Пагуошского движения стал манифест, о котором я уже говорил. А сам факт создания столь авторитетного документа еще раз убедительно показал, что в вопросах войны и мира ученые разных национальностей, вероисповеданий и убеждений могут и должны быть едины.