Ученый из Сиракуз
Шрифт:
Annotation
Повесть о великом ученом античности, выдающемся математике и инженере Архимеде, открытиями которого по сей день пользуются во многих отраслях современной науки.
Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
С. Житомирский
НАЧАЛО
АРХИМЕД
ЗЕРКАЛА
МЕХАНИЧЕСКОЕ ОТКРЫТИЕ
МАШИНА
ДИСПУТ
КОРАБЛЬ
ГАРМОНИЯ
МАРК
ГЕОМЕТРИЯ
ЧЕРТЕЖ МИРА
ГЛОБУС
ГИЕРОНИМ
ГИППОКРАТ
ГАЙ
ЗОИПП
ЛЕОНТИНЫ
АНДРОНАДОР
АПОЛЛОНИД
ФИЛОДЕМ
БОЙ
КОНЕЦ КНИГИ
ПОСЛЕСЛОВИЕ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ,
INFO
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
АРХИМЕД
*
УЧЕНЫЙ ИЗ СИРАКУЗ
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
*
О тех, кто первыми ступили на неизведанные земли,
О мужественных людях — революционерах,
Кто в мир пришел, чтоб сделать его лучше.
О тех, кто проторил пути в науке и искусстве.
Кто с детства был настойчивым в стремленьях
И беззаветно к цели шел своей.
Имя Архимеда известно каждому. Но если вспомнить, что мы знаем о нем, то наберется совсем немного. Закон Архимеда, будто бы открытый ученым во время купания, возглас «Эврика!», с которым этот чудак, позабыв от радости одеться, бежал по улице…
На самом же деле Архимед вовсе не был отрешенным от жизни теоретиком. Он являлся одним из руководителей знаменитой обороны Сиракуз, осажденных римлянами во время Второй пунической войны. Прославился как замечательный изобретатель, непревзойденный фортификатор, известный астроном.
В этой книге рассказывается о великом ученом и инженере древности, о его трудах и заботах, о бурных событиях, свидетелем и участником которых ему довелось стать.
НАЧАЛО
Об Архимеде я узнал еще юношей, обучаясь в основанной Платоном Академии. Там мне довелось познакомиться с трудом Архимеда о свойствах шара и цилиндра. Восхищенный силой доказательств сицилийца, я решил стать его учеником и отправился в Сиракузы. Пять летя провел в этом городе, пользуясь гостеприимством учителя, беседуя с ним и помогая ему записывать теоремы. Потом он послал меня в Александрию к Эратосфену и Досифею. (Этот Досифей, как и сам Архимед, некогда обучался у знаменитого Конона.) Не жалея сил, изучал я математику у александрийцев, но не встретил никого, равного познаниями Архимеду. Наконец я почувствовал, что стосковался по учителю, и решил вернуться к нему навсегда…»
Гераклид прочел написанное на вощеной дощечке, поморщился и закругленным концом стиля[2] загладил последнюю фразу. Потом он разогнулся, прислонясь спиной и затылком к гладкому бревну корабельной мачты. Масса звуков наполняла корабль — шум ветра в снастях, всплески и удары волн, ритмичное, в такт качке, поскрипывание каких-то частей.
Затянувшееся путешествие подходило к концу. В начале весны Гераклид отправился на судне знакомого хлеботорговца из Александрии в Элладу. Смелые моряки плыли напрямик, держа курс по солнцу и звездам. Пять дней они шли среди волн, совсем не видя земли, и Гераклид хорошо помнит то облегчение, которое испытал, когда впереди показались голубые горы Крита. Его высадили в Коринфе, оттуда по суше он добрался до Афин и месяц прожил у отца, пока тот не отправил его вместе со своим компаньоном и грузом оливок в Тарент. И вот в середине лета он наконец приближается к цели на грузовом корабле римского флота, плывущего в Сиракузы за лучшими в мире метательными машинами.
Собравшись с мыслями, Гераклид снова принялся набрасывать стилем на вощеной дощечке своего диптиха[3] черновик задуманной книги: «Отец Архимеда Фидий не принадлежал к знатному роду, — писал он, — но был родственником Гиерона, нынешнего царя Сиракуз. Гиерон сам приобрел власть, не имея ни богатства, ни славы, ни других даров судьбы. Он властвовал мудро, во время своего правления никого не убил, не изгнал и не обидел. Когда за победу над мамертинцами его провозгласили царем, Архимеду исполнилось 13 лет. (Эти мамертинцы были наемными воинами прежнего правителя Сиракуз Агафокла. После его смерти они захватили Мессину и хотели утвердиться во всей Сицилии. Так вот, когда Гиерон нанес им поражение, часть побежденных призвала на помощь римлян, а часть — карфагенян, что и вызвало потом великую войну между этими странами.) Став правителем Сиракуз, Гиерон приблизил к себе отца Архимеда Фидия и за пристрастие к наблюдению звезд поставил его заведовать календарем. Тот на средства царя устроил в Сиракузах обсерваторию, заказав для нее звездные глобусы и различные угломерные приспособления.
Фидий дал сыну хорошее воспитание. Особенно Архимед отличался в словесности, верховой езде и гимнастике. Однако Фидий не смог найти ему учителя, достаточно сведущего в геометрии, и, хотя мальчик изучил практическую математику, правила определения площадей и объемов фигур, а также приемы счета, геометрия в ту пору не привлекала его. Зато он рано увлекся механикой — отец даже нанял ему опытного мастера, который обучал мальчика своему искусству и помогал изготовлять различные хитроумные игрушки. Мне рассказывали, что однажды (Архимеду тогда едва исполнилось восемнадцать) он придумал подъемник в виде дощечки, висевшей на четырех шнурах. Дощечка поднималась, если в специальное пустотелое колесо запускали мышь и она принималась там бегать. Фидий показал игрушку Гиерону, и она ему очень понравилась. Тогда царь позвал Архимеда и спросил, может ли тот сделать подобный подъемник для подачи метательных машин и других грузов на крепостную стену? Юноша смело согласился, и действительно, через три месяца он перестроил одну из башен городской стены и поставил в ней подъемник собственного изобретения. Подъемник этот действует до сих пор, может поднять сразу десять человек, а в движение приводится ступальным колесом.
После этого случая Гиерон стал поручать Архимеду различные работы по улучшению городских укреплений и скоро сделал его главным над строителями и механиками города. Так, развлекая царя различными хитростями и развлекаясь сам, Архимед жил некоторое время. Но даже загруженный массой царских поручений, он не забыли про математику. В это время он написал сочинение под названием «Книга опор». Книгу эту нельзя считать в полном смысле математической, поскольку в ней исследуются низменные предметы, а именно величина давления здания на колонны. Но все же для этой цели Архимед использовал некоторые геометрические приемы. Как я полагаю, уже тогда, сам того не замечая, он стремился к занятиям геометрией, что впоследствии и осуществилось…»