Ученый из Сиракуз
Шрифт:
— А я пойду проверю еще разок, все ли готово, — заторопился Гекатей и направился к мастерской, на ходу стряхивая что-то с нарядной хламиды.
Позади длинного одноэтажного здания мастерской помещалась парадная часть сада с несколькими беседками, большими солнечными часами и нарядным павильоном, где хранились модели Архимедовых машин. Павильон был построен по просьбе Гиерона: царь любил посещать его, развлекаясь чудесами механики. Четырехколонный портик павильона, на фризе которого красовалось рельефное изображение кузницы Гефеста, белел среди густой листвы окружавших его акаций.
Сейчас в саду хозяйничали дворцовые слуги. Перед широкими резными дверями павильона между колоннами был постелен
За время отсутствия Гераклида здесь появилось немало новых моделей. Гераклид с удивлением разглядывал странное сооружение, похожее на журавля, составленного из пары коромысел. Когда нечаянно он задел игрушку, журавль поднял шею, вскинул клюв и замер в новой позе. Гераклид поразился свойству этой чуткой машины сохранять любое положение, в какое бы ни ставили ее звенья.
Гераклид догадался о прибытии царя по суете, которая началась у главного входа в павильон. Выйдя в сад через боковую дверь, Гераклид обошел здание и присоединился к гостям.
Он видел Гиерона впервые после своего приезда в Сиракузы. Худое бритое лицо царя было холеным, почти без морщин, но ввалившийся рот и заостренные линии скул выдавали возраст. Слуги помогли Гиерону сойти с носилок и сесть на пурпурную подушку кресла, возле которого стоял Архимед.
В саду уже было полно гостей — знатные горожане, придворные, приезжие из других стран. Ветер теребил листву, вздувая дорогие ткани накидок, гонял пыль по утоптанной площадке перед павильоном.
Гераклид присматривался к гостям. Вот Зоипп что-то оживленно рассказывает Андронадору, мужу старшей дочери царя — Дамараты. Тот с презрительной миной слушает его, выпятив темную бороду, в которую впадают стекающие по сторонам рта усы. Недалеко от них коротко постриженный, завитой красавец Аполлонид расположился рядом с Марком и еще несколькими римлянами. Марк заметил Гераклида и поднял в знак приветствия правую руку. Тут же стоит комендант сиракузской крепости Филодем, массивный, с крупными чертами лица, бритого в подражание Гиерону. А слева от него, совсем недалеко, Магон кивает острой бородкой, слушая большеголового приземистого старика, лысого, с широкой, как лопата, кудрявой бородой, спускающейся на грудь. Старик одет по-восточному: в синюю, украшенную золотыми звездами длинную тунику с рукавами. Несомненно, это вавилонский астролог, о котором говорил Магон.
Когда гости расселись, Архимед вышел на середину площадки и, обращаясь к Гиерону, заговорил сильным высоким голосом:
— Ты просил меня, государь, показать тебе, уважаемым гражданам и твоим иноземным гостям то необычайное и загадочное, что открывает нам наука. Я приготовил кое-что забавное и полезное, относящееся к катоптрике — науке об отражении света.
Но сперва я хочу предложить гостям один вопрос: есть ли способ увидеть то, что делается за этой стеной, не поднимаясь на нее и не разрушая? — Архимед показал на каменный забор, отделявший сад от улицы.
Гости молча переглянулись. Неожиданно мальчик лет двенадцати, одетый в белоснежный плащ, важно приблизился к ученому и, задрав голову, заявил:
— А я отгадал! Если Диномен поднимет меня на плечи, то я смогу заглянуть за стену, не поднимаясь на нее и не разрушая.
Гости одобрительно засмеялись.
— Гиероним правильно решил, — крикнул кто-то, — он выполнил все условия!
«Неужели это внук царя? — удивился Гераклид. — Как же он вырос!»
На площадку выбежал молодой атлет, подхватил юнца и подбросил вверх. Тот ловко прогнулся и приземлился на плечи воина. Он стоял уверенно, даже не балансируя руками, непринужденно, как на твердой земле.
— Вот и все! — закричал юный гимнаст. — Я вижу рыжую собаку. Она греется на солнце посреди улицы!
Диномен поднял руки. Гиероним нагнулся, оперся на его ладони и легко спрыгнул на землю. Зрители восхищенно зашумели.
— Как он ловок, находчив! Слава принцу, сыну Гелона! — раздались голоса и тут же смолкли, потому что Гиерон, улыбнувшись, приподнял руку.
В наступившей тишине царь проговорил:
— Александр справился с задачей гордиева узла, разрубив его мечом. Ты, малыш, поступил так же. Как и Александр, ты нашел решение, но не ответил на скрытый в задаче вопрос. Пусть же Архимед расскажет, что он имел в виду.
Я покажу, — ответил ученый и кивнул Гекатею.
Служители внесли широкую квадратную трубу. Когда ее поставили вертикально, конец трубы поднялся над краем забора, а прорезанное в ней сбоку окно оказалось на уровне человеческого лица.
Архимед жестом пригласил желающих заглянуть туда. Первым у трубы оказался Марк. Он заглянул, отшатнулся, просунул ладонь между трубой и забором, поглядел еще раз.
— Я действительно вижу рыжую собаку!.. — растерянно воскликнул он. — Но как же труба проткнула стену?
За Марком уже стояла толпа любопытных, желавших поглядеть в волшебное окошко. Гераклид тоже заглянул. Он увидел перед собой внутренность глубокого деревянного короба, за открытым концом которого светился кусочек улицы; посреди мостовой лежала, помахивая хвостом, рыжая собака.
Иллюзия того, что труба проходит через стену, была так сильна, что, оторвавшись от смотрового окна, Гераклид еще раз оглядел прибор снаружи.
Архимед удовлетворенно посмеивался.
— Секрет «ломающей трубы» прост, — объяснил он. — Два серебряных зеркала передают луч зрения друг другу и, подняв над стеной, направляют параллельно тому, который вошел. Оба эти зеркала плоские, такие же, какие есть у каждой женщины, разве что побольше размером. А теперь Гекатей покажет, что можно увидеть, заглянув в зеркала с криволинейной поверхностью.
На площадке появились овальные зеркала на подставках в резных деревянных рамах. Гераклид посмотрелся в одно из них и увидел себя высоким, необычайно худым, с узкой головой и неестественно тонкими руками. Из другого зеркала на него глянул коротышка-толстячок, в третьем он оказался искривленным, как старое оливковое дерево. Гераклид слышал о таких «волшебных» зеркалах, но видел их впервые. Вон в том большом круглом зеркале все видится опрокинутым — небо синеет внизу, деревья висят, вцепившись корнями в землю, которая раскинулась наверху, словно потолок. Крышей вниз стоит дом, вниз головой восседает в крошечном кресле Гиерон, и ногами вверх ходят между зеркалами маленькие фигурки гостей. И сам он стоит перевернутой, с растерянным видом среди общего оживления. Гераклид шагнул к зеркалу, не отрывая от него взгляда. Изображение стало нечетким, превратилось в сумятицу бесформенных пятен, и вдруг в центре круга он увидел свое лицо, громадное и страшное. Борода была похожа на кучу спутанных веревок, полуоткрытый рот с мясистыми губами казался пастью циклопа.