Училка и Чемпион
Шрифт:
Мои очки сползают, повисают на одной дужке и падают на каменный пол, разбиваясь вдребезги.
Чёрт, мои новые очки за шесть тысяч рублей! Я всю премию за участие в олимпиадах и конкурсах спустила на них!
— А-ну отпусти, медведище ты неотёсанный! — верещу, а потом со всей силы вцепляюсь ему зубами в спину. Точнее в бок. Ну а если быть точнее… то чуть ниже.
Ох и твёрдые у него мышцы, аж зубам больно. Будто камень укусила. Но ему, кажется, больнее.
— Ах ты ёб твою мать! — рычит
Он практически роняет меня, едва поймав перед самым полом. С такой высоты и расшибиться немудрено, но благодарить его я точно не буду!
— Отпусти, сказала! — выцарапываюсь из его рук. Слышу, как под подошвой ботинок хрустят остатки мои очков. Всё вокруг становится нечётким. — Ни стыда ни совести, блин!
— Эй, Мирон, ты видимо не так понял, — с дивана с запозданием подскакивает Родион, которого Наташка зло сверлит взглядом. — Это…. это подруга моей знакомой, она не… Просто девчонка.
— Знакомой?! — на этот раз уже по вип-ложе разносится громогласный голос Наташки, которая подскакивает с дивана как ужаленная. — Ну охренеть! Ты со всеми знакомыми…
Она осекается и густо краснеет. Губы дрожат, глаза мечут молнии. Остальные присутствующие в ложе просто молча хлопают глазами, переводя взгляд то на меня и громилу, то на Наташку и рыжего.
— Знаешь что…. — выплёвывает она рыжему, прищурившись, а потом резко поворачивается ко мне. — Пошли отсюда, Люба!
Подруга хватает меня за руку и решительно тащит к выходу.
— Ой, стоп! А как же подписчики? — останавливается уже у двери, а потом делает несколько шагов к обалдевшему боксёру, вытаскивает телефон, наводит камеру и, мило улыбнувшись, щёлкает селфи. — Вот теперь точно пошли, — кивает удовлетворённо. — А ты, чемпион, торчишь моей подруге очки новые. И смотри, чтобы с защитой от монитора были.
Высоко вскинув подбородок и расправив плечи, Наташка снова берёт меня за руку и мы покидаем это жуткое место. Пусть сами тут друг с другом пар спускают.
4
Мирон
— И…. что это, блядь, было? — смотрю на Родиона, а тот явно конфузится, втягивая тощую шею в плечи. — Чё за дебильный подгон, Родь?
— Слушай, Мирон, ну ты поздно попросил, и как бы… ну я думал, чемпион, победа, все дела — девчонка и растает, — пожимает плечами ржавый.
— Растает? — смотрю на него в полном ахуе. Он правда, что ли, дебил? — А если она журналистка или блогерша-хуёгерша какая-нибудь, то скоро мы ждём громкий материал о попытке изнасилования чемпионом по боксу в тяжёлом весе и иски в суд? Ты в своём, мать твою, уме?!
— Не, ну, Мир, ты тоже, блин, нормальный? — ржавый начинает размахивать руками. Бесит придурок, так и хочется заткнуть его пищащую пасть. — Ты зашёл и такой: эй, тёлка,
— Родя, не беси.
— Ну реально!
— Парни, ну хватит, — одна из баб грациозно встаёт с дивана и улыбается, раздвигая губы-сосиски в подобии улыбки. — Мирон, может, выйдем покурить? Расскажешь, как у тебя дела.
Смотрит по-блядски, кажется, будто хоть тут при всех встать на колени и отсосать готова.
— Нет, спасибо, не курю, — бросаю девке и усаживаюсь на диван. — Наливай, Юра, значит, бухать буду. Что поделать.
Шмара, поджав сосиски, возвращается под бок Авдеева, а Юрец наполняют мою рюмку водкой. Другое бухло я не признаю. Понты то всё — коктейли эти, шампанское и прочая лабуда. Даже коньяк и тот херня. Бухло должно обжигать и пробивать на дрожь, а не оставлять привкус мороженого или конфеты на языке.
Выпиваю рюмку и бросаю в рот оливку. Прикрываю глаза и выдыхаю.
Устал.
Тяжёлые тренировки перед боем, режим, питание строго по калориям. Заебало. Теперь есть время немного расслабиться, нормально пожрать и выпить.
— Родь, ты мне пробей про эту тёлку. Я так понял, подружка её визгливая имела неосторожность с тобой спутаться, значит, найдёшь быстро. Мне адрес там, как зовут.
— Понравилась? — ржёт Юрец, затягиваясь дымом из кальяна.
— Нет, бабла предложу, чтобы не болтала, где не нужно. Ну вышло у нас недопонимание, что поделать. Но мне не надо, чтобы она языком молола.
— А ты не боишься, что она оскорбится на твоё предложение денег и ещё раз за зад тебя укусит? — спрашивает Витёк и начинает ржать, а за ним и остальные.
— Может, она бешеная, и тебе теперь уколы надо, — выдаёт одна из баб, манерно скривившись, но мне почему-то её шутка не заходит. Бросаю на неё недовольный взгляд, и она давится собственным смехом. Все остальные тоже с темы съезжают.
Но надо признать, упорола меня эта девчонка прилично. До сих пор задница болит. По-хорошему, стащить бы с неё джинсы где-то в укромном уголке и в отместку так укусить, чтобы потом три дня сидеть не смогла.
С удивлением понимаю, что при этой мысли у меня…. встаёт. Перед глазами возмущённая моська с курносым носом и здоровенными ярко-синими глазищами.
И голос этот звонкий. Странно, но даже не противный, как обычно бывает, когда бабы верещат.
Алкоголь внедряется в кровь, и я, наконец, чувствую, как мышцы расслабляются. Это, конечно, не самый полезный способ расслабиться, но иногда то, что надо.
Настроение выравнивается, Родион уже так не бесит своей тупостью, а губы-сосиски не кажутся столь неповоротливыми, и я даже думаю, что кое для чего могут вполне сгодиться.