Учимся читать лирическое произведение
Шрифт:
Меняется ли что-нибудь, когда как-то незаметно, робко, из-за края амбара, встает луна? Ваш взор поднимается вверх, и картина уже чуточку иная. «Общий» разговорный язык сменяется книжным: появляются деепричастия – встав, свернув, склоняясь, белея (а разговорный язык их избегает), существительные, связанные с миром природы или отвлеченные, – глушь, сосны, погост, скопища душ. Возникают эпитеты, сравнения, метафоры – весеннюю, сосны … словно скопища душ, в чертоге Вселенной. Слова приобретают высокую эмоциональную окраску – не похоронен, а покоится, не памятник, а монумент.
И
От этого пространство необычайно раздвинулось: возникает чувство простора, гармонии. Мы поднимаем взор – на то, что вверху, над погостом и могилой летчика, над сонною листвой, – и ощущаем пронзающий душу покой. Заметили антитезу образов? Исполнен душевной тревоги вступил прохожий в чертог Вселенной, и дивный покой сменил его душевную тревогу. Почувствовали, как изменился лирический герой? Прохожий– теперь уже не просто человек, задавленный заботами, бедностью, тревогами, который шел по шпалам в начале стихотворения. Это живая людская душа наедине со Вселенной, чувствующая свое единство с миром. И не случайно преображение происходит ночью на кладбище, когда невольно возникают мысли о вечном.
И тогда преображаются реальные предметы: и луна, и сосны, и сонная листва, и могила летчика, и шуршание почек – все величие и гармония мира оказываются родственными живой душе. В самой душе воцаряется этот дивный покой– гармония, и душа поднимается ввысь, над горем и тревогами повседневного быта.
Так художественное пространство, противопоставление верх – низ, оказывается чрезвычайно значимым, помогает передать мысль поэта о том, что душа наедине с природой и вечностью будто распрямляется, освобождается от тревог и устремляется ввысь. Меняется и художественное время: настоящее соприкасается с прошлым, с вечным («…Невидимый юноша-летчик / О чем-то беседует с ней»). Каким свободным и независимым выглядит теперь прохожий– человек, идущий по жизни! Он ощущает свое высокое предназначение и с усмешкой глядит на то, что его тяготило и не давало распрямиться.
Так образы стихотворения – прохожий, покой (гармония), живая людская душа– становятся емкими символами.
Итак, о чем же это стихотворение? О смысле жизни. О том, как задавленный повседневными заботами человек обретает гармонию с миром и становится прекрасным – таким, каким он может и должен быть. Его путь идет сквозь тысячи бед, только этими бедами жизнь не исчерпывается, в ней есть нечто более значительное и высокое.
Б. Л. Пастернак
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты – вечности заложник
У времени в плену.
Стихотворение «Гамлет» открывает цикл, представляющий собой заключительную часть романа «Доктор Живаго»: стихи написаны главным героем – врачом, мыслителем и поэтом Юрием Живаго. И это одно из ключевых произведений позднего периода творчества Б. Л. Пастернака, его мысли о жизни, о судьбе человека и поэта. Вчитаемся в текст стихотворения.
Стихотворение все основано на реминисценциях, оно требует активности читателя, который должен быть знаком с целым рядом образов, понятий, символов, связанных с явлениями мировой культуры. Прежде всего заглавие – оно отсылает к трагедии Шекспира «Гамлет» и связано с искусством театра.
Лирический герой стихотворения чувствует себя актером, исполняющим роль Гамлета. Почему? Потому что проблемы, стоящие перед Гамлетом, вновь стали актуальными в XX веке. Герой трагедии Шекспира увидел, что «прогнило что-то в Датском королевстве», рухнули нравственные устои, если даже брат поднял руку на брата, а мать Гамлета предала своего мужа – короля. И принц датский понимает, что его долг – «соединить обрывки времен», отстоять высшие ценности и что это требует от него предельного мужества и готовности к жертве.
Замысел определяет и выбор словесного ряда, создающего образ театра: гул зрительного зала, подмостки сцены, бинокли на оси, роль, драма.
Герой романа Юрий Живаго тоже сознает свою судьбу как долг, он противостоит миру, в котором рухнули устои,
и ищет пути спасения человека. И тоже понимает, что противостояние этому миру смертельно опасно, что сохранить человеческую сущность порой можно только ценой самой жизни. Такова же позиция и самого автора, говорившего в другом стихотворении о поэте как об актере, от которого время требует «полной гибели всерьез». Таким образом, лирический герой стихотворения вобрал в себя все эти значения: это не только сам поэт, но и актер, и Гамлет, и Юрий Живаго.
Но образ театра в стихотворении приобретает более широкое значение, которое можно выразить словами Шекспира: «Вся жизнь – театр, и люди в ней – актеры». Поэтому герой говорит о другой драме– жизни, где трагедия не театральная, а настоящая. И вы понимаете, что лирический герой уже в первых строках стихотворения предстает как одинокий хранитель высших духовных ценностей. Он вступает на подмостки жизни. И теперь уже слово гул приобретает иное значение – это не только шум зрительного зала, а тот смутный жизненный хаос, в котором надо различить зерна истины, отстоять добро и красоту, поэтому герой говорит: «Я ловлю в далеком отголоске / Что случится на моем веку». И сумрак ночи – это та враждебная сила зла, которая противостоит герою, и грозные бинокли, словно дула орудий, нацелены на него из этого мрака.
При этом герой – реальный человек нашей эпохи, такой обыкновенный, зримый, он и стоит-то прислонясь к дверному косяку, а вместе с тем его противостояние мраку – извечный конфликт сил добра и зла. Кстати, в этом соединении конкретной, бытовой детали с высоким духовным, бытийным содержанием проявляется характерная черта поэтики Пастернака, для которого художник – вечности заложник у времени в плену.
А герой не только противостоит враждебному миру, но и пытается его понять: «Я ловлю в далеком отголоске / Что случится на моем веку». Потому что сопротивляться злу можно только познав истину. Он понимает сложность судьбы личности и готов принять ее: «Я люблю Твой замысел упрямый / И играть согласен эту роль».