Учитель Истории
Шрифт:
Шедший в ногу со мной Фельдшер, настоящего имени которого я так и не удосужился спросить, заметив мое волнение, оскалил зубы в ободряющей улыбке.
— Не дрейфь. Всемером одного как-нибудь скрутим.
— Вот как раз «как-нибудь» не хотелось бы, — ответил я, не скрывая нервозности.
А ведь скольких хлопот можно было бы избежать, если бы я своевременно догадался сделать всего один телефонный звонок!
Наш путь пролегал через северные районы. К моему немалому удивлению эта часть города выглядела совершенно не пострадавшей после разгула громобоев. Да, здесь тоже царила кромешная темнота, обусловленная
— Странно, как странно… — бормотал себе под нос один из моих попутчиков, подозрительно осматриваясь по сторонам.
Похоже, он думал о том же, о чем и я.
Небо, до той поры затянутое тучами, понемногу очистилось, показалась половинка луны. Задул холодный северо-восточный ветер. Я поспешно натянул на уши капюшон, но чуть позже, подумав, скинул его обратно: мешает обзору. Полное отсутствие следов пребывания врага настораживало куда больше, чем его повышенная активность. Нельзя терять бдительность.
Но ничего не случилось. Мы шли дальше, и очень скоро жилые кварталы сменились пустырями с останками промышленной застройки. Как рассказывала мне библиотекарша Валерия Степановна, после распада СССР все производство в Младове очень быстро пришло в полный упадок. Предприятия закрывались одно за другим, люди повально лишались работы. Зато в городской черте сразу появилось много опустевших зданий — настоящий рай для сквотеров! Немало образовалось и свободных площадей под самовольное строительство и огородничество, чем не преминули воспользоваться местные. Таким вот нехитрым путем на окраине Младова вырос целый гаражный поселок — настоящий лабиринт из жестяных и кирпичных «ракушек». Сначала один умник решил обустроить здесь гнездо для своей «ласточки», затем к нему присоединился второй, третий — и пошло-поехало. Сейчас при взгляде на ровные ряды ржавых коробов, казалось, все так и должно быть. Но отсутствие ограды, а также номеров на воротах гаражей моментально рушило иллюзию упорядоченности. Идеальное место для досуга пенсионеров, автоугонщиков и одиночек маньяков типа Вени Ремеза.
— Вот, — дружинник, вызвавшийся нам проводником, указал пальцем на один из самых крайних гаражей, по виду практически неотличимого от десятков прочих, стоявших по соседству. — Это он.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Ты пойдешь?
— Куда? — не понял он. — Я уже пришел.
— Парнишка вообще там? — спросил Фельдшер, замерев в нерешительности в десяти шагах от «цели похода».
— Там. Замка на двери нет.
— Отлично. И… что теперь будем делать?
— Разделимся, — предложил кто-то. — Трое идут к дверям. Двое обходят сзади — на случай, если есть запасной выход. Еще двое караулят проход между гаражами. Будет одновременно и ближний резерв, и подстраховка.
Вояка, однако.
— Заметано, — согласились остальные.
К дверям пошли я, Фельдшер и «проводник». Огнестрельного оружия у нас с собой не было — все отобрали омоновцы. Так что пришлось вооружаться тем, что осталось после схватки с громобоями. Я раздобыл себе кустарный мачете с подарочной гравировкой на имя какого-то Соляна и пневматическую винтовку. Винтовка была дорогая, компрессионная — с такой на зверя охотиться можно. Не то, что на людей. Ох, и нелепо я выглядел с заточенной железякой в ножнах у пояса и с ружьем наперевес. Совсем как в детстве, когда, начитавшись книжек Дюма и Сабатини, ходил осенью в поле рубить засохший борщевик, представляя себя великим воином. Только тогда всё снаряжение мое было деревянным.
А сейчас — из стали.
— Ремез, открывай! — проводник громко забарабанил обрезком трубы в железную дверь. — Мы знаем, что ты там.
— Или просто отпусти девушку, — добавил я, а в ответ на неодобрительный взгляд проводника простодушно пожал плечами: мало ли, вдруг он согласится?
— Уходите, — отозвался из-за двери глухой усталый голос. — Или умрёте. Все до одного.
Хорошее начало беседы. Такое конструктивное.
— Можешь нас не пугать, — парировал дружинник. — Ты здесь один. Долго не просидишь.
— Я просижу достаточно, чтобы, когда я выйду наружу, вас здесь уже не было.
— Каким же образом?
— Таким. У вас нет автогена, чтобы срезать дверь. Нет инструментов, чтобы ее вскрыть. У вас даже нормального оружия нет. Я сам слышал, как вы шушукались, и один жаловался очень громко.
— Вот дебилы, — беззвучно ругнулся проводник, но тут же нашел, что предложить в качестве альтернативной угрозы. — Мы выкурим тебя.
Тут уже настала моя очередь безмолвно возмущаться и тыкать пальцем: каким образом он собирается осуществить задуманное, не навредив заложнице? Ремезу пришла в голову та же мысль.
— Не думаю, что вы рискнете. Но попробуйте, если есть желание. Я здесь неуязвим.
— Черта с два, — снова влез я, чувствуя, что с трудом сдерживаюсь в рамках цензурного лексикона. — Хватит этой театральщины! Достал, ей-богу! Тебя обложили, тебе некуда идти. Помощи тоже не будет. Соверши хоть один мужской поступок в жизни: выходи и сдавайся!
— Как я мог тебя достать, если мы даже не знакомы? — последовал удивленный вопрос. — Ты вообще кто?
— Агния Барто. Татьяна с тобой?
— Таня? Ах вот оно что… Да, она здесь. И не волнуйтесь, Агния Львовна, у нее все в порядке. В отличие от вас.
— Тогда мы тем более никуда не уйдем, — заупрямился я. — Раз она с тобой. И я хочу её услышать.
— Не услышишь, — голос школьника звучал все глуше и тише, словно он говорил с нами сквозь сон. — А раз вы отказываетесь уходить… То у нас в наличии неразрешимое противоречие.
— Патовая ситуация?
— Ну, кому патовая, а кому и очень даже выигрышная. Оставьте меня, пожалуйста. Говорю на полном серьезе, так будет лучше для вас.
— Нет.
— Тогда берегитесь.
— Обычно в таких случаях, — шепнул мне на ухо Фельдшер. — Антогонисты в кино начинают палить через дверь. Ты бы отошел в сторонку…
— Ты это сейчас серьезно? — я посмотрел на него, как на умалишенного: все происходящее вдруг стало напоминать какой-то кислотный фарс. — Ты ведь пошутил сейчас, правда? Потому что, если нет, мне придется сдать тебя в лечебницу.
Пузан как-то неестественно дернулся и отступил на шаг. Я же снова повернулся к двери.