Учитель Истории
Шрифт:
Правда, если выяснится, что я ошибся…
— Даже в танке не так сильно швыряет, — недовольно заворчал полковник на водителя. — Ты бы хоть вид делал, что не дрова везешь.
Тот не ответил.
— Мы будем дожидаться на окраине леса? — спросил Женя.
Я тоже что-то хотел уточнить, но вдруг понял, что не помню, что именно. Это немного озадачило. Полковник меж тем ответил:
— Да, на опушке. В деревеньке — забыл, как она называется, — которую мы проезжали по дороге. А что?
— Злобино она называется. Просто не хотелось бы быть далеко. Вдруг…
— Вдруг бывает только сам знаешь что. Не бойся, с бойцами есть связь, нас будут держать в курсе. Но прочесывание территории — дело не такое быстрое, как тебе кажется. Можете вздремнуть пока. Вижу, что устали. Спали хоть ночью?
— Я понимаю, что придется ждать. Просто это так волнительно всё. Едва ли я смогу… О, а Филипп, кажется, уже спит! Он-то точно прошлой ночью глаз не сомкнул…
— Смотри-ка ты, и вправду дрыхнет! — полковник «вернул» зеркало водителю. — Ну и славно, пускай. Не мешай ему.
— Лазарев, ты бы вздремнул часок, а? И не путался здесь под ногами. Мне сейчас некогда выслушивать твои бредни.
— Почему все так упорно отправляют меня спать? — недоумевал я, безуспешно ища в поле зрения хоть одно зеркало, в котором можно было бы поискать ответ. — Как будто я тут самый затюканный. На себя бы посмотрели, товарищ капитан.
— Мы — другое дело, — невозмутимо парировал Лоенко. — Мы работаем. А на тебя и на твое состояние мне вообще класть из бомбардировщика. Просто не мешайся, и все у тебя будет хорошо.
Капитан был одет в мятый-перемятый китель без погон, наброшенный прямо поверх синего свитера в черную полоску. Лицо — словно неделю пил беспробудно. Видно, что сам еле на ногах держится, и ему сейчас реально не до меня. Я уже почти готов был отступить, но фраза про бомбардировщик почему-то задела.
— Товарищ капитан, я тоже очень рад, что вы выжили сегодня ночью, и что мы с вами снова так мило и непринужденно общаемся. Можете не любить меня и дальше, сколько вам угодно. Можете ругаться, обзывать и даже немножко оскорблять — в пределах допустимого. Но прошу вас, сначала выслушайте.
Лоенко был непреклонен.
— Я уже выслушал. Свободен.
— Нет, не выслушали. Стоило мне заговорить про громобоев…
— По-твоему, я глухой? Не надо повторяться.
— Нет, вы не глухой. Вы упрямый осёл.
— Не борзей, — офицер пригрозил мне пальцем. — В КПЗ захотел? Она и так под завязку. Может, даже знакомых там встретишь.
— Нет, спасибо, — меня аж передернуло от подобной перспективы. — Но мне кажется, выслушав меня, вы бы только сэкономили время. Мы уже минут десять тут препираемся.
Капитан отпил из чашки, причмокнул губами.
— Ты прав. Надо беречь время. Я не буду тратить его на тебя. Позову старшину.
— Я не совсем это имел в виду… Господи, неужели вы не видите, что я хочу помочь? Почему вы такой равнодушный?
Прозвучало немного по-детски, но эффект произвело.
— Равнодушный? Ты меня называешь равнодушным? — офицер отставил чай и медленно поднялся из-за стола, а я невольно отступил к дверям, приготовившись бежать. — Ты вообще в курсе, что у меня семеро сослуживцев погибло? Семеро! Слышишь меня? Мои слова доходят сквозь твои уши до твоего мозга? Семь человек. У них остались семьи, дети… Они все полегли, но отстояли отделение. Вот это самое отделение, в котором ты сейчас находишься. Поэтому ты видишь, что здесь все осталось точно так же, как было вчера. Потому что чужих сюда не пустили.
— Да… Вижу, — пробормотал я себе под нос, боясь поднять глаза.
— Семеро погибших. Пятнадцать раненых. Среди них Канин. Думаешь, я сам не хочу найти этих паскуд? Я все утро провел на берегу Волги: смотрел, собирал, опрашивал. Теперь вот пришел сюда. Только переоделся — тут же ты подкатил. А я хочу разобрать документы, что-нибудь съесть, а потом снова пойти к монастырю. А после монастыря снова вернуться и снова уйти — и так, пока не разыщу хоть что-нибудь стоящее. Четыреста пятьдесят человек работают над этим делом: обшаривают город, пригороды, район… Но накрыть этих мерзавцев должен я. Понимаешь ты это?
— В таком случае, — я все-таки смог встретиться взглядом с холодными серыми глазами, в которых читалась одна только мрачная решимость. — Я тот, кто может вам помочь. И вы знаете, что это так. Просто не хотите признать.
Капитан сел обратно. Кажется, в предыдущие слова он вложил весь свой дар красноречия и теперь, увидев, что это не подействовало, не знал, что еще сказать. Я уже был готов к тому, что он молча укажет рукой на дверь.
— У тебя есть ровно тридцать секунд. Я слушаю.
В данной обстановке это была победа, равносильная Аустерлицу.
— Один короткий вопрос, — я тут же попытался взять быка за рога. — После боя в гаражном поселке вам удалось поймать хоть кого-нибудь?
— Практически нет, — ответил Лоенко, склонив голову на бок. — Насколько мне известно, громобои отошли за поселок, после чего запустили еще несколько шашек с черным дымом. Когда дым рассеялся, никого из них уже не было. Как сквозь землю провалились. Пятнадцать человек удалось накрыть в соседнем лесу, троих в небольшом овраге да еще четверых — на берегу реки. Остальные пропали.
— Ушли в пещеры, — предположил я.
Капитан скрипнул зубами.
— Не умничай, Лазарев. Без тебя умников хватает. Если «ушли в пещеры» — это всё, что ты можешь мне сообщить, то до свидания.
— Не всё. Я не просто знаю, куда они ушли. Я знаю, где они находятся.
— И где же?
— Вы и сами знаете, где. По крайней мере, можете догадаться.
— Тридцать секунд уже прошли.
— Ладно, ладно! Они…
Но закончить я не успел.
— Филипп, Филипп! — в кабинет, едва не снеся по дороге дверь, сайгаком вломился Сизов. Глаза его чуть не вылезали из орбит. — Они позвонили мне! Только что позвонили! Представляешь?!