Учитель Истории
Шрифт:
Женя промолчал.
— Что вы хотите? — прямо спросил я.
Кроме нас троих в помещении находилось еще пятеро. Двое, вставшие у завешенного тряпкой входа (дверь, блин!) — без сомнения, охранники. Третьим был щеголявший свежей перевязью Плед, он же Бабушкин-старший, он же «Морзе». Связной. Четвертый — Елизаров, он же Гелик. Лидер. Выглядит вполне себе здоровым и цветущим, как, кстати, и Глазунов. Последнего громобоя, одетого, в отличие от прочих, не в черное, а в зимний камуфляж, я не знал, но он сразу мне не понравился: старше всех прочих, рука забинтована, лицо… Лица я не смог рассмотреть, оно тоже было в бинтах, да и всё время слепили чертовы фонари. Но и так было понятно, что ничего хорошего от этого парня ждать не приходится.
Первое слово взял Плед.
— Ты получил наше сообщение, — обратился он к Сизову. — Мы ждем ответа. Настоятельно просим не медлить.
Надо же, как вежливо, подумал я. Без всяких там гестаповских приемчиков типа обливания водой на морозе. Но все равно страшно. Что у них на уме? Если им нужны только безделушки — пусть забирают. Жизнь дороже. А мы пока тут посидим… Пока всё не закончится.
Но у Евгения на этот счет имелось свое мнение.
— Я действительно получил ваше сообщение. И я хорошо обдумал его. Мой ответ — нет.
— Вот как… — заговорил мрачный крепыш Гелик, которого я, кажется, впервые увидел вблизи, хотя он тоже был учеником и тоже время от времени ходил в школу. — Мы найдем способ тебя переубедить.
По сюжету какого-нибудь голливудского боевика сейчас в комнату должны были ввести одетую в лохмотья замученную Женю, над которой нависала бы двухметровая фигура мерзкого туполицего верзилы. Но вместо этого внимание присутствующих переключилось на мою скромную персону.
— Он нам поможет.
— Эээ… Нет, нет, мы так не договаривались! — я спешно замахал руками, придя в ужас от одной только мысли, что сейчас со мной сделают. — На меня можете даже не рассчитывать!
— Он еще шутит, — одобрительно заметил Гелик.
— Он всегда шутит, — подтвердил Глазунов. — Вообще отчаянный шутник этот дяденька.
Лидер громобоев дернул плечом, и младший по званию тут же умолк.
— Плед, покажешь Евгению Валерьевичу, что ждет его друга? У тебя к нему, кажется, свой счет.
— Да, есть такое дело, — улыбнулся Плед, левой рукой выдергивая из притороченного чехла охотничий нож.
Сюжет «боевика» разворачивался совсем не по тому сценарию, который меня устраивал.
— Стойте! — не своим голосом завопил я, забыв, где мы находимся. — Если он не скажет, я сам скажу!
— Что ты скажешь? — недоверчиво прищурился Гелик. — Ты ничего не знаешь. Это несложно проверить, разведя вас по разным комнатам и выслушав по отдельности.
— А ты не допускаешь возможности, что я могу знать то, чего не знает он?
— Не допускаю.
— Эмм… Почему?
— Потому что ты ничего не знаешь. Тебя привели сюда только для того, чтобы показать этому, что упираться бессмысленно.
— Я в любом случае ничего не скажу, — пожал плечами Сизов. — Что бы вы с ним не сделали. Так что понятия не имею, как ты собираешься проверять правдивость слов Филиппа Анатольевича.
— Тогда тем более нет смысла разводить всю эту байду. Плед!
— Я готов, — доложил Плед, встав сбоку от меня. — С чего начнем?
— Может, еще поговорим? — с мольбой в голосе попросил я, чувствуя, как наливаются тяжестью ноги. Воля моя была полностью парализована видом остро отточенной стали, сейчас я не то, что сопротивляться — даже бежать не смог бы.
— Во дает, — восхитился Глазунов. — Ты бы такие коры на уроке отмачивал!
— Мы теряем время, — сквозь зубы процедил старший, не знакомый мне громобой. — Уже час тут совещаемся, а теперь еще эти… Сейчас мы не получим никакой пользы от того, что скажет учитель. Этого оставляем, второго берем с собой. Не сразу, так через неделю, через две — он заговорит. А сейчас есть более важные дела.
Взгляд Сизова вдруг как будто остекленел: кажется, он даже раньше меня догадался, что означают эти слова.
— Ты прав, — согласился Гелик, проигнорировав недовольно скривившиеся лица подельников, которые ожидали шоу. — Пока мы будем с ними вошкаться, ситуация может измениться. Совещание пора закрывать. Глаз, передай команду по отделениям: готовность десять минут. Плед, отведи Лазарева в туннель, где они были. Там сделаешь дело. Третьего, что с ними был, тоже не оставляй. Через десять минут чтоб был здесь.
Я лишь только и смог, что нервно сглотнуть. Беседа получилась уж слишком короткой. А сейчас, кажется, меня убьют. Насовсем. Без возможности резервного сохранения или копирования. Такие дела… Подошедший Плед взял меня под локоть почти дружески, оправдывая свое «мягкое» прозвище, и весело подмигнул.
— Не бойся, братан. Всё будет быстро.
Так обычно говорит добрый доктор перед болезненным уколом. «Всё будет быстро». Мол, не переживай, мальчик, ты даже ничего не почувствуешь. Быстро…
— Подождите, — вдруг заговорил Женя. — Не трогайте их. Я скажу, где спрятаны предметы.
Уже нырнувший под тряпку Глазунов, просунул голову обратно и заинтересованно уставился на школьного учителя.
— Я отдал приказ, — прикрикнул Гелик, и голова тут же исчезла. — Плед, ты подожди. Послушаем, что скажет Шизик.
— Это не имеет значения, — снова вмешался забинтованный. — Даже если он скажет сейчас, проверить мы сможем только позже.
— Нет, — Женя покачал головой. — Сабля и ожерелье спрятаны неподалеку. Возле Злобино.
— Что за чушь! — не удержавшись, воскликнул Плед. — Не смог придумать чего-нибудь более убедительного?
— Мне не нужно ничего придумывать, — Сизов говорил ровно и монотонно, словно диктовал давным-давно опостылевший урок. — По плану командования сразу после обнаружения вашего убежища войска не должны были вступать в бой. Было обговорено, что я выступлю переговорщиком, чтобы убедить вас сдаться. Но я допускал возможность, что попаду в плен, поэтому решил перестраховаться. Я давно знал, что ваше убежище располагается где-то в районе реки Гороховец. Филипп Анатольевич подтвердит, мы искали его здесь еще две недели назад.