Учитель
Шрифт:
Размышляя таким образом, я пришел к выводу, что даже трава на Ермоне{15} никогда не пила на заре более свежей и благодатной росы, чем то блаженство, каким упивался я в этот час.
Фрэнсис поднялась с некоторой обеспокоенностью и, пройдя передо мною, помешала в камине, который в этом вовсе не нуждался, затем стала переставлять разные маленькие безделушки на каминной полке — легкая, стройная и грациозная, в чуть колышащемся и шелестящем всего в ярде от меня платье.
Случается, в нас возникают такие порывы, которые мы не в силах укротить, которые настигают, точно тигр в прыжке, и подчиняют нас себе. Не так уж часто подобные порывы бывают скверными, и Рассудок довольно скоро убеждается в
— Monsieur! — воскликнула Фрэнсис и затихла, более ни слова не сорвалось с ее губ.
В первое мгновение она, казалось, была крайне поражена случившимся, однако очень быстро изумление это рассеялось; ни страха, ни негодования в ней не было: в сущности, она всего лишь сидела чуть ближе обычного к человеку, которого она бесконечно уважала и которому привыкла доверять; девственное смущение могло бы побудить ее на борьбу, но чувство достоинства предотвратило бесполезное сопротивление.
— Фрэнсис, насколько хорошо вы ко мне относитесь? — вопросил я.
Ответа не последовало: она оказалась в слишком необычной, удивительной для себя ситуации, чтобы что-либо мне сказать. Понимая это, я не торопил ее и выдерживал молчание, которое лишь подогревало во мне нетерпение. Потом я повторил вопрос, причем отнюдь не бесстрастным тоном; она взглянула на меня — не сомневаюсь, что лицо мое не являло собою образец хладнокровия, а глаза — зерцало абсолютного спокойствия.
— Ответьте мне, — потребовал я.
И очень тихо, быстро и без тени лукавства, она проговорила:
— Monsieur, vous me fa^ites mal; de gr^ace l^achez un peu ma main droite. [143]
И действительно, я вдруг обнаружил, что держу упомянутую «main droite» в безжалостных тисках. Я немедленно выполнил требование Фрэнсис и в третий раз спросил ее уже мягче:
— Фрэнсис, насколько хорошо вы ко мне относитесь?
— Mon ma^itre, j'en ai beaucoup. [144]
— Фрэнсис, настолько ли, чтобы доверить себя мне в жены? Чтобы принять меня как своего супруга?
143
Мсье, вы делаете мне больно; пожалуйста, отпустите хоть немного мою правую руку (фр.).
144
Учитель мой, очень хорошо (фр.).
Сердце во мне бешено колотилось. Я видел, как пурпурный свет любви разливается по ее щекам, лбу и шее, мне хотелось заглянуть в глаза Фрэнсис, но они скрылись под опущенными ресницами.
— Monsieur, — прозвучал наконец нежный ее голос. — Monsieur d'esire savoir si je consens… enfin, si je veux me marier avec lui? [145]
— Совершенно верно.
— Monsieur sera-t-il aussi bon mari qu'il a 'et'e bon ma^itre? [146]
145
Мсье желает узнать, согласна ли я… словом, хочу ли я стать его женой? (фр.)
146
Будет ли мсье столь же хорошим супругом, сколь он хороший учитель? (фр.)
— Я постараюсь, Фрэнсис.
Она помолчала; потом с несколько иной интонацией, возбудившей во мне радостный трепет, и с улыбкой `a la fois fin et timide, [147]
— C'est `a dire, Monsieur sera toujours un peu ent^et'e, exigeant, volontaire… [148]
— Я разве был таким, Фрэнсис?
— Mais oui, vous le savez bien. [149]
147
Одновременно лукавой и застенчивой (фр.).
148
Это значит, что мсье всегда будет немного упрямым, взыскательным, своевольным… (фр.)
149
Конечно, и вы сами это прекрасно знаете (фр.).
— А было что-нибудь кроме этого?
— Mais oui, vous avez 'et'e Mon Meilleur Ami. [150]
— А вы, Фрэнсис, по отношению ко мне?
— Votre d'evou'ee 'el`eve, qui vous aime de tout son coeur. [151]
— И ученица моя согласна пройти со мною рядом всю жизнь? Отвечайте по-английски, Фрэнсис.
Несколько мгновений она думала, как ответить, и наконец медленно проговорила:
— При вас я всегда чувствовала себя счастливой. Мне приятно слышать ваш голос, видеть вас, находиться рядом; я уверена, вы очень хороший и самый лучший; я знаю, вы суровы к тем, кто ленив и легкомыслен, но неизменно добры к ученикам внимательным и трудолюбивым, даже если они и не блещут умом. Учитель, я буду очень рада всегда быть с вами. — И она сделала легкое движение, будто хотела прильнуть ко мне, но, сдержавшись, лишь добавила с большей пылкостью: — Учитель, я согласна пройти рядом с вами всю жизнь.
150
Разумеется, вы сделались для меня лучшим другом (фр.).
151
Вашей преданной ученицей, что любит вас всем сердцем (фр.).
— Замечательно, Фрэнсис.
Я привлек ее к груди и запечатлел первый поцелуй на ее устах, скрепив таким образом наше соглашение. Потом и она и я сидели безмолвно — и безмолвие наше не было кратким. Не знаю, о чем думала в это время Фрэнсис, я и не пытался это угадать; я не изучал выражение ее лица и ничем другим не нарушал ее покоя. Я ощущал в себе счастье и умиротворенность и надеялся, что и она чувствует то же; я все так же придерживал ее рукой, но объятие это было мягким и нежным, поскольку никакого сопротивления уже ему не препятствовало. Я неотрывно глядел на рыжевато-красное пламя, и сердце мое, переполненное любовью, обнаруживало в себе все новые, неизмеримые глубины.
— Monsieur, — произнесла наконец еле слышно молчаливая моя подруга, которая, словно не веря своему счастью, замерла, как перепуганная мышка. Даже обратившись ко мне, она лишь чуточку приподняла голову.
— Да, Фрэнсис?
Мне нравилась такая немногословная беседа — я не из тех, кто пускает в ход бесчисленные любовные эпитеты и назойливые знаки внимания.
— Monsieur est raisonnable, n'est-ce pas? [152]
— Да, особенно когда об этом меня просят по-английски. Но почему ты спросила? По-моему, я веду себя ненавязчиво и без излишней горячности. Или я недостаточно спокоен?
152
Мсье благоразумен, не так ли? (фр.)