Учитель
Шрифт:
Пытаюсь послать ментальный зов Ладлиль. Зов получается слабенький, но всё-таки... С ней всё в порядке. Еще несколько ментатов откликаются. До Шебура не достукиваюсь, понимаю только, что он где-то в степи. Ладно, надо приводить себя в порядок, состояние аховое, не сильно лучше, чем в Поселке при первом посещении. Обратная сторона боевого транса: энергию для него брать неоткуда, кроме самого себя.
Подхожу к ближайшей куче трупов и, спрятавшись за ней, сжираю тело коня. Несмотря на состояние, ем максимально аккуратно: мало ли кто может меня сейчас увидеть, а пугать не видевших меня раньше вчерашних крестьян ни к чему. Восстановление идет на глазах. А вместе с ним приходит откат. Скольких я сегодня
Нахожу раненого ногра и делаю анализ крови. Нет, они точно не разумные. Разумное существо пить эту гадость не будет. Никогда и ни при каких условиях. Ни за какие блага и, даже под угрозой смерти. Потому что это и есть смерть, только более медленная и мучительная. И даже моя кровь не поможет тому, кто напился этой настойки. С первого же глотка необратимые изменения в обмене веществ, новые порции дряни и смерть в течение нескольких лет.
Кем надо быть, чтобы напоить этим целую армию? Не знать ее свойства они не могли, при таких-то запасах. И случайно стратегические объемы с собой не тащат...
Но один плюс от этой гадости есть. Откат проходит на удивление легко, видимо моя совесть тоже не может увязать поведение ногров с разумными существами.
Мне же проще. Силы уже почти восстановились, надо бы заняться делом...
Интерлюдия 2
* * *
Седой копейщик в изрубленных доспехах сидит, привалившись к брустверу редута, держа на коленях голову молодого парня в разодранной кольчуге. Тот лежит, тяжело, с хрипами, втягивая воздух. Левая рука перетянута куском веревки, кисть отрублена, вместо нее торчит обломок кости. В правую сторону груди воткнут наконечник копья.
— Не умирай, Арно, — всхлипывает старик, — не умирай... Нельзя же так... За кого Галанка пойдет... Не умирай, Арно... Я тебя в село отвезу, свадьбу сыграем... Ты если хочешь воровать — воруй... тебе можно... Только не умирай...
— Какой... я... вор... без руки... — каждое слово дается арбалетчику с трудом, — видно... не судьба... мне... с Галанкой... прости... дядько... зачем... ей... безрукий...
— Ты что, паря, ты что, — вскидывается Накша, — у меня хозяйство крепкое, землю пахать и без одной руки можно, не надобно тебе красть будет. Галанка давно по тебе сохнет... Слышь Арно, всё хорошо будет... Ты только не умирай...
Арно молчит. Старик безнадежно смотрит то на него, то на тело нагарского арбалетчика... Но парень еще жив, просто потерял сознание...
* * *
Девчонка со свежим шрамом поперек лба рыдает над телом старика, из груди которого так и не вынута сабля. Ручной стреломет индивидуальной работы валяется рядом. Ложе и приклад из тщательно отполированного вейского орехового дерева покрыты тонкой объемной резьбой, вдоль ложа вьется витиеватая надпись: «Уважаемому Сумету от ночной гильдии Арвинта. Стреляй на здоровье»...
* * *
Рослый строевой конь, понуро переступает с ноги на ногу возле лежащего ратника в полном доспехе. Периодически жеребец наклоняет голову и носом легонько толкает всадника. Будит, как будил его,
* * *
Девочка лет десяти зашивает рану на животе молодому тяжело дышащему парню. Руки ребенка по локоть в крови.
— Потерпи, потерпи, милый, — шепчет она, стягивая расходящиеся края, — заживет, будет лучше, чем раньше...
Кровь не желает останавливаться, девочка хмурится, но продолжает работу. Наконец, справляется. Бинтует. Улыбается раненому:
— Ну вот и всё.
Тот возвращает ей улыбку. И затихает. Навсегда...
* * *
Большой сильный пес лежит, уронив голову на лапы. Тело собаки сплошь покрыто ранами, две кажутся достаточно неприятными, но зверь не обращает на них ни малейшего внимания. В глазах неизбывная тоска. Печаль живого существа, потерявшего смысл жизни...
* * *
А сверху на победителей равнодушно смотрит бездонное небо. То ли обитель богов, то ли просто многомильный слой воздуха...
* * *
Сознание возвращалось долго и мучительно.
«Кто я?.. Где я?.. Я живой... Человек... Военный... Командир... Ресканджу армии вторжения... Армия... Битва!.. Я потерял сознание во время битвы!»
Память вернулась рывком. Мвангу не без труда поднялся. Тело слушалось плохо, но это состояние проходило. Кто-то убивал штаб. Каким-то странным, невероятным способом. Издалека, не нанося внешних повреждений. Ногр улыбнулся. Не убивал, не получалось убивать: Мвангу ведь жив! Огляделся по сторонам. Нет, очень даже получалось — вокруг только трупы. Взгляд упал на тело чуть в стороне. Енаху! Забыв обо всем бросился к другу. Мертв, безнадежно мертв. Енаху! Сколько лет вместе, сколько походов! Единственный человек, готовый за него пойти в котел! Единственный человек, за которого сам Мвангу готов пойти в котел! Его больше нет!!!
Ресканджу обернулся в сторону хортских позиций и, грозя кулаком не то земле не то небу прокричал:
— Я убью тебя! Кто бы ты ни был, хоть сам Хортэ, я найду и убью тебя! Я...
Мвангу осекся.
Хортские укрепления еще стояли. И хорты на них были. А его армии, великой армии Нового Сугриба — не было. Точнее, была. Вся. Мертвая. Что произошло? Нет, его воинов не убили, как Енаху, неизвестно чем. Они сражались. Опытный глаз военачальника по положению тел восстанавливал ход битвы. Они сражались. Крохотная армия хортов победила, нет, уничтожила, его огромное войско. НО КАК???
Размышления Мвангу были прерваны самым грубым образом.
— Йеху-у-у!!!
Три всадника на маленьких степных лошадках неслись прямо к нему, рассыпаясь клином и вертя над головой непонятным оружием. Волна злости захлестнула ресканджу, нет уже не ресканджу, снова джу Мвангу, победителя хортэ. Вот с этой наглой троицы и начнем! Сейчас они убедятся, что он еще не потерял форму. Ногр шагнул вперед, поднимая меч. Сознание на долю секунды помутилось, а после этого было поздно — петли трех арканов обвили его тело и не давали шевельнуться. Всадники, натягивая веревки, приближались. Всадники? Мвангу затопила волна стыда. Всадницы! Его пленили женщины! Совсем молоденькие. А одна — так вообще ребенок, лет десять, не больше! Какой позор!..