Удачная неудача Солнцеликого
Шрифт:
Молодец девочка, правильно сообразила, мне теперь и просить не придется. Кстати, о капусте, а ведь давно пора готовить, но как отсюда уйти, когда я обнаружила рамку-станок с начатым гобеленом, а рядом что-то вроде сундучка рукодельницы с мотками довольно приятной пряжи. Не альпака, конечно, но и не совсем дерюга. Странно, пряжа есть, а носки тряпочные, вязать они тут что ли не умеют? Ну да у них тут и картошки нету, весь рынок облазила, нету, и не слыхал никто. Как жить без картошки?
Собрав волю в кулак, поплелась стряпать обедо-ужин, пока приготовится, как раз вечереть станет, так подсказывали мне внутренние часы. Кира осталась балдеть над сундуком с оружием,
— Сара, дорогая, ты совсем бледненькая. Тебя подкормить?
— За ужином, — отрезала душа дома, — сама поешь сначала. Мне пока твоих эмоций хватит. Ты опять меня жалела. — Вот такая вот она, забота вечно голодного фантома.
— А Кирины, что, невкусно? Она так оружию радовалась.
— Твои лучше, твои добрые, а Кириарнисса, она… — Сара замялась, не находя слов. Надо будет ее как следует попотчевать, у нее от бессилья проблемы с речью, который раз уже подмечено.
— Она про сражения думает, да? И тебе не нравится ее боевой настрой, — уточнила я, кромсая капусту огромным неудобным тесаком, а другого нет. Зато есть целое богатство — специи, я за них состояние отвалила и намерена получить кайф от каждой крошечки. А еще два вида круп, одна — точно гречка, а вторая? Полба, что ли? Для перловки слишком золотистая. Ну, не до жиру, которого, кстати, можно с колбас, доставшихся от Сото, соскрести и зажарочку сделать.
Все-таки не лгут мои воспоминания, что еда, приготовленная на печке, отличается особым вкусом, похлебка из чего бог послал, получилась дивной, но черт! Печка, как же это неудобно!
Саре я тоже поставила прибор, создавая иллюзию, что она принимает участие в ужине. Над тарелкой послушно завис изрядный шарик сырой магии, который почти привычно отделился от моих рук.
Так и повелось, как бы ни сложился день, а ужинали мы всегда вместе. Умничка Сара училась потреблять свою порцию силы постепенно, а не одним голодным махом, и теперь чинно беседовала с нами о прошедшем дне. Сегодня звездой была Кира, которая нам рассказывала, что плащ с потайной сарайкой достался ей по случаю, как трофей. И обнаружился он, карман этот, случайно, рука провалилась, когда обследовала чужую вещь на предмет магических меток или чего похуже.
— Так зачем ты золото в воротник зашивала? — вспомнилась наши посиделки у фонтана, — карман твой куда надежнее.
— Вот потому и зашивала, чтоб от истинной ценности плаща отвлечь того, кто позарится.
Подаренное Сарой добро определило мои занятия на ближайшие вечера. Ох, ну и иголки у них тут…даже китайские лучше в сто раз! Но для подгонки домашних штанов для Киры пока сойдет. Слава Богу, или тому, кто меня сюда приволок, благодаря моей амазонке в стирке нужды не было, а то я бы тут техническую революцию затеяла и меня бы сожгли на костре.
А дни летели, как трассирующие пули, неимоверно быстро, сверкая разными впечатлениями.
ук и его младший брат Бак приняли нас с Кирой в «свои». У них хорошо получалось работать со всякой мелочевкой. Так я стала обладательницей набора привычных ложек, усовершенствованной, четырёхсторонней терки, пары ловких ножичков и вязальных спиц. В их мастерскую мы ходили, как на службу. Из-за Киры. Она увлеклась работой с металлом, выучившись с моей подачи делать закалку с помощью своей горячей магии. И у меня появилась надежда на нормальные иголки и маленькие ножнички. Вообще-то, с магией у нее было негусто, в смысле навыков недостаточно. Минимум бытовки, светляки и фокусы с фаерболами. Все-таки, сволочи они, те, кто ее воспитывал. Вопрос обучения вставал очень остро. Магия-то, оказывается, была в этом мире универсальной. Либо ты маг, либо нет. Понятие стихий, навязанное мне фэнтези, было, но каждый одаренный сам определял для себя, к какой стихии, одной или сразу нескольким ему обратиться. Правда, тут обращались не к стихиям в чистом виде, а к солнцу, если речь шла об огне, к луне, которая отвечала за воздух, к морю или камню, воде и земле соответственно. Это, собственно, и был местный пантеон.
Четыре бога: светило дневное, имя которого почему-то старались не произносить, светило ночное — многоликая непостоянная Сиштира, повелитель вездесущей воды, порывистый и мощный Гох, и великий трудяга, бог тверди Рушат. Когда Гох и Сиштира предавались любви и вздыхали в истоме, тогда по горам и ущельям металось «лунное дыхание», ледяной ветер, который загонял людей в тепло, заставляя жаться к огню и друг другу. Вот недаром не нравилась мне местная луна, и имя у нее было созвучно земной богине Иштар, а та дамочка имела очень непростой характер.
С местным солнцем все было сложно. Вроде вот оно, на небе, живи и радуйся. А местные от солнца прячутся. Может, это только зимой? Не понимаю. Но я очень любила солнце и втихаря, чтобы не травмировать Киру, радовалась ему.
Сегодня я пришла на рынок к обеду и прихватила на всех поесть. Пока донесла, естественно, все остыло. Вот тут-то я и узнала от братьев о печь-камне. Эдакая замена электроплитке, только на природной магии. Подзаряжается нагревом на открытом огне. Киру чуть не прибила, а парни потешались, над тем, как маленькая я, подхватив широкую юбку, гоняла по мастерской дылду в штанах. Кожаным кузнецовским передником. Забыла она, видите ли, не догадалась, что я по утрам с печью мучаюсь, чтобы завтрак приготовить, время трачу, жду, пока протопится, дрова драгоценные палю. А-щщщ!
На вопли и запах супа заглянул хозяин соседней лавки, оружейник Тулак. Разумный дядька, пацаны мои ему не конкуренты, а потому относился он к Дуку и Баку сердечно, у самого сынишке годиков восемь. Ко мне и Кире Тулак демонстрировал добродушное безразличие. До сегодняшнего дня. Слушать его просвещенное мнение по поводу учиненного мною безобразия не хотелось, а потому я сунула ему в руки свою порцию густой похлебки с мясом и овощами, поблескивающей янтарными капельками жирка. Молча кивнула на кулек с ячменными лепешками, подала необычную длинную ложку и села в уголке у выхода, караулить возможных покупателей, пока парни едят и с гостем беседуют.
После еды я обнаружила у миски Тулака монету, не крупную, но и не самую мелкую. Быстрый подсчет и я поняла, что с этой порции супа имею двухсотпроцентную прибыль. Хороший бизнес, однако.
Парни монетке удивились не сильно, дескать, у чужих еду брать задаром нехорошо, да еще у вдовы.
— А если обеды на разнос? Покупать будут? Пусть не так дорого, — кивнула на монетку, — пусть подешевле? — этот вопрос меня очень взволновал.
Запасы денег подходят к концу, а прибытку с усовершенствованной с моей помощью утвари пока немного. Рекламы же никакой.
— Если так вкусно, то будут, — уверенно заявил Бад, — а ты Нина, что, и впрямь решишься стряпать на вынос?
— Бад, миленький, да за такие деньги…, - вот бы еще приучить их самим приходить и со своей посудой, — размечталась я не к месту, будто за моим варевом уже очередь стоит.
— Нина, ты это, — постукивал натруженными пальцами по столу Дук, вдруг занервничав, — короче, завтра не базарный день, мы на равнину за припасами поедем, там дешевле, чем здесь, а если хочешь, ну это, на вынос, то обязательно надо.