Удар мечом (с иллюстрациями)

Константинов Лев Константинович

— Ты разве сказал, куда идешь?!

— А чего скрывать?

Девушка ничего не ответила, только сильными взмахами весла погнала лодку от берега, возле которого они крутились.

— Куда плывем? — спросил Иван.

— Увидишь. Садись на весла.

— Попробую.

Иван развернул лодку и погнал ее в направлении, которое указывала ему Влада. Озабоченность не покидала девушку. И только когда они отмахали километра два через озера, с разбегу влетели в реденький камыш, Влада разрешила Ивану передохнуть. Он положил весло, достал сигареты. С наслаждением закурил.

— Смотри, — тронула его

за плечо Влада и указала на лес.

На дальний берег, от которого они так стремительно уплыли, вышли трое. Автоматы в руках. Смушковые шапки даже в жару. Осторожная волчья поступь: перебежками от дерева к дереву, от куста к кусту, будто знали, что здесь кто-то должен быть, готовые немедленно открыть огонь по каждому шороху. Иван схватился за весло, начал разворачивать лодку.

— Скаженный! — умоляюще зашептала Влада. — Да тебя убьют, не успеешь к берегу причалить. Что ты один против трех автоматов?

— Выслежу берлогу, — настаивал Иван. — Не мешай, Владзя…

— Багато, хлопче, берешь на себя. И близко к ним не подступишься, на «охоту» вышли, кого-то ищут… Нет, не пущу! — Девушка схватила весло и погнала лодку дальше в камыши.

Нечай вынужден был согласиться с доводами Влады. Про себя удивился ее умению ориентироваться в обстановке, трезвому расчету — тому, как быстро она взвесила «за» и «против». Иван насупился, он с трудом мирился с мыслью, что враг был совсем рядом и вот ушел безнаказанно, и ничего он, Нечай, не мог поделать. На охоту, гады, вышли… На охоту… На кого?

— Интересно, кого искали? — будто угадывая его тяжелую думу, спросила Влада. И быстро, резко добавила: — Уж не тебя ли?

— Скоро доплывем?

— Скоро…

И действительно, через некоторое время долбленка причалила к небольшому островку. Покатый холмик земли. Заросли черной ольхи с осинником. Верболоз смотрится в воду. На макушке островка две косенки. Под ними легкий шалаш. Костровая яма. Тренога для котелка.

— Прибыли! — провозгласила Влада.

Нечай с интересом осматривался, приглядывался к островку.

— Твои владения?

— Да, если я королевна, то мои владения — Змеиное. Здесь же столица.

— Мне нравится.

— Тогда будь как дома. Чтобы ты не волновался напрасно, скажу: в столицу без моего ведома ни один человек не проберется. Путь сюда только водой. На Змеином всего две лодки — на одной мы приплыли, а вторую я заранее угнала в камыш.

— Предусмотрительная…

— С волками жить…

— А кто волки?

— У кого нрав звериный.

Уклонилась Влада от ответа. И Нечай не стал настаивать — не время еще. Достаточно и того, что, когда появились бандиты, Влада явно была на его стороне. И сейчас позаботилась о его безопасности, оградила островок от появления непрошеных гостей. Интересно, зачем ей понадобилась эта встреча? Влада тем временем хлопотала у костра. В шалашике у нее оказались запасы провизии, и она сноровисто готовила обед, иногда искоса поглядывала на Нечая. Девушке нравился симпатичный хлопчина, и, как убеждала она себя, не было ей никакого дела до того, что работал он комсомольским инструктором. Скрыла от отца, что приходил Нечай на хутор? Не сказала о предстоящей встрече с ним? Ну и что? Могут же быть у нее свои, девичьи, секреты! Так думала Влада, прогоняя беспокойство:

впервые за много лет у нее появилась тайна, которую надо было беречь даже от самых близких. До сих пор тайны были у нее с отцом пополам: он куда-то уходил по ночам, у них останавливались бандеровцы, как-то несколько дней кряду жил Стась. Влада, считая все это делами сугубо мужскими, не вмешивалась в них и твердо помнила совет отца: хочешь жить — держи язык за зубами. Отцу виднее, он сам знает, как и что делать. Иногда в приливе тоски ей хотелось разорвать все запреты, вырваться к людям, как бы они ее ни приняли. Но страшил гнев старого Скибы, да и не могла она бросить его одного.

— Садись, Иване, к столу. — Влада расстелила кусок чистого брезента на траве, подала ему. — Сегодня ты у меня в гостях.

Наскоро перекусив, Иван и Влада уютно устроились возле шалаша. Иван молчал, чувствуя себя хорошо рядом с этой малознакомой привлекательной девушкой: в меру бойкая, но не настырная, j меет, когда надо, помолчать.

— Не надеялась, что придешь, — начала разговор Влада.

— Почему же?

— Не каждый отважится в такую глушь забираться. Только ты не из пугливых. И стреляешь добре…

— В партизанах научился.

— Знаю.

— Откуда?

— На одной земле живем.

Влада задумчиво посмотрела на бескрайнее море камыша, из которого пиками торчали кудлатые сосны, на дальний лес.

— Интересно, какая она, земля? Я ведь и знаю-то лес да хутор. Дальше райцентра нигде не бывала. Читала, что есть большие города и живут там тысячи людей, где-то за морями лежат дальние страны. Чудно устроен мир: огромный он, а человек живет, как в клетке: четыре стены хаты, тын подворья…

— От человека все зависит: для иного вся земля умещается на шматке собственного поля — мое. А другому выпадают на долю дороги бескрайние, бесконечные — человеку простор нужен.

Иван потянулся к лесной ромашке, сорвал ее, воткнул В л аде в косу, пошутил:

— Королевна должна быть в цветах.

Влада благодарно, застенчиво улыбнулась ему, с грустинкой сказала:

— Ну какая я королевна? Полуграмотная дивчина-хуторянка.

И вдруг, доверившись, начала сбивчиво говорить о том, как тоскливо бывает длинными осенними вечерами на хуторе. Стучат ветви в окна, гуляет унылый ветер по лесу, а ты одна и не с кем перекинуться словом — с отцом уже все сотни раз обговорено-переговорено. Одна сидишь в комнате, на полке пять книг перечитанных, а где-то ярко светят огни, смеются люди, ходят друг к другу в гости, веселятся, огорчаются, ссорятся, мирятся, радуются — живут. Сколько в комнате углов? Четыре?.. Нет, пять их, пятый тот самый, который ты никак не найдешь, когда меряешь ее шагами. Особенно тоскливо весной: все цветет, а ты одна и одна…

Нечай не перебивал Владу, боялся неосторожным словом или жестом сломать, нарушить внезапно возникшую уверенность, что ее поймут, не посмеются над откровенностью, не воспользуются беззащитностью. Влада искренне говорила о себе и ни слова об отце, о том, кто бывает на хуторе, о той второй, тайной жизни, свидетельницей которой она была. И все-таки один раз нечаянно обмолвилась.

— Учиться тебе надо, — сказал Нечай.

— Вот и Мария Григорьевна так же говорит, — согласно кивнула Влада.