Удар мечом (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Василь, — заорал он, — тащи выпивки!..
Выпили. И снова наполнила кружки Мария. Себе плеснула на донышко.
— Спаиваешь? — мотнул головой Стась.
— Как же, тебя споишь, — одобрительно сказала Зоряна и заставила Стафийчука до дна опрокинуть кружку.
Он заснул сразу, моментально — так проваливаются в бездонную яму. Кружка покатилась, громыхая, под стол, но разбудить Стафийчука сейчас уже ничто не смогло бы.
Мария долго сидела на табуретке, не шевелясь, наслаждаясь тишиной, сбрасывая с себя напряжение последних часов. Она прикрыла рукой глаза, прислонилась к стояку, подпиравшему накат. Всмотрелась
— Дай-ка я, — Зоряна взяла иголку с ниткой, споро заработала.
И вдруг кто-то заорал истошно:
— Держите ее! Секретарь райкома комсомола! Чекистка!
И прежде чем она успела сообразить, что происходит, руки ей завернули за спину, окружили плотным кольцом. Она тоже узнала говорившего — поповский сынок из Явора. Бандеровец возбужденно продолжал:
— Я ее узнал — она в нашем районе на Львовщине была комсомольским секретарем! Сколько хлопцев сгубила в облавах! Сам от нее еле ушел!
Мария не вырывалась, ждала, когда придет Стафийчук, которого никак не могли добудиться. Дрот был уже здесь, зло матерился:
— Змиюка чекистская…
Стафийчук рассвирепел. Его опухшее после пьянки лицо, налитые кровью глаза выражали то бешеный гнев, то растерянность: сам вербовал ее, посвятил в тайное тайных — и на тебе! Но сомневаться не приходилось: Волоцюга, опознавший Марию, был старым, проверенным «боевиком», да и учительница ничего не отрицала.
— Сперва на допыт [9] ее, — распорядился Стафийчук, — потом отдадим хлопцам в бункер, пусть потешатся — и на сук…
9
Допыт — допрос.
Мария побледнела.
— Не боишься за меня голову потерять, Ярмаш? С тебя спросят!
— У кого узнала мое псевдо? — заорал Стась и сунул кулаком девушке в лицо.
Тоненькая алая струйка потекла из разбитых губ. Мария резко выпрямилась, крикнула:
— Хватит! Рукам волю даешь, ну что ж — отплачу за все, я и так перед тобой в долгу! Ну-ка развяжи меня!
— Она мне приказывает! — истерически захохотал Стафийчук.
Мария, презрительно прищурившись, слушала Стафийчука.
— Кто я такая, Ярмаш, можешь узнать швыдко по такому адресу… — она замялась. — А ну наклонись, скажу. Да не бойся, не кусаюсь!
Стафийчук посерьезнел, растерянно заморгал короткими ресницами.
— Гони курьера, и немедленно, — уверенно приказала Мария, — пусть передаст: «Горлинка просит помощи». Того, кто с ним придет, сразу ко мне. До того времени стерегите, раз не верите. А с тем злыднем, — она презрительно кивнула на Волоцюгу, — я разделаюсь позже…
Ее бросили в старый, полуобвалившийся бункер. Курьер ушел через тридцать минут — с теми, кто находился по указанному Марией адресу, шутить не приходилось. У бункера выставили охрану. Девушка осталась одна. Курьер мог возвратиться только через сорок восемь часов.
«Подлые враги украинского народа — буржуазные националисты — совершили еще одно кровавое злодеяние. От их рук трагически погибла молодая учительница из села Зеленый Гай Мария Григорьевна Шевчук. Совсем недавно приехала к нам Мария Григорьевна, но ее успели полюбить и дети и взрослые. Мария Григорьевна учила ребят добру, любви к Украине, к родному народу. Верная традициям народной интеллигенции, Мария Григорьевна после окончания института учительствовала в селах, несла людям свет знаний. Как комсомолка, она проводила значительную общественную работу среди молодежи, собирала и записывала народные песни. Бандеровские палачи замучили учительницу-комсомолку, но ее короткая светлая жизнь для всех нас будет примером. Убийц настигнет суровая кара, им не уйти от возмездия.
Клетка для королевны
Змеиное болото затерялось в лесной глухомани. От Зеленого Гая до него десяток километров; только не каждый решится их пройти по полусгнившим кладкам через топи, по старым перекидным мосткам из жердей через заплывшие илом ручьи. Зато нет лучшего места для охоты — гнездится там великое множество диких уток. Но забредает туда редкий охотник. Пугает не только дорога по трясинам, прикрытым обманчиво-надежным ковром из густого мха, болотной ягоды, редкого кустарника. В годы войны шли здесь тяжелые бои, рейдами проходили партизанские отряды, прикрывались от гитлеровских карателей заслонами из мин. Нашпигована ими земля: и горе тому, кто наткнется на паутинку-проволочку, легшую от куста к кусту. Вполне возможна и встреча с бандитами — выбирают они для своих дел места поглуше. Змеиным болотом давно уже пугают непослушных детей…
В субботу Иван спросил у хлопцев, нет ли у кого охотничьего ружья и снаряжения. Роман Гаевой притащил ему трофейную немецкую двустволку и туго набитый патронташ. Степан Костюк — высокие болотные сапоги и ягдташ. К охоте все было готово.
— Куда собрался? — поинтересовалась Надийка.
— На Змеиное, уток постреляю.
Надийка неторопливо обошла Нечая. Осмотрела его со всех сторон, даже приложила ладонь ко лбу. Покрутила пальцем у виска:
— А ты, случаем, не того?
Хлопцы рассмеялись, так у нее это выразительно получилось.
— Да вроде нет, Надийка.
— Так какая же нечистая сила прет тебя к лешакам в гости? Или не знаешь, что это за болото?
— Надо повидаться с одним человеком. Интересный человек…
У Нечая даже голос стал мягче, когда заговорил о предстоящей встрече.
— В брюках твой человек или в юбке?
— Косы у нее серебряные, а когда солнечный луч на них упадет — золотыми становятся.
— Так, понятно… — Надия старалась подстроиться под шутливый тон Ивана. — Влада Скиба — королевна лесная! Угадала? Как в таком случае ты говоришь: на повестке дня — любовь?
Девушка говорила спокойно и бесстрастно. Как маленького, терпеливо уговаривала:
— Скиба и его хутор под подозрением. Не удается только схватить его на горячем, а то бы давно уже упрятали туда, куда Макар телят не гонял. Думаешь, дочка у него другая? Такая же, дай ей власть да плетку в руки — погонит на панщину…