Удар молнии
Шрифт:
— Никаких встреч, никаких сделок, мистер Паркер, — сказала она со своим безупречным английским выговором. — Впрочем, подождите минуту, — она делала вид, что напрягает память, — что-то, кажется, было… а, вот оно…
Достав искомое, Дафна приникла к нему губами, и Сэм откинулся на спинку стула, застонав от удовольствия. Их «встреча» продолжалась недолго, но была исключительно плодотворной. Когда Дафна через некоторое время вышла из его кабинета, она удовлетворенно улыбалась.
Глава 18
Солнечным майским днем игла вонзилась
Рак был побежден. С помощью Брока Алекс пережила шесть чудовищных месяцев химиотерапии.
Назначив контрольную встречу через полгода, Алекс попрощалась с доктором Уэббер и, несмотря на подступающую слабость, почувствовала воздух свободы, как только вышла из ее кабинета.
— Как мы это отпразднуем? — спросил Брок. Они стояли на 57-й улице, не веря тому, что все кончилось.
— У меня есть идея, — загадочно сказала она, глядя ему в глаза. Правда, оба знали, что через час ее будет рвать — в последний раз. Она больше никогда не испытает этого ужаса. Алекс была уверена в этом. Она не допустит, чтобы это повторилось.
Вернувшись в офис, они спокойно занялись работой. Алекс стало плохо, но все равно на этот раз она чувствовала себя иначе. Казалось, ее тело знало, что над ним надругались в последний раз.
Ночью она мирно лежала в его объятиях. Дверь была заперта на случай, если Аннабел проснется. Они наконец решили отказаться от целомудрия в ее доме. Что касалось Сэма, " — о если он не приходил домой к девяти или десяти часам, это означало, что он вообще не придет ночевать.
— И что мы теперь будем делать, Алекс? — спросил Брок.
Они планировали провести лето в Лонг-Айленде, но один из партнеров предложил Алекс пожить в его летнем домике в Истхэмптоне, и эта идея очень понравилась Алекс. Единственное, чего она боялась, — что их роман с Броком таким образом будет обнаружен; впрочем, это было маловероятно. Кроме того, у них была такая хорошая отговорка, что пока никто не обращал внимания на их неразлучность.
— Я бы хотел попутешествовать с тобой, — продолжал он.
— А куда мы поедем? — мечтательно спросила Алекс. Их отношения были воплощением мечты, обещанием счастья в будущем.
— В Париж… Венецию… Рим… Сан-Франциско. — Брок закончил перечисление более реалистично, чем начал.
— Давай, — неожиданно сказала Алекс. У нее должен был быть большой отпуск, но поскольку она довольно долго не работала, ей казалось, что долго отдыхать ей не следует. — В следующем месяце, насколько я знаю, никаких процессов не ожидается. Давай съездим куда-нибудь на несколько дней, это будет интересно и приятно.
— Ты же уже не лечишься, ты забыла? — упрекнул ее Брок, лежа рядом с ней в темноте. — Разве ты не примешь предложение насчет Истхэмптона?
— Пожалуй, — решилась Алекс. Теперь они могли строить планы и сами управлять своей жизнью, могли уехать. Алекс снова была настоящим человеком, со своими надеждами, мечтами, счастьем и будущим.
Следующие несколько недель
Сэм наконец-то нашел именно такую квартиру, которую искал. Она была расположена на одном из верхних этажей небоскреба, неподалеку от того места, где они с Алекс жили. Там была красивая столовая, гостиная с захватывающим видом из окон, спальни, комната для прислуги и уютная кухня. Кроме того, там была комната для Аннабел и комната для гостей, в которой должен был жить сын Дафны во время своих приездов в Америку. Правда, Дафна сказала, что лучше она будет навещать его в Англии. Отправлять пятилетнего мальчика в такое путешествие одного было неразумно, а его няньки были такими занудливыми, что их ей здесь видеть не хотелось. Дафна всегда находила уважительные причины для того, чтобы не общаться со своим сыном, и Сэм иногда спрашивал себя, в чем дело — то ли он ужасный ребенок, то ли она — плохая мать.
Может быть, и то, и другое; впрочем, Сэм не слишком-то волновался по этому поводу. Его мысли были заняты Аннабел.
Накануне Дня памяти павших Сэм и Алекс пришли домой пораньше, чтобы поговорить с дочерью.
— Папа уходит?! — в ужасе переспросила девочка со слезами на глазах.
— Я буду жить через три квартала, — сказал Сэм, пытаясь обнять вырывающуюся из его рук Аннабел.
— Почему? Почему ты уходишь?
Что она сделала? Что с ними такое? Почему это с ней случилось? Девочка не могла этого понять. И мама, и папа, еле сдерживая слезы, пытались утешить ее.
— Мы с мамой считаем, что так лучше, родная, — сказал Сэм, пытаясь успокоить ее и объяснить все как можно доступнее. — Понимаешь, я все равно мало бываю дома. Я все время путешествую. И мы с мамой думаем…
Как можно объяснить четырехлетнему ребенку такую сложную вещь? Особенно если учесть, что они сами не до конца понимали, что случилось с их семьей.
— Мы с мамой думаем, — продолжал Сэм, — что будет лучше, если мы будем жить в разных квартирах.
Ты сможешь приходить ко мне в гости в любое время и в будни, и на выходные. Мы с тобой такое придумаем! Если хочешь, давай опять поедем в Диснейленд.
Но Аннабел была умнее, чем он думал, — настоящая дочь юриста. Предлагать ей взятки было бесполезно.
— Я не хочу в Диснейленд. Я вообще ничего не хочу. Папа, ты что, больше нас не любишь?
Это был убийственный вопрос. Сэм чуть не поперхнулся и быстро ответил:
— Конечно же, люблю.
— А маму не любишь? Ты все еще злишься на нее из-за того, что она заболела?
На этот вопрос надо было бы ответить утвердительно, но Сэму не хватало духа на это.
— Конечно, нет. Конечно, я на нее не злюсь. И я ее люблю. Но, — продолжал он со слезами в голосе, смотря на прижавшуюся к Алекс дочь, — мы не хотим больше быть мужем и женой. По крайней мере мы не будем жить, как прежде. Теперь у нас будут отдельные квартиры.