Удар молнии
Шрифт:
— Не перебивай старших. Ты съела все бабушкины таблетки, хотя и мама, и папа, и Тамара Ивановна в садике тебе тысячу раз говорили, что этого делать нельзя. Но ты не послушалась и заснула.
— Ты Дед Мороз?
— Нет. Ведь сейчас лето, и Дед Мороз живет у себя в Лапландии. Знаешь, где это?
— Где?
— Сейчас расскажу. Подвинься немножко… Вот умница! Я расскажу тебе про Лапландию. И про оленей. Еще подвинься… И про секретную службу МИ-б. Про Голобпада и Ярослава Пивцова. Про тетю Алину и про собаку Бакса…
Девочка слушала, как завороженная. Голос, словно
Девочка скривила ротик и громко втянула в себя воздух. Из глаз выкатились две крупные слезинки. И в этот момент край ямы обрушился, и она полетела вниз. Перехватило дыхание, замерло от стремительного полета сердце. Перекувырнувшись в воздухе, девочка сжала руками голову. И закричала! Захлебнулась в отчаянном вопле!
А внизу уже показался свет…
…и тетенька в белом халате. Она выскочила из-за стола и стремительно подбежала ко мне.
— Спокойно, спокойно, малышка, — проворковала она. — Ой, ты очнулась? Какая умница! Какой молодец! Расскажи-ка, как тебя зовут, милая?
— Маша Самохина, — пропищал я.
— Правильно! Маша-Машутка. — Тетенька надавила пальчиком на мой носик, зачем-то по правила мое одеяло и, сказав: — Погоди, сейчас я приду, — поспешила к выходу из палаты.
Я остался в компании многочисленных устрашающего вида приборов и капельницы, от которой к моей руке протянулась прозрачная трубочка. На соседней кровати лежал неестественно желтый мальчишка. Он повернулся ко мне и попытался что-то сказать, но смог издать только протяжный хрип. На зеленых губах выдулся большой прозрачный пузырь.
— Как там наша Дюймовочка? — В палате появилась еще одна тетенька. Точнее, бабушка в белом колпаке и старомодных очках в толстенной оправе. — Проснулась? Отлично! Вот обрадуются мама и папа.
Я в этом не сомневался. И мне очень хотелось поскорее увидеться с ними. Я успел… успела по ним соскучиться!
— Скажите, а когда меня переведут из реанимации? — спросил… спросила я, и у бабушки в колпаке от удивления запотели очки.
— Ишь, ты какая! Реанимация… — Она удивленно уставилась на меня. — Ишь, пигалица! Реанимация… Хи! Ну, детки в клетке… Реанимация…
Бабушка проверила капельницу, потрепала меня по головке и, бросив на ходу:
— Пойду успокою мамашу. Реанимация… — вышла из палаты. Медсестра вернулась за стол и уткнулась в книжку. А я вздохнула, прикрыла глаза и постаралась заснуть. Как ни странно, это удалось почти сразу.
И приснился мне зайчик. Он долго смотрел на меня, шевеля ушами и подергивая верхней губой. Потом расплылся в ехидной улыбке и заявил:
— Короче, отпад! Помолодел ты, Пивцов. И пол сменил, как я погляжу. Пра-а-авильно! Молодчина! Лет через десять, когда тебя начнут хватать за сиськи мальчишки, ты получишь незабываемый сексуальный опыт…
— Да пошел ты! — прикрикнула я на зайчика. — Расскажи лучше сказку.
— Ха! Типа, я знаю их… Жди!.. Нет, Пивцов. Мне с тобой больше не по пути. Ты играй в Барби и учи алфавит. А я, извини, пойду лучше трахну зайчиху. Она, несчастная, у меня на голодном пайке.
— Ну и проваливай!
— Ну и прощай! — Зайчик махнул мне пушистой лапкой, но, прежде, чем убраться под куст, едко заметил. — И смотри, блюди себя до замужества… Эх, Слава, Слава. Лучше б ты умер.
Я осталась одна. Но ненадолго. Мне снова начал сниться красочный сон. Только теперь не этот противный заяц, а бабушка и воспитательница Тамара Ивановна. Они ругались, а бабушка даже грозила мне крючковатым пальцем:
— Ты зачем съела мои таблетки, негодница? Теперь я умру.
Потом рядом со мной оказался Юрка Стрелков из нашей парадной — он в сентябре пойдет в старшую группу. И мой рыжий котенок Ред. Мы все начали водить хоровод вокруг елки, а дядя Слава, который сегодня рассказывал мне про Лондон, залез на ее вершину и громко кричал:
— Я Дед Мороз! А ну-ка, детишки, подвиньтесь. Можно я посижу рядом с вами?
В наш хоровод включались все новые и новые люди: Алина в яркой цыганской косынке и лиловых босоножках-колодках; задавака Танька Романцева из квартиры напротив; Джон с двумя автоматами «Ингрем» в руках; толстый Леха, который умеет двигать ушами… Неожиданно наш хоровод распался, и из-под елки выбрался пьяный в дымину зайчик.
— А ну пошли на хрен! — заорал он и оскалил желтые зубы. — У меня зайчиха на голодном лайке, а они, знай себе веселятся! Нет бы, помочь…
Но зайчика тут же скрыл густой желтый туман. А я увидела рядом с собой дядю Славу. Он взял меня за руку:
— Пошли со мной, Маша…
— А куда?
— О, только вперед! Мы уйдем с тобой далеко-далеко. Побываем в сказке. Окунемся в молочную реку с кисельными берегами. Увидим столько всего интересного, что нам и не снилось. И все это время мы будем вместе. Согласна?
— Да.
— Просто здорово! Тогда пошли.
— Я оглянулась назад, поискала глазами маму. Но там был только туман. И все… Зато впереди…
— Пошли, — ответила я. И крепко сжала дяди Славину руку.
— Позовите Ларису, пожалуйста.
— Нету ее. Она больше здесь не живет, — ответила старая дева М. Моисеева.
— А… что случилось? — Маленькая четырехлетняя девочка с папиным сотовым телефоном затаилась за кустами смородины. Она очень боялась, что сейчас ее хватятся. И она не успеет сделать звонки.