Удар Скорпиона
Шрифт:
А я и сам это знаю, без них. И не надо мне об этом напоминать каждый раз! Я в закреплении материала не нуждаюсь.
– И почему Минск? – спросил я маму, пока мы ждали багаж. – Папа же вроде из Витебска.
– Из тех мест, да, – мама устало кивнула. – Но туда пришлось бы лететь с пересадками.
– Значит, все-таки Витебск? – уточнил я, хотя все и так было очевидно. Правильно, где еще хоронить человека, если не на родной земле. Папа сам так говорил. Не помню к чему, но что-то такое когда-то было.
– Наш чемодан, – так и не ответила на мой вопрос мама. – Постой с близнецами.
– Сама постой, – я резко двинул в сторону багажной ленты. Мама, естественно, за мной, волоча за собой упирающихся близнецов.
– Не хоцю цемадан! Я пать хоцю, – выл Ерёма.
– Не очу спась. Очу ушать ашу – подпевал ему Сёма.
Я схватил чемодан первым и стал тащить его изо всех сил. Тяжелый, гад. Весил, наверное, тонну!
– Отдай! – мама отпустила близнецов и вцепилась мне в руку.
– Не отдам, – пыхтел я упрямо. И мама тоже пыхтела.
Я вот представляю, как это выглядело со стороны – наше с мамой сражение! Пассажиры, проходившие мимо, косились на нас вовсю. Наверное, думали: «А, это же та чокнутая семейка из самолета!» Мы ведь когда приземлялись, близнецы такой ор устроили. Весь салон переполошили. Я решил их приструнить, пригрозив, что сейчас отдам вот той тете Лене. Не знаю, может, у них с этим именем тоже какие проблемы, но орать они меньше не стали. А Сёма еще и визжать начал.
А лысый дядька сказал:
– Сумасшедший дом какой-то!
Мама сразу завелась – я по лицу видел, но спорить не стала. Она просто сказала своим особенным голосом:
– А нам другого не надо!
Спокойно так. С расстановкой. У меня от этого ее голоса с раннего детства волосы дыбом встают. Это в сто, нет, в миллиард раз страшнее любого крика. Правда, раньше она им нечасто пользовалась. В исключительных, можно сказать, случаях. А в последнее время зачастила. И теперь вот. Я тянул, и она тянула. И чеканила:
– Я кому говорю, отпусти. Надорвешься.
И тут случилось что-то неописуемое. Я неловко повернулся и случайно ее толкнул. Не сильно, но мама от неожиданности ахнула и тут же выпустила ручку.
– Аккуратно, Ренат, – она вдруг зачем-то ухватилась за живот.
Я даже перепугался сначала. Подумал, может, у нее аппендицит, ну или еще какая ерунда. Типа острая желудочная болезнь, раз она так вскрикнула. А потом увидел ее лицо и как-то сразу все понял. Может, интуиция подсказала, не знаю. Что-то во всем этом было такое. Что-то ужасно знакомое – вот какое!
– Мама, – залепетал я испуганно. – Ты что…
– Прости, – она так густо покраснела, что губы на фоне багровых щек казались совсем белыми.
Потрясающе! Я тут же перестал мямлить и уставился на нее злыми глазами.
– Ренат, я… – мама смотрела умоляюще.
А я изучал узоры у нее на платье. Вот идиот. И ведь уже давно заметил, не сейчас. Этот ее косяк с одеждой. Она же сама по себе маленькая, стройная, а тут какие-то дикие кофты, юбки. Как на бегемота сшиты! Я думал, это Оксанины. Ну, что мама просто чужую одежду носит, потому что ее вся сгорела. А тут вот что, оказывается.
– Понятно, – я наконец оторвался от платья и уставился куда-то в пол, чтобы не видеть ее лицо.
– Ренат, – мама потянулась в мою сторону. – Ну что ты?
Она явно вознамерилась меня обнять. Ха-ха, хорошенькое утешеньице.
Я отступил назад, потом еще раз и только тогда уже, с расстояния, посмотрел ей в глаза:
– И кто отец?
– Ренат! – еще жарче вспыхнула мама. – Думай, что говоришь!
Я мстительно ухмыльнулся. Не знаю почему. Просто было такое чувство, как будто это она меня ударила.
– Просто уточняю, – голос у меня звучал спокойно, даже равнодушно, но внутри все жужжало и колошматилось, как будто я шмелей наглотался.
– Знаешь, – мама со злостью выхватила у меня чемодан. – Иногда ты хуже близнецов!
И зашагала вперед, гордо волоча за собой нашу громадину.
Я взял близнецов за руки, и мы потащились следом. Сёма все ныл, так что у меня начало сводить зубы. Я сжал их крепко-крепко, пока не почувствовал боль. Стало чуть легче.
– Не ной, – велел я ему строго. – Скоро приедем.
Ага, знать бы еще куда. А еще зачем и почему. И еще много всего разного.
Пока мы проходили контроль, я, не отрываясь, сверлил глазами мамину спину. Ребенок. Еще один малыш. И как она его вообще рожать собирается? Без папы!
Горло у меня горело таким огнем, что глотать было больно.
«Теперь осталось только заболеть и умереть, – думал я с горечью. – А что, это идея! Папа умер, он горевать не станет. Мама вон скоро нового себе родит, здорового. А близнецам вообще все равно. Они же маленькие. День-два, глядишь, и забудут меня».
Я, наверное, еще никогда не был так близок к тому, чтобы взять и зареветь. Расплакаться от злости, или ярости, или просто от обиды, как какая-то девица сопливая. Но пока думал, каким чудом сдержаться, меня вдруг само по себе отпустило.
Мы наконец прошли контроль и вышли в огромный зал, гудящий от голосов, смеха и скрипа багажных тележек. Но даже через весь этот гам я сразу услышал окрик:
– Алёна!
Конечно, странно. Мало ли на свете Алён. Но я почему-то сразу закрутил головой, пытаясь вычислить кричащего. Как будто понял, что эта «Алёна» – нам.