Удар судьбы

Посняков Андрей

— Ну, тогда я побежал по своим делам, а ты иди.

— Нет, — Лешка покачал головой. — Я, пожалуй, еще тут похожу, посмотрю. Что-то не нравится мне этот вздорный старик — я имею в виду Мизотера.

— Как знаешь, — улыбнулся Владос. — Дело хозяйское — ходи, если ног не жаль.

Махнув на прощанье рукой, он быстро зашагал к форуму Тавра.

А Лешка безо всяких ухищрений прямиком направился к воротам приюта — а что ходить вокруг да около? Лучше самому посмотреть. В конце концов — не пустят так не пустят, это дело! Информация-то, считай, уже

собрана. Вот только правдивая ли?

Пригладив волосы свободной рукою, юноша вежливо постучал.

— Входите, не заперто, — откликнулся приятный женский голос.

Лешка толкнул створку ворот… И тут же восхищенно присвистнул, едва не выронив наземь кувшин с вином. Старик Мизотер был прав — прямо перед только что вошедшим юношей, на ограде играли разноцветными красками великолепнейшие картины, выложенные из кусочков цветного стекла — смальты. Картин, собственно, было несколько. Одна изображала рыцаря в сверкающих латах верхом на белом коне. Длинным тонким копьем рыцарь попирал отвратительное пресмыкающееся, копошащееся у копыт коня.

— Нравится? — поинтересовался тот же голос откуда-то слева.

— Здорово! — искренне восхитился Лешка. — Только вот динозавр какой-то маленький, неприглядный.

— Кто-кто?

— Ну, дракон.

Юноша повернул голову и увидел возившуюся в летней кухне красивую молодую женщину, светловолосую, сероглазую, в скромной серой тунике и светлой накидке. В левой руке женщина держала шумовку, которой время от времени помешивала в котелке вкусно кипящее варево.

— Да, — оглянувшись на смальту, кивнула женщина. — Вы, наверное, правы. Дракон, конечно же, маловат… Но мозаику составляли дети — а им еще неведомо то, что зло может быть всеподавляющим и огромным. Что же вы стоите у ворот? — улыбнулась незнакомка. — Проходите, посмотрите другие картины. Вам, честно, нравится?

— Что б я сдох! Ой… Клянусь Святой Троицей.

Женщина засмеялась — ей очень шла и эта веселость, и улыбка.

— Меня зовут Мария, — представилась она. — А вас?

— Ле… Алексей.

— Вы, верно, издалека?

— Из… Из Пафлагонии.

— Вон оно что.

— Так плохо говорю?

— Нет, нет, — Мария замахала руками. — Говорите вы очень хорошо и правильно… Вот только немного растягиваете слова — так не говорят в столице.

— Буду знать, спасибо, — искренне поблагодарил Лешка. — Обязательно исправлю выговор! И клянусь, через месяц вряд ли кто отличит меня от столичного жителя!

— Приехали покорять столицу? Как базилевс Василий Македонец?

— Да нет, — юноша скривил губы. — Служу тут, в одном ведомстве… А в общем-то — в гостях.

Женщина снова улыбнулась:

— Вижу, у вас есть тяга к прекрасному. Вероятно, вы любите музыку?

— Обожаю! — Поставив кувшин на землю, Лешка прижал руки к груди. — Жить без нее не могу, и очень – очень скучаю. А вы какую музыку любите?

— Разную… — Мария задумалась, не забывая помешивать варево. — Мне нравится и литургия, и светские песни из тех, что поют скоморохи.

— Скоморохи?

Есть такая песня у группы «Король и Шут». Но мне, если честно, больше «Ария» нравится. А вы слышали…

Лешка хотел было продолжить, но осекся — здесь вряд ли хоть одна живая душа слышали «Арию». Жаль…

— Вы, верно, голодны? — поинтересовалась женщина.

Лешка смущенно замахал руками:

— Да нет, что вы! Сейчас вот пойду домой, как говорится — пора и честь знать. Спасибо за то, что разрешили посмотреть картины. Пойду. Пора мне…

— Неужели вы так торопитесь, Алексей? — явно огорчилась Мария. — А я хотела предложить вам отобедать с вами. Сейчас придет мой супруг, отец Сергий, и дети… Они так любят слушать рассказы о дальних странах.

— Отец Сергий? — переспросил Лешка. — Так это ваш муж?

— Ну да… А вот как раз и он!

Лешка обернулся — со стороны дома к летней кухне в окружении целой толпы детей шагал высокий мужчина лет тридцати с красивым русобородым лицом, обрамленном длинными льняными локонами, скромно перевязанными тонким кожаным ремешком. Мощная фигура мужчины была затянута в глухую черную рясу, на груди отливал золотом крест.

Мария радостно подалась навстречу:

— Благослови трапезу, батюшка. У нас гость из далекой Пафлагонии. Очень хотел посмотреть мозаики… А вот теперь вдруг намеревается уйти!

— Никаких уходов! — добродушно улыбнувшись, пробасил отец Сергий. — Не отпустим! — он смешно, словно медведь, раскинул в стороны руки. — Верно, дети?

— Верно, верно, батюшка! — наперебой заголосили ребятишки.

Их насчитывалось, верно, десятка полтора, а, может, и чуть побольше. И маленькие — лет пяти, и побольше, и совсем большие — лет по двенадцать, разные — черноволосые, с льняными кудряшками, русые…

— Все ваши? — кивнул Лешка.

— Все! — со всей серьезностью молвил отец Сергий. — Мы их тут с матушкой на своих и чужих не держим. Ну, инда давайте к трапезе, помолясь!

— Ой, совсем забыл! — озаботился гость. — Вы позволите угостить вас вином?

— А пожалуй! — батюшка охотно кивнул. — Поста нет, не пятница — не грех и выпить немного, а, матушка?

— С удовольствием! — смеясь, откликнулась Мария. Лешка чувствовал себя, словно в кругу семьи — настолько любезными и тактичными оказались его новые знакомцы. Дети за столом вели себя прилично, впрочем, позволяя себя некоторые шалости, ничуть не опасаясь грозного взгляда священника. Похоже, их всех тут очень любили.

— Нет, и все-таки не поверю, что все эти дети — ваши! — негромко произнес Лешка, когда ребятишки вышли из-за стола и удалились. — Больно уж разные.

— Родных по крови у нас всего трое, — посерьезнев, отозвалась Мария. — Но остальные тоже наши. Видишь ли, уже лет пять, как мы с батюшкой основали приют при нашей церкви, Святого Ильи. Зарегистрировали, все как полагается, правда, вот, помощи от государства пока никакой… Ну, не из-за этого ведь детей брали. Живем! Есть в приходе добрые люди… и не только в приходе…