Удар Ворона

Бриггз Патриция

– Ты слишком напряженно думаешь, – сказал Таер с ее коленей.

– Таер, – ответила она, не открывая глаз. – Как по-твоему, чего хочет Сталкер?

– Зачем спрашивать меня? – ответил он ленивым теплым тоном, как кошка на солнце. – До вчерашнего дня я даже не знал, кто такой Сталкер.

– Вчера мы говорили с Хиннумом, и ты сказал, что в истории было три персонажа. Хиннум, Виллон и Сталкер. У тебя случился последний приступ, прежде чем ты сказал нам, каковы мотивы Сталкера.

Она слышала, как он набрал в грудь воздуха и устало выпустил

его.

– Хиннум научил Виллона обращаться с орденами, Сэра. Но Хиннум не думал, что сообщил достаточно, чтобы Виллон мог их украсть.

– Я не учил его видеть дух, – сказал Хиннум. – Мне казалось, что это необходимо, чтобы украсть орден.

Сэра открыла глаза и увидела старого колдуна, стоящего перед ними. Они не слышали, как он подошел. Даже Джес не слышал – значит, Хиннум воспользовался магией. Таер даже глаза не открыл.

Хиннум продолжал:

– Я провел все утро – и половину прошлой ночи, когда убедился, что музыка Таера умиротворит мертвых, – пытаясь понять, как он с помощью того, чему я научил его, смог украсть ордены у Странников.

Сэра заметила, что Хенна открыла глаза, но осталась на месте.

– И я не понял, как он это сделал, – говорил Хиннум. – Сам я знал, потому что видел, что эти глупцы сделали с Орлом. И потому что помогал Ворону создавать ордены. Виллон не Ворон, он не может взять историю орденов и понять, как они сотворены. У него не было доступа к силе Ворона, до того как он узнал, как украсть ордены. Ему нужны были подробности. Ритуалы, слова, руны – все. Но я не сообщал ему этого.

– Хиннум, – сказала Хенна.

Он повернулся к ней и, на взгляд Сэры, чуть съежился. Но спохватился, распрямился и посмотрел ей в глаза.

– Я не мог убить тебя, Ворон. Много столетий я был верен тебе, и это было единственное, что я не смог сделать, когда ты попросила. Просто не мог.

Когда Хиннум это говорил, Таер открыл глаза, посмотрел на Сэру и вопросительно поднял бровь. Столетий? Ворон? Значит, Хенна богиня Ворон? Это говорит Хиннум?

Двадцать лет брака позволили ей все это прочесть у него на лице.

Она кивнула.

– Какая история, – пробормотал он. – Я знал, что она старая.

Она улыбнулась и поднесла палец к губам.

– Расскажу потом, – неслышно произнесла Сэра.

Он улыбнулся и снова закрыл глаза. И она не знала, уснул ли он.

– Даже сейчас я большую часть не помню, – говорила Хенна Хиннуму; на лице ее застыла маска Ворона. – Кое-что, – медленно продолжала она, – ясно, словно произошло вчера. Вижу лицо Орла и слышу его голос, но не помню ни Ястреба, ни Баклана. Когда Сэра посмотрела на дух Таера, когда вернула камень, я подумала: «Я знаю, как это сделать». Но многое из того, что я должна знать, пусто, затемнено временем. Сомневаюсь, чтобы я еще что-нибудь вспомнила.

Она встала и отошла от костра, чтобы видеть лицо Хиннума.

– Но тебя я помню. Ты был рядом со мной в черные дни конца Колосса. Помню, я находила опору в сознании

того, что умру, когда умрет Колосс, – потому что ты обещал убить меня. А ты всегда выполнял свои обещания.

Хиннум произнес негромкий звук и отвернулся.

– Четыре с половиной столетия, Хиннум, ты был человеком слова. – Она коснулась его плеча, и он съежился под ее прикосновением. – И в это прекрасное утро я могу быть лишь благодарна тебе за то, что единственный раз ты не сдержал обещание.

Таер сел, зевнул, потер глаза и посмотрел на Хиннума. Снова потер глаза и снова посмотрел.

– Теперь я понимаю, почему ты решил остаться здесь, – сказал он.

Сэра тоже взглянула, но не увидела в Хиннуме никаких перемен. И это странно, показалось ей, потому что он сказал ей, что с его телом произошло что-то такое, что не давало ему возможности уйти из Колосса с другими колдунами. Должно быть, он по-прежнему пользуется иллюзией, хотя сегодня использует собственное тело.

Хиннум опустил голову и посмотрел на Таера.

– Я люблю музыку, – тяжело сказал он. – Прошлой ночью ты рассказал историю Падения Тени с такой силой, что я плакал о смерти человека, которого никогда не знал. И все равно. Все равно Барды – проклятие моей жизни. Я мастер иллюзий, а Бард видит истину.

Таер покачал головой. Должно быть, то, что он увидел, было ужасно, потому что он ответил без обычного юмора:

– Прости меня, Хиннум. Я никому не расскажу о том, что ты хочешь оставить тайным.

Если Таер сказал, что никому не расскажет, так оно и будет. Если бы Сэра не знала, что произошло с Хиннумом, она бы поговорила о других проблемах.

– Если ты не научил Виллона, как красть ордены, как он мог научиться? – спросила она.

– У Сталкера, – сказал Таер.

– У Сталкера? – переспросила Хенна.

– А у кого еще? Я много думал об этом.

– Сталкер – это не зло, – сказал Хиннум.

– Я и не говорил, что Он зло. Ты нам сказал, что сила Старших богов постоянна и проявляется почти непроизвольно. И если в завесе, отделяющей Старших богов от мира, есть бреши, я думаю, колдун может воспользоваться силой Сталкера без Его согласия. Ты ведь сам сказал Сэре, что Сталкер заключен за завесой вопреки своему желанию.

Хенна села рядом с Таером.

– Ткач говорил мне, что мир слишком стар и хрупок для сил, которые Он и Его брат привносят в него. Их сила уничтожит мир.

– Ткач сказал мне, что Его брату все равно, что будет с миром. Но Ткач любит свое творение – и поэтому Он нашел способ ограничить Их силу, чтобы мир смог уцелеть.

Она похлопала по земле рядом с собой. Хиннум сел, а она продолжила.

– Субстанция завесы есть сила обоих богов: что еще могло бы сдержать Их? Если бы Сталкер согласился, Он и Ткач могли бы сами воссоздать завесу после смерти моего супруга. Напротив, смерть Колосса послужила замещением силы Сталкера – она была взята у Него вопреки Его желанию. Вторую половину завесы соткал сам Ткач.