Удар змеи
Шрифт:
– Ты нигде не найдешь рабов по пять рублей, боярин! Даже больных и жалких. Но ради дружбы со столь храбрым воином я готов уступить и отдать тебе всех за восемьсот рублей.
– Мне не нужны все, уважаемый мурза. Мне нужны только православные. Сто двадцать рублей за горстку изможденных дохлятиков будет самой честной ценой…
Они торговались с татарином долго и упорно, временами срываясь на ругань, иногда вставая и расходясь, но потом снова усаживаясь у бочонка с кумысом, ибо интерес был общий и отказываться от него не желал ни тот, ни другой. Крымчак упорно выжимал из гостя рубль за рублем, то угрожая, то срываясь на шутки, поил Андрея кумысом и даже потребовал принести
– Славный ты гость, боярин Андрей, - закончив торг, откинулся на решетку юрты Янша-мурза.
– И серебром порадовал, и рядиться с тобой интересно. Умеешь цену сбивать, ох, умеешь! Коли доведется рядом бывать, заворачивай на кочевье, завсегда рады будем. Ныне же по такому случаю пировать станем. Коли не отпраздновать сделку, так и на пользу она не пойдет.
– Как же ты теперь?
– шепнул сыну Василий Ярославович.
– Все серебро без остатка басурманину выгреб?
– Не бойся, отец. Серебро отдал, золота немного осталось. Похоже, остался я без пищалей своих. Пропал залог. Дублоны придется потратить… Ну, да ничего. Эти подарим - новые откуем. В Москве кузнецы хорошие, лучше прежних сделают.
На рассвете холопы навьючили сундук и походные припасы на трех оставшихся в их распоряжении лошадей. Вокруг толпились счастливые невольники, словно опасаясь, как бы их не забыли в ненавистной долине.
– Давай, Никита, трогай, - махнул рукой Андрей.
– Я догоню.
Князю очень не хотелось, чтобы уходящие рабы видели, как тепло он прощается с терзавшим их извергом. Но тут ничего не поделаешь. Иногда, чтобы свершить доброе дело, приходится улыбаться даже дьяволу.
Когда караван был уже на полпути к реке, он слегка обнялся с Янша-мурзой, его старшими сыновьями, крепко сжал в объятиях отца, попросил:
– Береги себя.
– Матери передай, пусть не тревожится, скоро вернусь, - ответил боярин Лисьин и отстранился: - Ну, с Богом!
За первый день Андрей заставил всех сделать длинный переход до самого Карасубазара. Невольники качались от усталости, падали, но не роптали, а лица их, несмотря на трудную дорогу, светились от радости. У города путники поужинали кулешом - дешевым, сытным, но безопасным для голодного брюха. Утром невольники двинулись дальше вокруг города, Андрей же с Прибавой и Мефодием пошли прямо и на торгу взяли самое дешевое, но еще приличное тряпье. Князь заподозрил, что и оно привезено откуда-то из набега, но предпочел держать эти мысли при себе.
За городом путники соединились, вышли на Биюк-Карасу и вдоль нее выбрались к уже знакомым местам недалеко от Белой скалы. Здесь Зверев позволил недавним рабам отдохнуть полный день, от рассвета и до заката, набраться сил, переодеться из рубища и лохмотьев в более приличное тряпье, помыться, поесть - если не вдосталь, то хоть по-человечески. А потом повел их дальше, через долину на юг, чтобы через два дня выйти к морю возле реки Алачук.
Как ни хотелось князю Сакульскому провести разведку здешних путей-дорожек, но у него не имелось денег, чтобы прогуливаться с тремя десятками голодных ртов за спиной. Да и время теперь стало для него куда дороже, нежели до встречи с отцом. Посему Андрей повернул вдоль моря на запад, торопя караван по узкой и постоянно ныряющей вверх и вниз, извилистой горной дороге с осыпающимися краями. Машинально он отметил для себя, что конницу этим путем не перебросишь - даже по двое, стремя к стремени, тут двигаться опасно. А цепочкой по одному даже самый скромный полк растянется на половину побережья.
Уже на второй день путники прошли под прочными каменными стенами крепости Алушта. На четвертый - миновали Джалиту. Ими никто ни разу не заинтересовался. Обитатели южного берега Крыма больше были озабочены своими зеленеющими полями или рыбацкими принадлежностями и в сторону проходящих по дороге путников особо не смотрели. Татарских разъездов или постов янычар тоже нигде не встретилось. Судя по всему, обитатели Крыма чувствовали себя в полной безопасности. Черное море, почитай, уже внутренним османским морем стало, враги далеко, о бунтах никто отродясь не слышал. Чего бояться, о чем беспокоиться, зачем сторожить? Посему, кроме как в прибрежных крепостях, обороняющих главные порты, никаких военных сил здесь не стояло.
«И это хорошо!» - мысленно добавил к будущему докладу князь.
Хотя, конечно, сведения он пока раздобыл весьма и весьма скудные.
Брат по дыму
На седьмой день пути дорога уткнулась в гряду высоченных отвесных гор, нависающих над самой водой, и резко отвернула от моря вглубь полуострова. Поначалу князь думал, что это всего лишь очередной ее изгиб, но проходил час за часом, позади оставались верста за верстой - а возвращаться к побережью узкий горный тракт не собирался. Андрей понял, что они наконец-то попали на ту самую петлю, о которой ему рассказывал боярин Грязный: за Балаклавской бухтой тракт десять верст тянется через горы, а уж потом выходит к воде. Поворот к КучукМускомскому исару должен быть где-то посередине, от приметного хутора в низине.
– Ага, вот и он!
– удовлетворенно кивнул князь, увидев впереди дом на огромном овальном валуне, который разделял надвое весело журчащий ручей.
– Уж приметней некуда. Никита, ищи накатанный поворот влево!
– Накатанного нет, Андрей Васильевич. Тропинка токмо через ручей тянется. Она это, али дальше пойдем? Помет, вон, лошадиный. Видать, проезжая.
– Коли помет, поворачивай, - решил Зверев.
– Тут среди скал и тропинка узкая за шлях зачтется.
Перескочив ручей, тропинка запетляла между камнями вверх по горному склону, перевалила гребень, ухнулась вниз, повернула влево, перемахнула еще один ручеек и нырнула под густые кроны непролазного осинника.
– Привал!
– скомандовал князь Сакульский.
– Место удобное, скоро вечер. Тут в горах темнота запросто на голых камнях застать может. Ни воды, ни дров, ни укрытия не найдем. Никита, остаешься за старшего. Я покамест огляжусь.
Из лощины тропинка поползла круто вверх, перебравшись из лиственного леса в сосновый, обогнула сбившиеся в кучку скалы. В лицо Андрею дохнуло чуть солоноватой прохладой, и он остановился. До моря, похоже, оставалось всего ничего - но и солнце уже почти скрылось за невидимый отсюда горизонт, забирая с собой дневной свет.
Послышалось цоканье железа о камни - совсем рядом промчался всадник, погоняя серого скакуна. Князь поймал на себе косой взгляд и повернул обратно к стоянке.
Ночь прошла без приключений - но на рассвете, не поспел еще неизменный походный кулеш, со стороны моря появились сразу два десятка всадников в стеганых халатах, с ятаганами в кушаках и щитами у седел. Правда, без копий. Усатые, с бритыми подбородками, они сразу охватили стоянку, лошади пошли по кругу, воины не отводили глаз от освобожденных невольников, держа ладони на рукоятях оружия.