Удел упыря
Шрифт:
Юсуп припомнил свой недавний сон, но отмахнулся от него: борлов никогда не умел проникать в сны. Скорее всего, небольшая переделка, в которую Юсуп попал, да еще неудача с монеткой смешались в его голове и вылились вот в такое видение. Хотя кто его знает?
– А монетку свою использовал? – к месту вспомнил Ильнур.
Юсуп рассказал и о монетке.
– Да, дела с борловым у тебя неважные – Ильнур молча осмотрел Юсупа с Алаидой, стуча костяшками пальцев по потрескавшейся поверхности стола.
Алаида была занята тем, что тонкой металлической стружкой полировала свои ногти, сдувая с них пыль. Юсуп же выковыривал из ноздрей остатки сухой крови.
– Ну? – тихо и с присвистом вопросил
– Что – ну? – спросил Юсуп, чуть шепелявя. Разговаривать с пальцем в носу было не очень удобно.
Старик сделал торжественную паузу, постукивая пальцами по столу, но, видя, что его никто не понял, раздраженно пояснил: – «Ну» означает, что мне не терпелось услышать от вас вопрос. «Ну, Ильнурчик, что ты там говорил насчет своего блестящего плана по поимке Упыря?» Разве не ясно, деревянные ваши головы!
– Я никогда не разбирался в тонких намеках, – смутился Юсуп, – ну, скажи нам, Ильнур.
– Да, скажи нам, Ильнур, – подхватила Алаида, которая так и продолжала полировать ногти.
Старик скрипнул зубами, но сдержался от слишком гневного и не очень культурного заклятия. Он не знал точно, что оно производит, только поэтому и сдержался.
– План таков, – произнес старик спустя пару секунд, когда гнев его немного утих, а пытающееся вырваться заклятие ушло в глубину сознания. – Когда мы поселимся в Назараде, нужно будет войти в доверие к Аише и определить: есть ли она Упырь на самом деле, или же это только наши с вами догадки, верно?
Юсуп утвердительно крякнул.
– С учетом того, что ты рассказал, я предлагаю еще выйти на связь с этим самым Гибертом, разузнать, что ему ведомо об Аише, и действовать согласно обстоятельствам! А еще нужно будет найти гроб!
Гроб был неотъемлемой частью каждого могущественного упыря, умевшего превращаться хотя бы в шесть видов животных. Гроб нужен был прежде всего для того, чтобы спокойно пережидать в нем солнечные дни, проще говоря – спать. Обычно упыри отдыхали в гробах после удачной охоты, дабы древние его стенки наполняли упыря силой и улучшали пищеварение. Поговаривали, что у главного Упыря гроб был сделан из цельной кости какого-то древнего существа. Оно было столь велико, что собственный вес во много раз превышал тот, который могли бы выдержать его ноги. Голова его покоилась на длинной шее, чтобы оно могло свободно есть листья с верхушек деревьев. На крышке гроба Упыря был вырезан древний символ всех кровососущих – клык, но так как он был одним из самых могущественных, то и символ несколько отличался: клык покрывала тонкая багровая сетка – словно сплетение кровяных сосудов. Ходило поверье, что взглянувшему на крышку гроба Упыря оставалось жить не больше трех суток, что за ним с тех самых пор неотступно следует тень последней забитой Упырем жертвы, а еще – что смельчак мог напиваться сколько угодно пивом и ни капли не пьянел. Он же все равно уже почти мертв, что ему сделается? Правда, охотников проверить подобное не находилось.
– Да, нужно побродить по Назараду и разузнать, часто ли у них пропадают без следа дети и старики – продолжил Ильнур, – женщин Упырь обычно не трогает.
– Об этом можно разведать и у Калаха, – заметил Юсуп. – Он на то и торговец, чтобы знать великое множество слухов.
– Это по моей части, – Алаида сдула последнюю крошку с кончиков ногтей и убрала металлическую стружку в подол платья.
Ильнур и Юсуп переглянулись. Оба они сильно сомневались насчет того, стоит ли доверять Алаиде столь важное дело. В последний раз, когда она участвовала в операции, сильнее пострадали Дементий и Юсуп, чем их соперники. Алаида попросту схватила железный ржавый штырь, лежащий неподалеку, и принялась им размахивать, крепко-накрепко закрыв глаза и громко визжа. Алаида с охотой платила за все, что им требовалось, но не тянула на эпического героя, способного ворочать скалы. Хоть о себе так и думала. Никакие уговоры насчет того, что она – женщина и ее удел следить за домашним очагом, не помогали: Алаида всегда рвалась в бой. Будучи женщиной до мозга костей, она обычно вмешивалась в переделку, не задумываясь: а что, собственно, происходит и какая роль уготована ей. Зачастую случалось, что никакой роли у нее и в помине не было, и тогда все заранее намеченные планы и задачи рушились, как карточный домик.
– Что вы на меня вылупились, словно я только что родилась на свет божий? – без удивления вопросила Алаида. – Мне просто кажется, что разговорами с мужчинами должны заниматься женщины. Ведь я правильно говорю, Юсупчик?
Алаида демонстративно заломила прекрасную бровь, чуть сощурив глаза, словно говоря – я ведь прекрасна, и только такие красавицы могут уговорить даже самого деревянного пня!
Юсуп сглотнул, выковыряв наконец последнюю кровавую козявку, и размазал ее о нижнюю сторону крышки стола.
– Мы можем обойтись и гипнозом, – буркнул Ильнур, который Алаиду не любил и старался с ней не связываться.
– Гипноз действует не больше нескольких дней, а нам понадобится, может быть, и не одна неделя! – Алаида вдруг в одно мгновение стала самим очарованием. Заломила руки, выпрямилась на стуле, ее черные волосы мягко упали на плечи. Против такого не мог устоять даже видавший не одну красотку Ильнур. Что говорить о Юсупе, который только и делал, что глотал сухую слюну, лихорадочно размышляя о том, как бы сегодня пробраться к Алаиде в спальню. Сделать это было пока невозможно – комнату обволакивало сотворенное Ильнуром заклятие, не позволяющее проходить в его пределы никому, кроме женщин. Так как Юсуп оной не являлся, то все его прежние попытки не привели к успеху.
– А-а, черт тебя раздери всю с потрохами! – сдавшись, старик взмахнул седой бородой и встал из-за стола. – Только учти: пойдешь на свои любовные игры лишь после того, как мы окончательно укрепимся в Назараде, и лишь тогда, когда обсудишь все с нами!
– Какие там любовные игры! – возразила Алаида, провокационно поправляя волосы. – Это специальное задание!
– Тебе все специальное, – проворчал старик, скорее из вредности, а не из-за злости. – А детей потом куда девать будешь?
– Каких детей?! – воскликнула Алаида. Сама мысль о том, что ей когда-нибудь предстоит завести потомство, казалась девушке ужасной и неприемлемой. Она жаждала только приключении и развлечений.
Ильнур оставил ее вопрос без ответа и скрылся в другой комнате, давая тем самым понять, что разговор на сегодня закончен.
– Не надо смотреть на меня так, – фыркнула Алаида, заметив горячий Юсупов взгляд. – Да, я не хочу иметь детей, по крайней мере сейчас. Может, потом, лет через десять – пятнадцать… – Она явно не поняла, о чем думал Юсуп, разглядывая ее поднимающуюся и опускающуюся под вырезом платья грудь. Алаида тоже встала из-за стола и, сказав, что собирается вновь пересчитать деньги, ушла.
Юсуп, оставшись один в комнате, скосил глаз в сторону кровати, размышляя, стоит ли снова лечь спать, и решил, что лишние несколько часиков добротного сна ему не помешают.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Семьсот двадцать дней до…
Окно открылось неожиданно, впуская внутрь запах океана и чуть прохладный ветерок. Он скинул со стола кипу пергаменов, поиграл с ними в воздухе и швырнул в пыльный угол, решив, что они ему больше не понадобятся.
Учитель Терех не заметил этого.