Удержи меня
Шрифт:
– Даня, а что такое митоксантрон? – спросила я, подвигая к себе заварной чайник.
Муж дернулся так, словно взялся за оголенный провод:
– Что?! Тебе зачем?
– Так… просто спросила. Знаешь, я тут в аптеке услышала, что он дорогой и редко бывает, хотела у тебя спросить, да все забывала.
– Выкинь глупости из головы, – неожиданно резко и грубо бросил Даниил, вставая из-за стола.
– Ты куда? А чай? – удивилась я, не понимая причины такого поведения.
– Не буду, – раздалось из прихожей, и через пару минут хлопнула входная дверь.
Я метнулась к окну, встав
Даниил.
Я просто взорвался, когда услышал из Оксанкиных уст слово «митоксантрон» – это связано с Машкой, и откуда моя жена узнала это название? Зря я, конечно, психанул и ушел, но в тот момент не смог сдержаться. Спускаясь по лестнице, позвонил Машке, но она не брала трубку, и я решил на свой страх и риск подъехать к ДК, где у Юльки шли занятия – наверняка Машка тоже там. Так и было – она сидела в коридоре одна, смотрела в щель в двери и, когда я тронул ее за плечо, вскрикнула от неожиданности.
– Т-с-с! – прижав к губам палец, прошипел я. – Ты чего так пугаешься?
– Господи, Данька, с ума сошел! – выдохнула она. – Нельзя так подкрадываться!
Я сел рядом на скамейку, взял ее руку в свою – она была холодная, и я стал осторожно согревать пальчики с бледным маникюром. Машка никогда не пользовалась ярким лаком, это осталось еще со времен работы в больнице. И меня потом во всех женщинах раздражала манера красить ногти ярко, особенно бесил кроваво-красный цвет лака.
– Как ты чувствуешь себя? Что-то бледненькая…
Она потрясла головой, словно отгоняя какое-то видение, но промолчала. Я видел, что с ней творится что-то неладное, никогда Машка не была такой странной, и мне не нравилось выражение ее лица.
– Машуля, что происходит с тобой? – мягко спросил я, пытаясь заглянуть ей в глаза.
И тут она заплакала… зарыдала навзрыд, уткнувшись лицом в мою куртку. Я растерялся, гладил ее вздрагивающие плечи и не знал, что сказать.
– Маша… Машенька, ну, успокойся… – бормотал я, и она, подняв на меня заплаканное лицо, проговорила:
– Даня… от меня ушел Артем…
– Не понял… – протянул я. – Как ушел, куда?
– Совсем… у него другая женщина…
Вот это был номер! Ничего себе… Этот сухарь Артем мог заинтересовать какую-то женщину? Я удивлялся, как Машка-то с ним живет столько лет, терпит его вечно недовольное выражение лица, а здесь, оказывается, еще кто-то появился!
– Погоди, Машка, ты откуда знаешь это?
– Он сам сказал… он ушел сразу, как только вернулись из Турции, просто привел домой Юльку и ушел… – прорыдала Машка, вцепившись руками в мой свитер.
Мой мозг отказывался воспринимать эту информацию – как мог мужик поступить таким образом с больной женой и восьмилетней девчонкой? Что-то должно было произойти совсем грандиозное, что-то из ряда вон…
Машкины рыдания приводили меня в отчаяние, мне было нестерпимо жаль ее, худенькую, ставшую словно даже
– Машуля, – начал я, прижимая ее к себе и чувствуя, как вздрагивают под моими руками ее плечи, – Машуля, давай поговорим спокойно. Видишь, как все сложилось? И никто не виноват, просто так вышло… Я предлагаю тебе абсолютно серьезно – давай жить вместе. Тебе нельзя быть одной, кто-то постоянно должен быть рядом. Разреши мне помочь тебе, просто возьми и отпусти себя раз в жизни, подумай о себе, прислушайся к своим желаниям. Машка, ведь мы с тобой любим друг друга, ты же не станешь этого отрицать? И я не стану, потому что никого не любил так, как тебя. Я хочу быть с тобой, хочу заботиться о тебе…
– А как же Оксана и Максим? – прошептала она, слизывая с губ слезы. – Так нельзя, Даня…нельзя любить кого-то, жертвуя своими близкими… Ты не можешь поступить со своим сыном так, как Артем поступил с Юлькой… Я не прощу этого прежде всего себе… а мне и так уже достаточно вины по этой жизни. И наказания достаточно.
Сказав это, Машка встала и пошла вниз, в туалет, вернулась через пять минут умытая, без косметики, совсем бледная и больная.
– Маша…
– Прекратим этот никчемный разговор, – попросила она, погладив меня по щеке холодной рукой. – Я очень тебе благодарна, но больше никогда не заговаривай со мной об этом. И сейчас тебе тоже пора – через пять минут закончится занятие, я не хочу, чтобы Юлька увидела тебя.
Я тяжело поднялся со скамейки, поцеловал Машку в щеку и побрел вниз, к машине, чувствуя себя псом, которому любимый хозяин дал незаслуженную взбучку. Машка-Машка…наверное, ты права.
Ночевать домой я не поехал, закатился к Сереге, там попал как раз к столу – дядька что-то отмечал, сидя в компании своих приятелей. Мне предложили присоединяться, но я отказался, сославшись на завтрашнее дежурство, рухнул на кровать в нашей с Машкой комнате и попытался уснуть, но это не удавалось. Она не согласилась на мое предложение… Но, возможно, это и правильно – уж слишком скоропалительно я сделал его. Машке бы теперь отойти немного от разрыва с мужем, как-то определиться в жизни, а тут я как снег на голову – трах-бах, давай-ка вместе жить! Нет, поспешил я с этим… Да и Макса мне никто не отдаст.
Маша.
Самым тяжелым было смотреть в глаза Юльке и объяснять, куда делся отец, используя старую, как мир, материнскую отговорку – мол, в командировку уехал, надолго. Это пятилетнего можно обмануть таким образом, а вот восьмилетнего – уже значительно труднее. Юлька замкнулась, перестала выходить из комнаты по вечерам, сидела у компьютера, гоняя по монитору бесконечных бабочек и рыбок, но мыслями была где-то далеко. Единственным местом, куда она по-прежнему шла с удовольствием, оставался клуб. Близился чемпионат среди детей ее возраста, они с Олегом много работали, стараясь изменить программу и сделать ее интереснее.